Валери Боумен - Мой бесстрашный герцог

– Я… я… Да, я принес вино. Но это вовсе не значит, что я его отравил. Мы все его пили. И я тоже.

– А почему вы так настаивали на том, чтобы все пили ваше вино? – поинтересовался Марк.

Хилленбранд скрипнул зубами.

– Я недавно получил целую партию. Новая поставка из Франции. Это было прекрасное бургундское, и я хотел поделиться им с друзьями. Вы же не можете утверждать, что один лишь этот факт делает меня убийцей?

Марк ненадолго задумался. В принципе Хилленбранд был прав. Тот факт, что этот человек принес вино, ничего не доказывал. Французское вино всегда высоко ценилось, и после окончания войны англичане снова получили возможность свободно его заказывать. Тем не менее именно Хилленбранд принес вино, которое, как впоследствии выяснилось, оказалось отравленным. Кроме того, именно у него имелись основания злиться на Джона.

– А как насчет леди Арабеллы? – продолжил допрос Марк. – Разве вы не ревновали и не злились из-за того, что она предпочла вам Джона?

Хилленбранд фыркнул.

– Ну, сначала я был, разумеется, уязвлен, но не слишком долго. В Лондоне нет недостатка в привлекательных женщинах.

– Таких, как Молли Лестер?

Хилленбранд явно смутился.

– Ну… Нет-нет. Она не из тех женщин, которые меня привлекают.

Марк кивнул. Он чувствовал, что собеседник скорее всего не лгал.

– И еще один вопрос. В тот вечер вы видели кого-нибудь другого с вином? Или, может быть, заметили что-то подозрительное?

Хилленбранд медлил с ответом. Наконец пробормотал:

– Нет, я ничего подозрительного не видел.

Марк нахмурился.

– Что ж, если что-то вдруг вспомните… Надеюсь, вы немедленно сообщите об этом мне.

– Да, конечно. Я могу идти?

Марк кивнул.

– Идите.

Когда Хилленбранд удалился, подошел Оуклиф.

– Ну, что он сказал?

– Отрицает, что отравил вино, но признает, что принес его с собой.

– Думаешь, он говорит правду? – спросил сыщик.

– Не знаю. – Марк пожал плечами. Он действительно не знал, что думать. – Вроде бы все указывает на Хилленбранда, но здесь есть что-то еще…

– Согласен, – уверенно кивнул Оуклиф.

– А как у тебя дела? Тебе повезло больше? – спросил Марк.

Оуклиф криво усмехнулся.

– Увы, нет. Лорд Энтони так расстроен, что ничем не может помочь, а мать леди Арабеллы думает только о своей дочери. Никто из них не помнит ничего странного или необычного в тот вечер. Так что, боюсь, мне нечем похвастаться.

Марк ткнул приятеля локтем под ребра.

– А может, тебе следует попросить о помощи Регину?

Глаза сыщика расширились, но он тотчас взял себя в руки и с самодовольной ухмылкой ответил:

– Поосторожнее с советами, а то я могу им последовать.

Марк хотел что-то сказать, но Оуклиф его опередил:

– Кстати, о дамах. Как у тебя дела с Николь? Вы уже наконец поцеловались и помирились?

Марк нахмурился и пробурчал:

– Черт возьми, с какой стати я должен тебе отвечать?

Они с Николь не только поцеловались, но и провели довольно много времени в постели. И Марк постоянно думал об этом; ему было дьявольски трудно сосредоточиться на чем-либо другом. Уложить Николь в постель и вернуться в ее жизнь – все это оказалось на удивление просто. Уж не влюбился ли он в нее снова?

Оуклиф пожал плечами.

– Ты глупец, генерал, если сейчас же не уладишь все недоразумения между вами.

Марк что-то проворчал себе под нос. Слова Оуклифа совпадали с его мыслями. Неужели он действительно был идиотом, отказавшись от нее много лет назад?

– Я давно знал, что Николь особенная, – продолжал сыщик. – Знал с тех самых пор, как впервые увидел ее в своей конторе на Боу-стрит. Она тогда потребовала, чтобы ее взяли на работу.

– Да-да, конечно… И забыла сообщить об этом собственному мужу, – проворчал Марк. Вспомнив вчерашний разговор с Николь, он снова начал злиться.

– Я бы гордился такой женой, – заметил Оуклиф с улыбкой.

Проигнорировав слова сыщика, Марк сказал:

– Черт возьми, Оуклиф, давай вернемся в дом. – Развернувшись на каблуках, Марк зашагал следом за гостями. – Нам еще надо поймать убийцу, – бросил он через плечо.

– Это тетя Мэри, – указала Регина на большой портрет красивой женщины, очень похожей на нее саму.

Она стояла рядом с Николь в восточном крыле дома. Регина привела подругу сюда специально, чтобы показать портрет ее свекрови.

Николь почтительно взирала на портрет, выполненный маслом. Марк был немного похож на мать. У нее был такой же нос, как у Марка когда-то. И еще – линии вокруг рта, а также – смешинки в глазах. Даже глаза каменного человека могли смеяться.

– Какая красивая женщина… – прошептала, наконец, Николь.

– А еще она была такой же дерзкой и непокорной, как мы с тобой, – сообщила Регина. – Жаль, что я ее почти не знала.

