Яна Егорова - Мой беглец. Стокгольм

Леннарт дернул головой и поежился от собственных мыслей, прогоняя и прогоняя навязчивые думы о возможной встрече не на деловую тему. С чего этому парню так захотелось…

— Ты уже заказал, пап?

Кристоф опустился в стильное черное кресло напротив него. Их разделял небольшой стеклянный столик, позволявший отцу смотреть на сына без каких-либо преград. Это уж точно, Ивантеев никак не может быть сравним с Кристофом. Именно поэтому Белов даже не смотрит на других. О чем речь! Никто бы не смотрел. Небесно-голубые глаза его сына и перламутровая кожа, притягивали к себе все внимание любого собеседника.

— Нет, сынок, давай вместе посмотрим, что лучше выбрать, — услышал Леннарт свой задумчивый голос. — Я слышал, что здесь хорошо готовят твой любимый Коттбуллар, Лукас говорил, что их шеф-повар оригинальный состав приправ разработал. Ты же знаешь, он в эту сторону часто ездит, здесь его мама покоится.

— Да, пап, знаю, конечно. Да, давай закажем.

Все шло совсем неплохо. Им с сыном удалось вернуться к нормальной тональности разговора, вспомнить что-то хорошее из детских времен, например, совместный с матерью отдых. Леннарт тянул время. Должен был прийти сигнал от Ивантеева. Фото упало на телефон в последний момент, когда его сын собирался уже сам оплатить счет, лишь бы отправиться поскорее в сторону дома. Отличное фото! Леннарту даже не пришлось надевать на себя маску сочувствия или скорби. Залпом допив второй кофе, он молча положил телефон с фотографией на экране на стол прямо перед Кристофом.

Мгновения полетели одно за другим. Он ждал этого, но прекрасное лицо его наследника не выражало ничего. Только его глаза, небесно-голубые глаза внезапно изменили свой цвет, стали оттенка грозовой тучи! На фотографии был запечатлен Белов. В одних плавках он отдыхал на лежаке у бассейна. В этот же момент его спину намазывал чем-то на подобии крема точно такой же обнажённый Иван.

Янссон рассчитал все. Кроме того, что его сын вытворил в реальности. Сначала он резко вскочил на ноги и молча направился к выходу из заведения. Но… Через долю секунды уже вернулся и молниеносным движением его кулак полетев сверху вниз пробил тонкую стеклянную поверхность эксклюзивного обеденного стола. Кристоф, по всей видимости, хотел нанести вред только телефону — но получилось все гораздо прискорбнее, с размаха его рука почти по самую подмышку прошла через разбитую поверхность. Стекло и кровь были везде! Леннарт в ужасе вскочил, чтобы помочь сыну, однако Кристофа было не удержать. Прямо как был, с кровоточащей рукой, местами с осколками торчавшими из его конечности, он все-таки устремился на выход!

Отец вместе с медиками поймал его уже на шоссе. Парень направлялся в город. По пути в больницу он потерял сознание — большая потеря крови, как позже уже констатирует доктор. Это будет много позже, спустя бесконечные десятки минут гонки в клинику…

Меня сморило. На час, возможно больше. Открыл глаза и первым же делом наткнулся на Белова. Он сидел на том же месте, в той же позе и с тем же взглядом.

— Твою же мать…

Сказал это в воздух, моментально вспомнив все, с чем так мучительно засыпал.

— Когда же ты оставишь меня в покое? Вот скажи, Белов, какого хрена? Если ты готов трахать все, что попадается тебе в руки, какого хрена ты постоянно преследуешь меня? Вали к своему Ивантееву, пока я не выздоровел окончательно, и не разукрасил его до неузнаваемости.

Виктор угрюмо упер свою ногу в мою кровать.

— Спасибо детективу, я хотя бы знаю, о чем ты говоришь. Сам бы никогда не снизошел прежде психовать, пояснить из-за чего. Кристоф, я тебе сколько раз говорил, что это все…

— Случайность? Интересная случайность! — вспылил я. — Он к тебе в постель залез — случайность, он виноват. Окей. А как же ты объяснишь то, что было на той фотографии? В бане ты тоже случайно оказался? Спину он тебе кремом мазал случайно — шел мимо и упал на тебя?

Еще больше, чем итак уже было, придурок взбесил меня своим молчанием. И чрезмерно довольным видом!!!

— Ты знаешь, — в результате сказал Белов, — если бы не твоя рука и все это, я бы даже обрадовался твоей ревности. В кои-то веки мой неуловимый Кристоф испугался потерять своего придурка.

— Нет, после выздоровления, я сначала убью тебя! — прорычал ему прямо в лицо.

— Убивай, — владелец бургерных и мой начальник развеселился не на шутку. — Меня убивай, сколько хочешь! И в любой позе, — понизив голос, усмехнулся Виктор.

— Пошел ты.

— Не пойду. А поеду вместе с тобой, — вмиг став серьезным и почти деловым, таким, каким он бывает только у себя в офисе, сказал Белов. — А что касается фотографии. Ну, считай, что это была моя небольшая провокация. Правда, я никак не мог предположить, что ты отреагируешь на нее именно так.

— А как я на нее должен был отреагировать?! — по-моему, тогда я понял русское выражение «искры из глаз». Еще немного и я убью его даже прооперированной рукой!

— Кристоф, — Виктор рассмеялся! — Ты настолько разозлился из-за того, что увидел, что даже не подумал о том, как удобно была сделана эта фотография, вовремя и, главное, кем?

