— Раз уж вы все здесь вовремя, то я начну, — сказал, незамедлительно приступив к подготовленной речи о числах за этот месяц.

Я позволил знакомым словам слететь с губ. Мой пристальный взгляд упал на каждого человека в зале. Произнося зазубренные фразы, делал сознательное усилие, чтобы ни в коем случае не смотреть на Лолиту.

Она немного ерзала на стуле, но, пожалуй, не больше, чем остальные. Ее темно-ореховые глаза, покорно устремленные на меня, были чуть остекленевшими, отстраненными. Сегодня она выглядела невероятно сексуально, впрочем, как и в любой другой день недели, месяца. В своей до безобразия практичной одежде и с волосами, собранными в конский хвост. Прямо-таки образцовый работник, каким она обещала быть.

Я воображал, как ее шелковые, девственно белые трусики становились все более липкими и влажными от возбуждения, пока вибратор творил свое волшебство. Мой член зашевелился при этой мысли, еще не готовый поддерживать очередную эрекцию, но приближаясь к ней с пугающей быстротой.

Я заставил свое внимание вернуться к собранию, прокручивая несколько слайдов на экране позади себя. Старался не фантазировать о нежных, темных сосках Лолиты, сжимающихся в чувствительные маленькие бутоны всего в нескольких метрах от меня. О наслаждении, растущем между ее ног и пульсирующем по всему телу. О том усилии, которое, должно быть, требовалось ей, чтобы сохранять невозмутимое выражение лица и оставаться молчаливой, в то время как сладкая истома овладевала ею все больше и больше.

Я не разрешал Поклонской мастурбировать в течение целой недели до сегодняшнего дня. Такому глубоко чувственному человеку вроде Лолиты мой запрет являлся настоящей пыткой. И она не скрывала своих мучений, описывая в сообщениях и слюнявых деталях, как отчаянно она нуждалась в разрядке, и что даже малейшая стимуляция доводила ее до безумия.

Сейчас я видел, как ее зрачки расширились от внезапного вожделения, когда с нарочной случайностью провел пальцами по внутренней стороне ее запястья, вручая ей пластиковую синюю папку. Маленькая шалость вынудила меня сделать десятиминутный перерыв, который я провел, закрывшись в кабинете, дергаясь от очень ярких фантазий о том, как провел бы языком по этому местечку ее кожи… плавно спускаясь ниже, покрывая томительными поцелуями каждый миллиметр живота, бедер...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

По окончанию перерыва мы вернулись в конференц-зал и расположились на прежних местах.

Я снова посмотрел на Поклонскую.

Она незаметно покачивалась на стуле, прикусывая губу. Эта женщина всегда столь громко выражала свое удовольствие, так что наверняка сейчас она молилась всем богам о достаточном терпении, чтобы не плюнуть на все и всех и закричать.

Лолита дрожала.

Ее глаза медленно закрылись…

Я ощутил резкий порочный импульс.

— Поклонская!

Женщина рывком дернулась на стуле, широко раскрыв глаза.

— А…что? — охнула она.

Несколько коллег с любопытством повернули головы в ее сторону. Она изображала собой точное подобие человека, застигнутого врасплох.

— Вы показались мне необычайно молчаливой, — заметил я с ноткой иронии в голосе. — Неужели мне удалось полностью завладеть вашим вниманием?

Лолита кивнула. Возможно, она не доверяла себе настолько, чтобы заговорить.

— Хорошо, — я долго не сводил с нее глаз, намеренно растягивая слово так, чтобы это выглядело не более чем заостренным выговором кому-то еще.

Лолита не отвела взгляда. Она даже не поморщилась. Я сказал бы, что ей нестерпимо хотелось парировать мое замечание саркастичной колкостью, тем не менее, она продолжала держать свой дерзкий ротик закрытым.

Умница.

Я вернулся к завершающей стадии своего выступления. Хоть и пытался говорить бесстрастно, в самом конце речи позволил своему голосу стать выразительнее.

— У нас собралась отличная команда, — сказал, наклонившись вперед и положив руки на стол. — Если постараться, мы сможем это сделать! — а далее мое дьявольское чувство юмора обрело контроль над совестью, и я вымолвил чуть хрипло: — Мы близко. Мы так близко к достижению поставленной цели… — я оглядел всех по очереди. — Нам необходимо больше работать, — прорычал, и на мгновение мне показалось, что боковым зрением я заметил дрожь Лолиты. — Мы должны работать усерднее, чем когда-либо раньше.

Я рискнул взглянуть на нее.

Руки Поклонской покоились на краю стола и были сжаты в кулаки с побелевшими костяшками пальцев. Пунцовый румянец распространялся по ее груди, видимый только в дразнящем участке ее кожи, вид на который открывала практичная блузка на пуговицах.

Я тяжело сглотнул, потеряв нить повествования.

Боже, она действительно находится в комнате, полной людей, с включенным вибратором в своей киске.

Ослабив узел галстука, я сел во главе стола, радуясь тому, что моя пьеса, наконец, подошла к концу.

— Есть вопросы? — поинтересовался, сигнализируя о начале более дискуссионной части встречи.