Николь улыбнулась, кивнула и тихо сказала:

– Герцог говорит, что она была уверенной в себе женщиной и твердо знала, чего хочет.

Регина покосилась на подругу и закатила глаза.

– Ох, терпеть не могу, когда мужчины так говорят. Она, видите ли, знала, чего хочет! Все люди знают, чего, и женщины, и мужчины. Уж я-то точно знаю, чего хочу.

Николь рассмеялась.

– Я в этом не сомневаюсь, дорогая подруга. – Она обняла Регину за плечи. – К примеру, ты хочешь Дэффина Оуклифа, верно?

Регина покосилась на подругу и лукаво ухмыльнулась.

– Ну… во-первых, я в трауре. К тому же это не очень-то деликатный вопрос.

– Ох, извини…

– А во-вторых… Кто бы не захотел такого мужчину? – Теперь Регина широко улыбалась. – Он выглядит так, словно сошел со страниц книги о греческих богах. – За неимением веера она стала обмахиваться рукой.

– Да, он очень красив, – согласилась Николь. – Этого у него не отнять.

– А еще у него есть дубинка и наручники, – добавила Регина и театральным жестом прижала руку к груди, словно желала успокоить отчаянно бьющееся сердце.

– У него еще есть пистолет, – заметила Николь и подмигнула.

Регина кивнула.

– Очень надеюсь.

Николь не выдержала и расхохоталась.

– Вот за это я тебя люблю, Регина! Ты дерзкая и непочтительная.

– А что я должна почитать? – Регина вздохнула и проговорила: – Я чувствую себя ужасно из-за смерти Джона. И, честно говоря, эта трагедия заставила меня задуматься.

Улыбка сползла с лица Николь.

– Задуматься? О чем же?

– О том, например, как ужасно коротка жизнь. Мне необходимо что-то изменить. Я должна добиваться того, чего хочу.

– А чего ты хочешь?

– Именно это я и намерена обдумать. – Регина снова вздохнула. – Почему ты никогда не рассказывала мне, что случилось между вами с Марком? Почему уехала и отсутствовала десять долгих лет?

Николь подняла глаза на роскошный портрет свекрови, которую никогда не видела, и вновь погрузилась в воспоминания.

Прошло три месяца после их свадьбы, и все полетело в тартарары.

Николь вернулась домой после встречи с Дэффином Оуклифом, а дома ее ждал Марк, мрачный и очень сердитый. На столе лежало вскрытое письмо и букет белых роз.

– Что случилось? – спросила она.

Он указал на письмо.

– Вот это.

Она взяла письмо. Оно было написано рукой ее матери.

– Ты прочитал адресованное мне письмо? – спросила Николь.

Она не очень-то встревожилась. Обычно в письмах матери содержались сплетни или скучные новости об их поместье. Но что же могло вывести Марка из себя?

– Оно адресовано нам обоим, – буркнул он.

Николь перевернула листок. Да, верно. Письмо было адресовано «моим дорогим Николь и Марку».

– Ну и что? О чем она пишет? – В душу Николь начало проникать беспокойство.

А муж скрестил руки на груди и устремил на нее яростный взгляд.

– Прочти сама!

Николь пробежала глазами послание. На первой странице, как обычно, были никому не интересные слухи и сплетни, но, перевернув листок, она прочитала слова, которые, вероятно, будут преследовать ее всю оставшуюся жизнь. У нее даже дыхание перехватило.

Я надеюсь, ты помирился со своей семьей, дорогой Марк. Мы бы хотели пригласить герцога и герцогиню на рождественский ужин к нам в Суссекс.

Николь подняла глаза.

Марк, с трудом сдерживая гнев, спросил:

– Значит, ты знала?

– Что я знала? – Сердце ее, казалось, вот-вот выскочит из груди, а руки, державшие письмо, вспотели.

– Николь, клянусь, если ты мне солжешь… – Муж скрипнул зубами и на секунду прикрыл глаза. – Ты знала, из какой я семьи?

Николь не могла сказать, что узнала это от Дэффина, так как обещала ему молчать. Лихорадочно подыскивая слова, она пробормотала:

– Видишь ли, я узнала только…

Марк повысил голос.

– Ты знала? Знала до того, как мы поженились?!

Николь тяжело вздохнула. «Я должна быть честной с мужем», – сказала она себе.

– Да, я знала, но не понимаю, какая…

– Твоя мать и бабушка тоже знали?

– Да, но…

Марк вскочил на ноги.

– Почему ты не сказала мне, что знаешь? – Каждое его слово звучало как выстрел из пистолета.

Николь тоже разозлилась. Вскинув подбородок, она встретила гневный взгляд супруга и не отвела глаза.

– А почему ты ничего не сказал мне? Ты был обязан!

– Я никогда публично не признавал эту семью и не намерен это делать, – выпалил Марк. – Для меня ее не существует. Поэтому ничего не сказал.

– Значит, ты должен был так мне и сказать! – Николь тоже повысила голос. – А ты предпочел скрыть это.

Марк ударил ладонью по столу с такой силой, что Николь невольно вздрогнула.

– А почему ты меня не расспросила, когда все узнала? Ты предпочла вынюхивать украдкой и изображать неведение!

Николь подбоченилась и заявила:

– Я хотела, чтобы ты сам мне сказал!

Марк перевел дыхание и процедил сквозь зубы: