По-хорошему, и спрашивать её не стоило, но вопрос вырвался сам собой.

— Можно сразу сходить, если будет место, — тут же ответила Мила, собирая волосы в хвост не пойми откуда взявшейся у неё резинкой.

Я усмехнулся, и она, заметив это, посмотрела на меня с непониманием.

— Не думаю, что это хорошая идея, — пояснил я и, видя, что она всё ещё озадачена, красноречиво прошёлся по ней взглядом.

Кажется, до неё наконец дошло, ибо щёки её тут же вспыхнули.

— Да… — смутилась она. — Как-то я… не подумала. Давай просто запишемся. Заодно заедем пиццу поедим.

Уголок моего рта снова дрогнул. Пицца — это, конечно, святое. Тем более в Италии.


Клинику для Миланы я выбрал ещё накануне — частный центр, расположенный в отдельно стоящем здании в центре города, неподалёку от улицы с множеством частных лавчонок и бакалейных лавок. Припарковав машину, отстегнул ремень и, выбравшись на улицу, открыл дверцу для Миланы. Её ладошка тут же утонула в моей — маленькая, узкая, с длинными красивыми пальцами пианистки. Я невольно провёл по костяшкам большим пальцем и улыбнулся воспоминаниям. У матери тоже были красивые руки: изящные запястья, ухоженные кисти. Только пальцы не такие длинные.

Оказавшись под солнечными лучами, Мила прищурилась. Осмотрела стоящее перед нами здание.

— Выглядит дорого, — едва заметно улыбнулась она. — Можно было и что попроще…

— Нельзя, — ответил я спокойно, но твёрдо. — У моего ребёнка должно быть всё только самое лучшее. Тем более, если дело касается здоровья.

Спорить она не стала. Поставив машину на сигнализацию, я взял Милану за руку и повёл ко входу.

— Вандор! — внезапно раздалось позади нас, и я невольно напрягся. Обернулся и увидел идущую к нам навстречу женщину. — Вандор, — повторила она с лёгкой улыбкой, и мне захотелось выру

=13.

Милана

Увидев приближающуюся к нам женщину, я сразу поняла, что она — одна из любительниц дорогой сладкой жизни. На вид ей было лет тридцать пять, хотя очевидно, что она изо всех сил пыталась выглядеть моложе. Не удивилась бы, если б мне сказали, что за плечами у неё подтяжка лица или что-то в этом духе.

Подойдя вплотную, она бесцеремонно привстала на носочки и поцеловала Вандора в щёку. Тот поджал губы, но не отстранил её, и это вызвало во мне волну острого протеста.

— И какими судьбами тебя сюда занесло? — с улыбкой спросила она, наконец отлипнув от Вандора.

— Да так, — уклончиво отозвался он. Взгляд его был непроницаемым, но женщину это, судя по всему, не интересовало. Я ожидала, что Вандор скажет, что нам пора, но вопреки моим ожиданиям, он спросил: — А ты какими судьбами, Ир?

— Решила отдохнуть несколько дней, — непринужденно проговорила она. — Заодно заглянуть в пару любимых бутиков.

За всё это время на меня она не посмотрела ни разу. Словно я была пустым местом. Улыбалась Вандору, и я понимала — улыбается она не просто как старому знакомому. Старым знакомым так не улыбаются: лукаво, с некоторым намёком. Да что уж! Она флиртовала и дела это в открытую, а он… Вместо того, чтобы оборвать её на полуслове, он слушал её россказни про лазурное побережье Франции и кругосветное путешествие на высококомфортабельном круизном лайнере VIP класса. С каждым новым словом раздражение моё становилось всё острее, внутри закипала неконтролируемая ревность. Неужели он не видит, что она клеится к нему?! Да нет же, всё он прекрасно видит! А я… как будто сбоку припёку!

Не выдержав, я вздёрнула подбородок и, взяв Вандора под руку, плотно прижалась к его боку. На пальце моём тут же заиграло изящное обручальное кольцо.

— Вандор, тебе не кажется, что нам пора? — как можно спокойнее спросила я, чуть повернувшись к нему.

Он тут же сжал челюсти, губы его превратились в тонкую полоску. Так он ещё и недоволен?!

— Конечно, — сдержанно ответил он, но не отстранил меня.

Взгляд этой самой Ирины стал заинтересованным. Без сомнений, кольцо на моём пальце она заметила, но сказать ничего не сказала. Я посмотрела на неё прямо и чуть заметно приподняла бровь. Ничего, дорогая, придётся тебе найти кого-нибудь другого. А этот мужчина… Он мой. И хрен я его кому отдам. Ни тебе, ни кому-либо ещё. Мой и только мой. Пусть порой чересчур жёсткий и властный, пусть категоричный и циничный. Но я уже не один раз успела убедиться, что может он быть и другим: нежным, заботливым и чутким.


В клинику мы зашли молча. По выражению лица Вандора, по его сомкнутым губам и взгляду я понимала — он зол. И зол на меня. Но на этот раз я и сама находилась не в лучшем расположении духа. Своей бывшей или кто она там ему, он меня так и не представил. Ни слова, ни полслова. Наскоро попрощался и, крепко взяв меня за руку, повёл к дверям. Шёл он быстро, и мне приходилось поспевать за ним и, когда мы наконец остановились возле стойки администратора, я с раздражением высвободила руку.

