– Согласен.

Марк колебался. Сейчас было самое подходящее время признаться, что он племянник герцога. Однако гордость заставляла его молчать. Он не хотел ничего говорить, пока лорд не примет решение относительно его назначения.

– Милорд, вы уже решили, кто станет следующим министром внутренних дел? – спросил он.

Тоттенхем уже почти опустошил свой бокал.

– Вы всегда думаете в первую очередь о делах, да, Гримальди? Поэтому вас и прозвали каменным человеком. – Лорд усмехнулся. – Так вот что я вам скажу… Узнайте, кто убил Коулфорда, до того как герцог назовет имя наследника, и место ваше.

Марк в недоумении заморгал. Нет-нет, все не могло быть так просто. Найди убийцу – и получи место? Интересно, сколько бренди уже выпил сегодня Тоттенхем? Впрочем, не важно. Это не играло никакой роли. Он выдвинул свое условие, и он, Марк, в случае необходимости напомнит ему о нем. Только побыстрее бы провести расследование… Если ему удастся установить убийцу до дядиного объявления, он скажет об этом Тоттенхему и получит должность раньше, чем станет известно о грозившем ему титуле. Вроде бы идеальное решение. Если, конечно, Тоттенхем не придет в ярость из-за того, что он, Марк, держал свои родственные отношения с герцогом в тайне. Но об этом можно будет побеспокоиться, когда придет время. А сейчас следовало сделать главное – завершить расследование.

– Да, именно так, – подытожил Тоттенхем. Взглянув на свой бокал, он добавил: – А теперь налейте мне, пожалуйста, еще бренди. У меня в бокале, по-моему, пусто.


Спустя два часа Марк вошел в кабинет герцога. Мистер Картрайт находился в комнате один. Он стоял у окна и смотрел куда-то вдаль.

– Я только что говорил с герцогом, – сказал Картрайт, не оборачиваясь.

– Да?.. – протянул Марк. По его мнению, в голосе молодого человека звучала скорее покорность судьбе, чем раздражение.

Картрайт шумно выдохнул и проговорил:

– Герцог хотел, чтобы я все знал до официального объявления, и он показал мне документы. Я не займу его место.

– Он очень болен, – заметил Марк. – Ему это было очень нелегко.

– Знаю. – Картрайт чуть повернул голову и покосился на собеседника. – Вас, генерал, можно поздравить, – добавил он.

Марк заложил руки за спину и покачал головой.

– Нет, уж я-то точно не хочу получить этот титул.

– Трудно в это поверить, – с язвительной усмешкой отозвался Картрайт.

– Думайте что угодно – мне все равно. – Марк привалился бедром к столу. – Но мне хотелось бы рассчитывать на вашу скромность. Мы не хотим, чтобы правду узнали до официального объявления в среду.

– На мою скромность вы можете рассчитывать. – Картрайт снова усмехнулся.

– Спасибо, – кивнул Марк. – А теперь скажите: вы хорошо помните тот вечер, когда умер Джон?

Картрайт вздохнул.

– Хотите и меня допросить?

Марк скрестил руки на груди и прищурился.

– Мы расспрашиваем всех.

Картрайт провел ладонью по лицу. Судя по морщинкам в уголках глаз, он был сильно утомлен. Молодой человек отошел от окна и устроился в одном из кресел.

– Да, я хорошо все помню, – ответил он. – Честно говоря, я посчитал то приглашение странным: ведь мы с Джоном были едва знакомы, – но в записке было сказано, что леди Арабелла хочет со мной встретиться.

Марк нахмурился. Это действительно было странно.

– Леди Арабелла? Он объяснил почему?

– Нет. В записке не было никаких подробностей. Я подумал, что какой-то из дам не хватает кавалера, и решил пойти. Кроме того, мне всегда было интересно посмотреть на дом маркиза.

– Ну и как? Вам понравился дом?

– Он выглядел в точности так же, как любое логово аристократа, – отозвался Картрайт.

– Тем не менее вы стремились стать одним из них?

Марк внимательно смотрел на молодого человека. Картрайт являлся типичным представителем нетитулованного мелкопоместного дворянства. До аристократа ему было довольно далеко. Но, став маркизом, он бы весьма существенно продвинулся вверх по общественной лестнице. Выходит, перед ним убийца?

– Мечты – это всего лишь мечты. – Картрайт снова вздохнул и взглянул Марку прямо в глаза. – Вы считаете, я убил его ради титула? Вам не кажется, что это уже слишком?

– А кто сказал, что он был убит? – Марк не сводил глаз с собеседника.

Картрайт поморщился.

– Только не надо со мной играть. Слухи, понимаете? Да и сыщик с Боу-стрит просто так сюда бы не приехал. Что он расследует, если расследовать нечего?

– Что ж, хорошо, – кивнул Марк. – Но если это не вы, то кто же, по вашему мнению, мог его убить?

Молодой человек нахмурился.

– На вашем месте я бы расспросил лорда Хилленбранда. Он имел виды на леди Арабеллу и, судя по тому, что я слышал, был вне себя из-за отказа.

Глава 36

Как только Николь вошла в спальню, Марк заключил ее в объятия, прижал к стене и стал целовать. Изловчившись, он ногой захлопнул дверь, задрал юбки жены и стал расстегивать брюки.

