— Какой “порше”? О чем ты вообще? Твой муж трахал мою жену!

— Ты тоже трахал его жену! — выкрикнула она, словно она и Ася это одно и тоже! Путь жена оказалась неверной, но до Вэл ей далеко. Все-таки я был у Аси первым мужчиной и сомневаюсь, что она спала с кем-то еще кроме меня и Золотова. О похождениях же Вэл можно слагать легенды. Она делилась со мной и воспоминаниями о любовнике-негре, и о каком-то знаменитом пианисте, и о заезжей рок-звезде… да много их был до меня!

— Но я не заделал тебе ребенка.

Женщина  истерично рассмеялась.

— Если я ради Золотова не рискнула своей фигурой, то ради тебя тем более не стала бы. Ты мне лучше вот что скажи. Помню, она названивала тебе после того, как ты их бросил. Сотню раз, не меньше! Значит, всё ещё любит тебя?

Я не ответил. Конечно, любит. Но что это меняет?

— Ты должен эту овцу вернуть домой, — заявила Вэл.

— Что?!

Я даже не знаю, чем больше возмущен:  тем, что она так назвала Асю или от ее невероятного предложения. Вернуть жену домой! О чем она вообще думает? Я на миг представил Асю на нашей кухне в тонком платьице. Жена улыбается, переворачивая ароматные блинчики на сковороде, а затем оборачивается ко мне и спрашивает полить их сметаной или медом. Заманчивая притягательная картина рухнувшего счастья. Если бы только на детском стульчике сидел розовощекий бутуз с темными волосами и карими глазками. Мой сын!

Черт, а ведь я ради нее и сына полез в этот холдинг, согласился на нормированный рабочий день, деловой костюм и стабильный заработок. Не хотел нести в дом, в котором ждет меня жена и сын, измены. Пообещал себе, что покончу с Вэл, как только найду другую работу. Все зря! Нет больше жены, сына и уютной квартиры. Ничего нет, и все из-за этого богатого мудака!

— Ты не понимаешь?! — взвилась Валентина. — Если ты этого не сделаешь, то все рухнет. Золотов бросит меня, а ты лишишься моей финансовой поддержки.

Так это ее проблемы, не мои. Все таки пусть и небольшой, но я выбил себе проект в холдинге. Конечно, изначально, ставил на другой, по торговому центру, но мне выделили разработку охотничьего домика. Пусть так! Знаю, что смогу впечатлить руководство и следующий мой заказ уже будет не таким мелким.

— Я не стану растить чужого ребенка!

Мои слова взбесили Вэл. Она закричала:

— Идиот! Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Это просто шикарный выход для всех нас. Золотов хотел ребенка и получил. Он не позволит своему сыну жить в нищете, так что считай ты и твоя предприимчивая женушка в шоколаде. Лео обеспечит вас до конца дней.

Она усмехнулась и тут же уплыла в сторону своих личных грез:

— Я же разыграю роль обманутой жены, которая несмотря ни на что любит своего мужа и готова простить его маленькие недостатки. При этом вопрос детей навсегда снимается в нашей семье. Мне больше не придется подмешивать Лео в кофе таблетки перед сдачей анализов, чтобы те показали его бесплодие.

Глаза женщины блестели восторгом, на губах играла улыбка. Она уже чуть ли руки не потирала.

— Я не пойду на это.

Находиться рядом с Вэл стало противно. Я развернулся, чтобы уйти.

— Стой, ты куда? 

Она ухватила меня за руку, но я брезгливо высвободился

— Больше мне не звони. Я в твоих играх не участвую.

— Трус! Слабак! — обвинения посыпались мне в спину, но я не оглядывался.

Вэл горячая штучка и отсасывает отлично, но не настолько, чтобы ввязываться в эту грязь. А все ее оскорбления пролетели мимо, потому что я придумал свой план мести Золотову.

“Нет, Вэл, всё будет по-другому”.

Глава 36

Лео


Жарко, как в аду! Я едва сдержался, когда Ася, пристёгиваясь, случайно мазнула меня шёлком распущенных волос по губам. Так бы и взял её за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза… Твою мать! Кого я обманываю? Так бы и взял её. Сильно, мощно, чтобы искры сверкали от страсти. Безумие.

Будто прочитав мои мысли, она подняла голову, и наши взгляды столкнулись. Надеюсь, искры мне всё же померещились. Но, нырнув в мягкий бархат её карих глаз, я невольно подался вперёд и облизал губы. Глаза Аси расширились, грудью я ощутил, как женщина задрожала.

Это отрезвило меня. Что я творю?! На переднем сидении сидит Зинаида и с жаром спорит с водителем о том, во сколько малыши должны начать ходить. За дискуссией они бы не заметили, если бы я поцеловал Асю… Возможно. Но на то, что не заметила бы сама переводчица, рассчитывать не приходится.

А я помнил её строгий взгляд и слова утром “Давайте, сделаем вид, что ничего никогда не было”. Одно воспоминание вызвало каменный стояк, и я дёрнул узел мешающего мне дышать галстука. За что я обрёк себя на эту пытку?!

Внутренний голос твердил, что стоит немедленно вызвать вторую машину, но я успешно игнорировал его. Как бы ни было сложно держать себя в руках, мне нравилось сидеть с Асей так близко, что я ощущаю, как она дышит, как вздрагивает, как её худенькое плечо вжимается мне в грудь, а коленка нет нет, да и коснётся моей.