— Ты…

У меня челюсть свело от злости и досады! Только теперь, в этот момент, когда болван обратил внимание на это, я осознал, насколько лоханулся! А ведь и правда. Ну, допустим, пошел Виктор в бани. Фотография была сделана на расстоянии, кем-то третьим и мгновенно упала на телефон моего отца. А я… Вместо того, чтобы подумать…

— Дальше объяснять? — стерев свою улыбку с лица, Белов вернулся к своему обеспокоенному тону.

— Нет, — недовольно сказал я себе под нос, — понял уже. Дьявол!

— Ничего не было, Кристоф. Ты все прекрасно знаешь. Я тоже заметил фотографа ровно тогда, когда подошел Иван. Мне даже стало интересно, насколько много ему заплатили, ведь он знал, что я могу размазать его по стенке.

— Почему же не размазал? — я все еще цедил слова сквозь зубы. Отвратительное чувство стыда продолжало душить меня за горло, хоть умом я и признал его очевидную правоту. Я идиот. Нет смысла делать вид, что это не моя ошибка.

Белов поднялся со своего стула, впервые за сегодняшний день, и склонился надо мной, так, чтобы я не смог отвернуться от его взгляда.

— Потому что после всего ты поехал с отцом, хоть прекрасно понимал, зачем он это сделал.

— Отомстить мне хотел? — сказал я осторожно, потому что пошевели я губами чуть сильнее, они коснулись бы уже его жестких губ.

Они все равно коснулись. Его губы моих и мой язык первым бросился навстречу его горячему языку. Придурок долбанный! Здоровой рукой притянул его к себе за шею и еще сильнее прижал к себе! Идиот… Я не мог насытиться этим поцелуем. Его слюна попала на мои губы и заставила кипеть мой мозг. Долбанный, долбанный Белов!

— Кри… Кристоф, — ему пришлось приложить силы, чтобы вырваться от меня. — Стой, твоя рука.

— Skit i det! Забей!

— Нет, — он уперся рукой в стену у меня над головой. — Лежи.

— Я сказал, нет!!! — ухватил здоровой рукой его за грудки и подтянул к себе. Ему пришлось подчиниться. И в следующий момент его ладонь легла на мой живот. Захватив языком его полыхающий, неистово отдавшийся мне рот, я наслаждался ласками его руки. Скольжением его пальцев по своей коже, сначала у меня на животе, а потом ниже, в паху. — Я… Я тебя накажу, — все же осознав, что в таком состоянии мне не получить то, что я хотел от него, прохрипел с сожалением и надрывом от переполнявшего меня возбуждения. Его губы оторвались от меня, я же слизал со своих его слюну — настолько хотел его. — Как только меня выпишут.

— Накажи, — не менее хрипло выдавил из себя Белов, все еще нависнув надо мной и уже весело заглядывая мне в глаза. — Ты же знаешь, как сильно я этого хочу.

— Fan! Черт! Еще как накажу!

Нас прервали. Услышав, как дверь в палату открывается, Белов отпрянул и вернулся на свой стул, мне же пришлось приложить усилия, чтобы успокоить свой разбушевавшийся пульс.

Поддавшись манипуляциям врачей, взявшихся колдовать надо мной, думал о том, что произошло. В какой момент я сам встал на одну и ту же ступень с Виктором? В какой момент перестал хотеть избавиться от него, сменив это желание, на страх оттого, что это и в самом деле может случиться?

В считанные дни мой придурок, на которого я только что в очередной раз бросил взгляд, занял все пространство вокруг меня. В какой момент я начал дышать им так же, как он дышит мной? В какой момент мой мозг начало перекрывать от всепоглощающей ревности? Подобных чувств я не испытывал даже при расставании с Гретой.

Сегодня, то мое расставание кажется детской игрой, шуткой, не более, чем мимолётной случайностью, по сравнению с тем, что я чувствую к Виктору.

И не могу понять лишь одного — как он выдержал мой побег, был рядом со мной столько времени, запрещая себе приближаться, если его чувства хотя бы отдаленно напоминают мои собственные?

Мой взгляд застыл на его черных глазах. Мы поняли друг друга без слов. Они нам больше не нужны.

Я идиот, что психанул. Он наказал меня и правильно сделал. Сколько еще можно было бегать от него? Ведь я знал, в своем подсознании знал, что чувствую к нему. И все равно бежал. Пока он не подтолкнул меня.

— Утром мы вас выпишем, — сказал мне врач, — если обещаете ближайшие дни беречь руку и сидеть дома. А также вовремя посетить перевязку. Я пропишу вам антибиотики, которые тоже нужно будет принимать.

— Хорошо, — кивнул ему, но смотрел по-прежнему на Белова. Почувствовал, как уголки моих губ поползли вверх. Улыбнулся ему и уже по-русски сказал:

— Утром домой.

— Вы все еще здесь, Белов?

Отец вернулся ближе к вечеру. Уж не знаю, что ему сказал Виктор, но он исчез на весь день и приехал лишь в тот момент, когда время для посещений уже закончилось. Виктора же никакие временные рамки не волновали — даже не зная шведского, он успел со всеми договориться и намеривался просидеть возле меня всю ночь. Минут десять назад он принес нам обоим кофе из автомата и незадолго до появления моего отца начал рассказать мне новости о «Блэкбургере».