Николь ему охотно помогала. Она решила, что так ей нравится больше всего. Муж не мог удержаться. Его желание было таким сильным, что он взял ее прямо у двери, прислонив к стене. У стены – теперь ее самая любимая позиция.

– Я думал об этом весь день, – заявил он и сразу же вошел в нее.

– Я тоже. – Она запрокинула голову, насколько позволяла стена, а муж покрывал ее шею поцелуями, снова и снова входя в нее.

– Неужели? – Марк усмехнулся. – Но о чем же именно ты думала?

– Я думала о… – Николь застонала, и муж приглушил ее стон, накрыв ее губы своими.

Когда поцелуй прервался, Марк вернулся к теме.

– Так о чем же ты думала?

– Я думала о… о твоих ласках с помощью языка, – призналась Николь, обхватив мужа за шею, а он поддерживал ее под ягодицы, не прерывая восхитительных движений.

– Хочешь повторить?

– Да, – шепнула она.

– Ваше желание для меня закон, миледи.

Марк отнес жену к кровати и уложил на спину. Опустившись на колени, он подвинул Николь к себе и, одарив чарующей и дерзкой улыбкой, приник губами к ее самому сокровенному месту.

Николь с криком выгнулась ему навстречу и судорожно вцепилась в покрывало. Ох, этот мужчина мог творить чудеса! Как же он хорош! Слишком хорош…

И сейчас он делал именно то, чего ей больше всего хотелось, делал то, чего она ждала. Вне себя от наслаждения, Николь выкрикнула его имя.

Через несколько мгновений Марк чуть передвинулся и стремительно вошел в нее. Он тотчас начал двигаться, продолжая сладостную пытку, и Николь, не в силах ее вынести, громко стонала.

– О… о чем ты думал весь день? – спросила она задыхаясь.

– Об этом. – Он замер на мгновение. – И еще о тех доводящих до безумия звуках, которые ты издаешь.

Николь опять застонала – она не могла сдерживаться.

– Я мечтал снова услышать эти звуки, – продолжал Марк, чуть изменив направление своих толчков, так что наслаждение вспыхнуло с новой силой.

У Николь перехватило дыхание. Понимал ли он, что сказал? Что он имел в виду? Он мечтал о звуках, которые она издавала? Мечтал все эти годы?

– О чем ты думал? – решилась она спросить.

Он снова замер на несколько секунд.

– Нет! – воскликнула Николь, привлекая его к себе; она желала, чтобы он продолжал.

– Об этом, – ухмыльнулся Марк и опять начал двигаться.

– А о чем еще?

Он дернул за корсаж ее платья, обнажив груди, приник губами к твердому, словно бусинка, соску.

– О-ох! – вскрикнула Николь и прижала к груди голову мужа.

– И об этом, – сообщил Марк, по-прежнему совершая ритмичные толчки.

– А еще?

– А еще… вот об этом.

Тут он просунул руку между их телами и отыскал потайное самое ее чувствительное местечко – средоточие желаний, жаждавшее его прикосновения. Его движения, его ласки – все это было мучительно медленно, и Николь, не в силах больше терпеть, взмолилась о пощаде. И только тогда Марк стал двигаться быстрее. Получив наконец все, чего желала – и даже больше! – Николь закричала, причем так громко, что Марк прикрыл ей рот ладонью и с улыбкой прошептал:

– А вот об этом я мечтал больше всего.

Потом он еще несколько раз с силой вонзился в нее и, выкрикнув «Николь!», затих в полном изнеможении.


Прошло довольно много времени, прежде чем она отважилась пошевелиться. Николь чувствовала себя совершенно измотанной, удовлетворенной… и как-то даже непозволительно счастливой. Сладко потянувшись, она повернулась лицом к мужу. Николь до сих пор вспоминала о тех словах, которые он произнес в порыве страсти. Он говорил о доводящих до безумия звуках, которые она издавала. Неужели Марк действительно желал ее все эти годы? Или это было сказано под влиянием момента? Уточнить она не решалась – боялась, что откроются старые раны, которые она считала залеченными.

И тут вдруг раздался голос мужа:

– Скажи, ты думала обо мне все эти годы?

Вопрос Марка взволновал ее… и даже испугал. Выходит, он взял на себя труд задавать подобные вопросы? Чуть помедлив, Николь ответила:

– Да, думала. – И это была истинная правда. – Думала… время от времени. – А вот это уже была чистейшая ложь. Она думала о нем каждый день. – А ты думал обо мне? – Да поможет ей Бог! Но вопрос уже был задан.

– Да, – ответил Марк. – Да, я думал. – И он крепко прижал жену к себе.


Сильный удар кнута по спине заставил бы его рухнуть на колени, если бы он не был привязан к двум столбам толстыми веревками, врезавшимися в запястья.

– Где твои соотечественники? – выкрикнул француз и снова хлестнул Марка кнутом по уже и без того покрытой ранами спине.

– Какие соотечественники? – спросил Марк на хорошем французском. Он знал, что французу не нравилось слышать свою родную речь из уст англичанина, тем более такую – почти без акцента.

Кнут просвистел в воздухе и вновь обжег спину Марка, у которого потемнело в глазах. Боль была невыносимой. Избиения обычно прекращались, когда он терял сознание.