А я всё ещё нависаю над ней, будто раздумываю, поцеловать или нет. Если отстраниться, это будет бегством и признанием своего интереса. Я не мог себе этого позволить.

Подался к Асе ещё ближе и, когда она испуганно пискнула, вжимаясь и сиденье и зажмурилась, подёргал её ремень безопасности.

— Надёжно пристегнулись? Вы мне нужны живой и здоровой. — Сходя с ума от желания, захлестнувшего при этом так, что даже в глазах немного потемнело, потянулся ещё дальше: — Кресло ребёнка нормально установлено? Младенцу удобно?

— Всё хорошо, — голос её прозвучал сдавленно, даже немного хрипло. — Леонид Горыныч…

Я невольно рассмеялся. Так испугал женщину, что она оговариваться стала! Смех снял напряжение, позволил дышать. Я откинулся на спинку сидения и снисходительно посмотрел на Асю:

— Кстати, почему меня так называют, не поделитесь?

Она промолчала, лишь глаза ещё больше расширились. Испугалась? Миролюбиво добавил:

— Мне всегда было интересно. Зарплату не задерживаю, с премиями не обижаю, в выходные выходить не заставляю, огнём не дышу… Не курю даже! Почему Горыныч?

— Вы, когда злитесь, очень похожи на огнедышащего дракона. Да и помните все нюансы, словно у вас не одна голова, а три...

Размышлял над ответом всю дорогу до центра. Малыш в кресле не спал и задумчиво рассматривал погремушку, что прицепила к креслу его мама. наверное, мы с ним были солидарны в наших мыслях. Вот она — красивая, яркая, такая интересная! Но не взять в руки, не… поиграть.

В центре втолкнул Асю в салон, где человек десять наизготовку с ножницами и каталогами ждали только её одну, сам же кивнул Зине в сторону небольшого кафе.

— Подождём тут.

Она безропотно понесла за мной автомобильную люльку.

— Как удобно, Леонид Григорьевич, — трещала домработница. — Можно использовать и как кресло, и как кроватку, и как качалку. Вы купили многофункциональную вещь! Вы такой заботливый…

— Зина, ребёнок не может уснуть, потому что вы шумите, — в лёгким раздражением перебил я.

Мне стало неловко не от её намёков, а потому что неожиданно для себя я ощутил гордость и приятное чувство удовольствия от того, что сделал правильный выбор. Хуже того! Возникло желание сделать что-нибудь ещё, что будет полезно и удобно для малыша и вызовет благодарную улыбку Аси. Безумие!

Сел за столик и, заказав кофе, чтобы прогнать хмель от виски, уткнулся в прихваченные с собой из дома Аси документы. Перелистывал, читал перевод, черкал на полях, отмечая значительные улучшения. Кажется, не все женщины после родов стремительно глупеют.

Поднял голову и посмотрел на сюсюкающую с младенцем Зину. Цыкнул. Николаша? Я явно переоценил разум Аси. Разве можно так коверкать имя мужчины? Пусть маленького и ещё пачкающего подгузник, но всё же мужчину!

А как было бы лучше? Коля? Простовато. Ник! Нет, слишком по-американски. Николай? По-дедовски… Никола? Это уже что-то старорусское. Не модно. Как бы я называл мальчика?

Зина перехватила мой взгляд и улыбнулась:

— Хотите подержать?

— Нет, — вздрогнул я и уткнулся в документы.

— Да ладно вам, — не отступала женщина и, подскочив, обошла стол. — Работа, работа! Отвлекитесь на минутку, чтобы понюхать розы…

— Обещаете розы? — ухмыльнулся я. — Думается, запах будет совершенно иным.

Но, вопреки ожиданию, пахло от младенца приятно. Также как от мамы — топлёным молоком и карамелью. В груди будто разлили кипятка, глаза защипало, а я, почти не дыша, держал младенца второй раз в жизни и смотрел в неземные тёмно-голубые глаза.

Он смотрит на меня, всего лишь смотрит, а у меня всё внутри переворачивается, и по телу прокатываются волны мурашек. Сердце забилось чаще, уголки губ дрогнули и поползли вверх. Было приятно рассматривать его реснички, гладкую кожу, ощущать лёгкое молочное дыхание.

Что-то вспыхнуло, и я вздрогнул. Зина охнула:

— Ой, простите! — Она опустила сотовый. — Но вы с такой любовью смотрели на ребёнка, что я не удержалась. Это так мило… Особенно вы! Такой строгий и бескомпромиссный.

— Чушь, — я протянул ей Николая. — Мне каждый день приходится идти на компромиссы.

Зина осторожно приняла младенца, и вовремя. Я поднял глаза и увидел её… Руки задрожали, дыхание перехватило, сердце зашлось так, что кровь гнала по венам со скоростью болида.

В насыщенно-фиолетовой платье-футляре, облегающем женскую фигуру словно вторая кожа, на высоких каблуках с бордовой помадой на губах Ася выглядела красоткой из модного журнала. Но не кричаще-сексуальной, как старалась подать себя Валентина, а благородно-изысканной. Будто сошла со страниц светских хроник. В женщине ощущалась стать и кошачья самостоятельность… При этом, казалось, она не против чтобы рядом находился достойный мужчина.