Коллеги неловко переглядывались и перешептывались. В конце концов, кто-то из них набрался решительности заговорить. Только я едва собирался слушать то, что он принялся изрекать, так как целиком и полностью мое внимание было приковано к Лолите. Покрасневшая, она уставилась в пустое пространство перед собой. Ее плечи подрагивали, грудь поднималась и опускалась с частыми маленькими вздохами.

И она финишировала, не издав ни звука.

Напряглась и задрожала всем телом. Ее глаза закрылись на долгую секунду, а пухлые губы приоткрылись в беззвучном стоне. Если бы в это мгновение я сидел рядом с ней, то сумел бы услышать нежный шепот выдоха и, возможно, намек на всхлипывание. В остальном Лолита проявила безупречную, изысканную сдержанность. Лишь трепет густых ресниц и дрожание ее сладких розовых губ выдавали бурю экстаза, разворачивающуюся внутри нее, овладевающую ее телом. Самое эротичное зрелище в моей жизни.

До конца планерки я не осмеливался даже взглянуть на Поклонскую. Проклятье, как же сильно мне хотелось, чтобы здесь никого не было! Как бы я хотел оказаться с Лолитой наедине и разделить жар ее удовольствия. Хотел бы я смотреть на нее, извивающуюся и хныкающую на этом длинном столе. Смотреть, как череда оргазмов уносит ее прочь от реальности.

После завершения совещания я остался на своем месте. Поставил перед собой ноутбук, как будто собирался работать прямо в конференц-зале. Но правда заключалась в том, что я не отважился встать, демонстрируя каменный стояк. А работа была самой далекой вещью, о которой я был способен думать, однако служила отличным прикрытием для трудно-контролируемого возбуждения.

Лолита покинула помещение без происшествий. Кое-кто из наших коллег с озабоченным выражением лица интересовался у нее, все ли в порядке, потому что, по его мнению, она выглядела неважно. Вряд ли он предполагал несправедливо — ведь Поклонская раскраснелась, как рак, ее по-прежнему потряхивало, и пот бисеринками выступал на лбу.

Я дал ей несколько минут, чтобы она спокойно добралась до своего убежища, выдохнула, и затем отправил ей сообщение.

Мистер А: Как прошла встреча?

Черная Орхидея: Ужасно.


Мистер А: Ты не кончила?

Черная Орхидея: Кончила… Трижды.

Довольно ухмылка расползлась на моих губах.

Мистер А: Хорошая девочка. Если бы я присутствовал на том заседании, то не смог бы оторвать от тебя глаз. Я бы не услышал ни единого слова из того, что мне говорили. Я бы подождал, пока все остальные уйдут, наклонил бы тебя над столом и вы*бал до полусмерти.

Три, четыре, пять мгновений абсолютной тишины.

Пришел ответ.

Черная Орхидея: Я бы умоляла тебя об этом.

Сделал медленный и глубокий вдох.

Сердце дико колотилось о ребра, когда я потянулся к брюкам, чтобы расстегнуть ремень и вытащить болезненно твердый член. Дверь в конференц-зал не запиралась, технически сюда могли войти в любое время в любом составе. Но прямо сейчас меня это совсем не заботило. Ничто в мире не казалось таким важным, как это.

Свободной рукой я медленно скользил вверх и вниз по пенису, печатая другой рукой сообщение Лолите.

Мистер  А: Скажи мне, дорогая, о чем ты думала, когда кончала, находясь среди своих коллег? В твоих мыслях был я? Или, может, ты воображала, что твой мудак босс имеет тебя сзади, наказывая за то, что ты не обращала внимания на его речь?

Черная Орхидея: Ты бы не рассердился, если бы я так и сделала?

Мистер А: Тебе позволено фантазировать, Лолита. Я не ревнивец.

Ложь.

Я ревновал ее к самой одежде, которую она носила. Ко всем, кто хотя бы раз провожал ее долгим взглядом, когда она проходила мимо. Бл*ть, смешно, но я завидовал даже чертовому крошечному вибратору, который был внутри нее.

 Мистер А: Расскажи мне, как ты его себе представляешь. Как ты думаешь, он будет обращаться с тобой ласково? Или все эти годы разочарования заставят его трахать тебя, как гребаное животное?

Черная Орхидея: Думаю, это был бы жесткий секс.

Мистер А: Расскажи мне, милая.

Я сжимал рукой свой член, стонал и вздрагивал от удовольствия, когда грязные маленькие фантазии Лолиты выплескивались в текстовых сообщениях. Каждое слово представлялось мне ее мягким, гортанным голосом, шепчущим на ухо. Я извергся обильно и ярко, едва сдерживаясь от крика. Стиснув зубы, глушил застрявший и щекочущий горло рык.

Чертовка всегда заводила меня с пол-оборота. 

Своими саркастическими гримасами, закатыванием глаз, дразнящим покачиванием бедрами, когда уходила от меня по коридору.

Поклонская понятия не имела, кто такой Алекс, однако ей с поразительной точностью удавалось нажимать на нужные кнопки, манипулируя сексуальными образами в моей голове.