– Нашел, – довольно улыбается Тарас. Не сразу соображаю, что именно. – За цацки трахалась? Вот и заплатим! – хватает подвеску и срывает с шеи.

Подарок Адамиди остается в руках брата. Он криво усмехается.

– Отлично поработала, сестренка. Еще насосешь, – разворачивается и уходит в свою комнату.

Хлопает дверь. Я стою одна среди этого хаоса и чувствую, как по щекам бегут слезы. Боль, безысходность и отвращение…

Мне плохо. Отвратительно.

Еще в доме пахнет, как в запущенном клоповнике…

Глава 10

Уборка. Стирка. Ужин из остатков еды в холодильнике. Тарас заперся в своей комнате и не вылазит. Никаких шансов вернуть обратно подарок. Брожу по квартире, как призрак в собственном доме. Возможно, я и есть призрак. Сама стала им, хватаясь за прошлое уставшими пальцами. Медленно замираю рядом с косяком и провожу ими по отметкам на дереве.

Здесь папа отмечал наш с Тарасом рост. Вот мои зарубки – подписано красным. Его – синим. Тогда мы были семьей. Я возвращалась сюда из школы, в стенах этой квартиры звучал смех. Помню, как мама готовила суп на этой кухне, а я нарезала овощи для салата. Помогала.

Поздно вечером приходил с завода отец и обязательно приносил нам по плюшке из столовой. Никогда больше таких не ела.

Одна автомобильная авария перечеркнула всё. Мне шестнадцать, Тарасу двенадцать. Занавешенные зеркала, страшные песнопения, восковые маски на лицах родителей, которые навсегда покинула жизнь.

Прижимаюсь к косяку до боли. Так же здесь в те дни стояла и наша бабушка, единственный родственник. Она прятала от нас слезы, старалась быть сильной ради нас.

Помню то утро, когда пришла домой в рваной блузке и юбке. Пыталась очистить с неё следы, но, видимо, не увидела всего. Мою растерянность. Страх. Как я могла? Как так вышло?

И, смотрю в узкий коридор, несколько дней спустя мой четырнадцатилетний брат с синяком под глазом и злым: "Шлюха!«.Он возненавидел меня за слухи, за то, что его били во дворе, как брата шлюхи. Слишком быстро по нашему, тогда еще поселку городского типа, разлетелось: «Она шла в драной кофте, рваных чулках, лохматая и перепачканная спермой».

Даже если там и были следы – максимум парочка. Людская молва превратила меня в шлюху. Мой брат, выросший на улицах, тоже превратил меня в шлюху. Снять это клеймо я с себя никогда не смогу. Только если уеду отсюда навсегда.

Но куда мне деваться? Бросить квартиру на Тараса? Её отберут за долги через год. Он превратит наш дом в притон. Превратит в грязь мои самые светлые воспоминания.

Да и зарплата пока не позволяет снять хорошую квартиру. Снова ютиться в комнате? Здесь хотя бы своя.

Я не вижу просвета. Не вижу шанса выбраться. Зато знаю, что сейчас максимально похожа на шлюху: трахаюсь с богатым мужчиной, готова по первому требованию.

Отталкиваюсь от косяка и прячусь в своей комнате, вешаю свой амбарный замок.

Мне нужно выплакаться, чтобы никто не мешал.

Вылить все наружу, не держать в себе.

А потом? Потом я отберу у Тараса свой подарок и буду думать, как жить дальше!

Знаю, что дура. Но не могу иначе. Не хочу уезжать отсюда. Не хочу бросать призраков прошлого…

Я прочитала сотню книг, как это сделать. Ни одна не помогла…

* * *

Сама не знаю, как провалилась в сон, даже будильник не поставила. К счастью, громкий рингтон разбудил меня на полчаса раньше обычного. Пять утра.

– Ты как? – голос Адамиди немного напряжен.

– Я сплю, – не сразу соображаю, что может значить столь ранний звонок.

– Хорошо. Хочешь меня?

Прямой вопрос пробуждает мгновенно не только мой мозг, но и тело. Хочу. Понимаю, что хочу очень и очень сильно. Притягиваю ноги к животу и спокойно:

– Немного хочется, – улыбаюсь в трубку.

– Мне много хочется. Спускайся вниз, я под твоими окнами.

Подпрыгиваю на кровати. Что? Теодор Адамиди в пять утра торчит у меня под окнами? Шутите!

* * *

Адамиди одет с иголочки: черный костюм, белая рубашка, галстук. На заднем сидении никакой охраны, только легкий плащ на случай дождя и зонт. Чувствую себя рядом с ним золушкой, которой забыли выдать фею и красивое платье.

На мне вязаное домашнее платье, кеды и куртка небрежно наброшена на плечи.Я выскочила из дома в первом попавшемся, только зубы почистила и пробежалась расческой по волосам.

Тео коротко улыбается, а я не могу отвести взгляд от его ширинки. Как он вообще штаны застегнул с такой…проблемой? Спрашивать не решаюсь, смеяться – тем более.

– Как прошла ночь? – интересуется он, пока я изучаю взглядом характерную выпуклость на его штанах.

– Устала так, что спала, как убитая. А ты?

– Мне повезло меньше. Номер в гостинице неподалеку уже заказан, – голос звучит немного напряженно и, кажется, недовольно.