На сдержанном итальянском он тут же обратился к улыбчивой девушке за стойкой, я же просто стояла рядом, понятия не имея, о чём он говорит. Сотрудница что-то ответила, защёлкала мышкой и через минуту улыбнулась уже как-то виновато. Голос Вандора стал грубее и настойчивее, и администратор снова уткнулась в монитор. На этот раз ожидание продлилось чуть дольше, но результат Вандора, похоже, удовлетворил.

— Сейчас тебе извлекут имплант, — обратился он наконец ко мне. — Нужно только заполнить кое-какие анкетные данные.

— Я так понимаю, что мест на сегодня не было, но ты добился своего? — с лёгкой язвительностью спросила я.

— Именно, — ответил он как ни в чём не бывало. — Запомни, Милана, я всегда получаю то, что мне нужно.

Я только цокнула языком и покачала головой. Хозяин жизни, чтоб его! И моей в том числе. Только, кажется, как раз это мне даже начинает нравится…


Когда наш внедорожник остановился возле маленькой, находящейся в пяти минутах езды от клиники пиццерии с большими блестящими окнами, я несколько удивилась. Думала, Вандор сразу же повезёт меня домой, но слово своё он сдержал. Впрочем, пора бы мне было к этому привыкнуть — он мог злиться, рычать, но слово своё держал всегда.

Имплант удалили быстро и безболезненно. Как перевёл Вандор мне слова врача — он мог повредиться от удара или чего-то схожего с этим. Тогда и удивляться нечего… Вспомнить только, что мне довелось пережить за последнее время. Кажется, Вандор тоже пришёл к данному выводу, хотя вслух ничего не сказал. Не знаю, смирился ли он с мыслью о моей беременности или принял это как факт, но рассерженным или недовольным по этому поводу он уже не выглядел. Вспомнить хотя бы, как минувшим вечером он, обняв меня со спины, накрыл ладонью мой живот…

— Здесь готовят потрясающую закрытую пиццу с морепродуктами, — когда мы вошли внутрь, сказал Вандор и повёл меня к маленькому круглому столику, сервированному очень просто и со вкусом: ярко-рыжие накрахмаленные скатерти, на каждом столике резные салфетницы с жёлтыми и зелёными салфетками, солонка и перечница в маленькой плетёной корзинке. Усадив меня, Вандор подошёл к стойке и, оперевшись о неё локтём, принялся что-то объяснять. Внезапно я поняла, что он тут уже не в первый раз — судя по всему, немолодая круглолицая женщина — должно быть, хозяйка пиццерии, хорошо его знала. Улыбнувшись напоследок, он кивнул в сторону нашего стола и пошёл обратно.


— Нужно немного подождать, — сказал он, присаживаясь. — Сейчас нам принесут домашний томатный сок. Ты любишь томатный сок?

Стоило ему упомянуть об этом, и рот мой наполнился слюной. До этого момента сока мне совершенно не хотелось, но тут… Словно издеваясь, Вандор продолжил:

— Хозяйка этого местечка — София, готовит его со свежим базиликом и капелькой морской соли. Думаю, тебе должно понравится.

Я облизала губы и сглотнула слюну. Уголок рта Вандора дёрнулся. Видимо, на лице моём что-то отразилось, потому как было видно — настроение его улучшилось. Накрыв мою лежащую на столе руку, он провёл пальцем по кольцу. Прищурился и глянул мне в глаза.

Подошедшая к нам с графином в одной руке и двумя высокими прозрачными бокалами в другой София улыбнулась мне и поставила всё на стол. Что-то сказала Вандору и снова пошла к стойке. Он же, наполнив один из стаканов густым соком, протянул мне, и я сразу сделала большой глоток.

— Боже, как вкусно! — застонала я, едва сок коснулся языка и нёба.

Вандор снова усмехнулся и налил сока себе. Коснулся моего стакана своим и сказал:

— За мою ревнивую беременную жену.


Вскоре нам принесли пиццу. Вандор сам разрезал её специальным круглым ножом и, взяв самый большой кусок, поднёс к моим губам. Откусив, я снова закатила глаза и, не сдержавшись, потихоньку засмеялась.

— Как же тут всё вкусно, — пробубнила я с набитым ртом и, проглотив, потянулась к куску. Откусила ещё раз, а потом забрала его у Вандора и дала откусить ему. Он последовал моему примеру, а после взял второй кусок.

Минут через пять к нам снова подошла София и, к моему глубочайшему удивлению, на сильно ломанном русском, обратилась ко мне:

— Всё ли Вам нравится, сеньорита? — поинтересовалась она с доброй улыбкой.

Я улыбнулась в ответ.

— Всё прекрасно, София, — искренне ответила я. — Вы волшебница.

Вандор тут же перевёл последнюю фразу, и женщина заулыбалась ещё сильнее. Легко поклонилась нам и пошла в зал.

Лежащий на столе телефон Вандора заиграл мелодией, и он бросил взгляд на дисплей. Сунул остатки куска в рот и взял трубку.

— Да, Алекс, слушаю тебя, — проговорил он, стараясь одновременно дожевать. Глядя на него, я опять не сдержала смешок.

Очевидно, Алекс что-то объяснял ему или рассказывал, потому что выражение его лица становилось то мрачным, то недовольным. Не сказать, чтобы в чертах отражалось беспокойство, но услышанное ему однозначно не нравилось.