Чуть не шлепнула себя по щеке, когда внутри зашевелился червячок сожаления: отель, а не быстрый и страстный секс в кожаном салоне авто. Аня, возьми себя в руки, ты не такая!

Да и от «гостиница неподалеку» возбуждение стало спадать, как будто холодным душем окатили. Странно, прошло больше шести часов с момента последнего секса. Тео горит, а я вполне могу держать себя в руках. Может, эффект фрукта уже заканчивается?

Короткий взгляд на босса. Вряд ли. Он несется по полупустой дороге, как безумный и внезапно бьет по тормозам. Свист. Мы вылетаем на обочину, машина замирает.

– Что случилось? – мой голос дрожит. Я безумно боюсь закончить, как мои родители. На мокрой дороге в кювете, потому что отказали тормоза.

– Прости. Не могу вести машину. Нихрена не могу! – Тео зло бьет ладонями по рулю и упирается лбом его кожаную поверхность.

Впервые понимаю, что и ему все это дается нелегко. Эта зависимость от секса, забитая не тем голова. Адамиди прав, сейчас он должен быть собран и сосредоточен. Я помогу, как умею.

– Проедешь еще пятьсот метров? – касаюсь его руки осторожно. Я по-прежнему боюсь проявлять инициативу. Особенно, когда он такой…босс на вид. Аж сердце замирает.

– Что?

– Еще пятьсот метров. Спрячемся там. До отеля ты все равно не доедешь…

* * *

Мы сворачиваем в прибрежную лесополосу и паркуемся на первой попавшейся полянке. Ночью, особенно летом, здесь не бывает свободных мест. Молодежь обожает эти кусты, надо и мне хоть раз в жизни попользоваться.

– Спасительница, – довольно улыбается Адамиди, расстегивая брюки, а мое либидо просто танцует ламбаду. Хотела секс в машине? Получите. Огонь снова растекается по венам. Ледяной душ отменился, сейчас мы будем гореть.

– По-моему, это становится моим хобби. Спасать тебя.

Шепчу, когда платье уже собрано на поясе, а я бессовестным образом сижу между Теодором и рулем. Впервые радуюсь своему телосложению, убралась. Трусь носом о колючую щеку и вдыхаю аромат, от которого голова кругом: мускус и сигары. Одеколон. Так пахнет Адамиди на работе, в этом мире больших денег и постоянной угрозы для жизни. Мне нравился он на острове. Настоящим, немного безрассудным с искренней улыбкой. Но так тоже хорошо, так тоже сердце пытается пробить ребра, а губы не устают прикасаться к его коже и колючкам на щеках. Я трусь о них щекой и вскрикиваю, когда он откидывает спинку сидения, снимает с руки часы и бросает на соседнее кресло.

– Так удобнее, – поясняет не знаю зачем.

Плевать как. Важно, что его ладони уже на бедрах, мои пальцы впиваются плечи, а я сама медленно впускаю его в себя.

Заполнена. Он внутри, а я сижу и несколько мгновений просто наслаждаюсь этим чувством, смотрю в его глаза и мечтаю прикоснуться к губам.

Нас разделяют миллиметры, но я никогда не осмелюсь снова потянуться за поцелуем.

– Двигайся, Аня! – обжигающий шлепок по ягодице. Взрыв. Реальность и ощущения обостряются. Боже, он завел меня с полоборота.

Выполняю команду. Двигаюсь, да. Быстрее, ярче, жестче. Он до боли сжимает мои ягодицы, кажется, там останутся синяки. Плевать. Я не могу остановиться, Тео, не могу остановиться с тобой в этой машине. У меня отказали тормоза, я лечу в пропасть и не боюсь.

Машина качается под нами, как гигантская колыбель. От мысли, что в любой момент из-за деревьев выйдет ранний собачник и застанет нас, паникую и тут же все смывает сильнейшей волной удовольствия.

Прижимаюсь к Тео. Волосы прилипли ко лбу и снова спутались. Я пытаюсь сфокусировать взгляд. В глазах все еще звездочки, как в детском мультфильме. В теле приятная истома, внутри меня пульсация. Никогда так не делала, но напрягаю мышцы внутри, сжимая его. Мой Тео. Плевать, что только на месяц.

– Ненавижу это платье, – шипит Адамиди. Он не может добраться до моей груди и прикусывает сосок прямо через ткань.

– Тебе лучше? – шепчу куда-то в шею.

– Да, а тебе?

– Лучше не бывает, Тео.

* * *

– Аня, ты понимаешь, что теперь все иначе? Здесь я не могу быть таким, как на острове, – заявляет Теодор, паркуясь около моего дома. – И секс. Я уже говорил, что обычно не такой мягкий, как ты привыкла думать.

– Будь таким, какой ты есть на самом деле. Я подстроюсь.

Накрываю его кисть, лежащую на ручке переключения скоростей, своей ладонью. Чувствую, как напрягаются пальцы, но он не отталкивает и не возмущается. От этого приятно теплеет в груди, как будто загорается маленький огонек надежды, который тут же тушат сапогом.

– Давай постараемся не влюбиться. Хорошо?

Это как пощечина, потому что я уже и, кажется, по самые уши, но проглатываю и киваю.

– Постараюсь.

– Думаю, не нужно объяснять, что на работе о наших отношениях никто знать не должен.