Рати Ошун - Мой красавчик

Через мгновение уже испуганно отпрыгиваю и забиваюсь в угол, прижимая колени к груди. Мне страшно. Я только что ударила одного из Адамиди, каков будет ответ?

Дрожу от страха, пара секунд тишины кажется вечностью, растягивается старой жевательной резинкой и рвется…смехом.

Адам прижимает руку к покрасневшей щеке и смеется. Тут теряюсь уже я. Что?

– А они спрашивают, почему я до сих пор не завел себе девушку. Делаешь ей приятное, а в итоге получаешь по лицу.

Смотрю на Адама. Взъерошенные пепельные волосы, едва заметные синяки под глазами и феерический отпечаток моей ладони на щеке. В довершении белый халат и вибратор в руке, который все еще тихо жужжит.

Понимаю, что меня распирает на смех. Боль ушла, мне намного лучше и я только что сделала глупость. Да он же мне помочь пытался, а я…

Всё. Плотину смеха прорывает и меня затапливает веселье. Прячу лицо в ладонях и смеюсь до слез. Сквозь истерику пытаюсь произнести:

– Извини, – и снова смеюсь.

– Отлично, выход стресса пошел, – холодный голос остужает. Адам уже взял себя в руки, чего нельзя сказать обо мне.

Убираю ладони от лица и смотрю, как мужчина невозмутимо кидает вибратор в ванночку, мочит белое полотенце и прижимает к щеке.

– Что ты со мной сделал, Адам?

– У меня к тебе тот же вопрос, – язвительно. – Чем ты думала, когда терпела столько времени? Чем ты думала, когда в первый же вечер не переехала к Тео? Что ты с собой сделала, Аня? Теперь тебе придется пройти обследование в центре, ты можешь остаться бесплодной. Понимаешь ты это или нет?

Вылил на меня все раздражение. А я не понимала, даже никогда не задумывалась о том, хочу ли детей в реальности. Да, идеальную картинку семьи хочу, но тут врывается настоящее. В нем нет времени и сил даже на обычную жизнь, да и кандидатов на роль мужа ни одного. Куда мне дети? Я на себя еле зарабатываю, не говоря уже о брате, который устраивает гулянки. Может, и к лучшему, если останусь бесплодной. Пусть размножаются хорошие семьи, которые могут дать своему ребенку всё. Вот только почему от этой мысли так щемит в груди?

– Валерьянки? – мое молчание Адам понимает по-своему. Хотя, мне кажется, он все понимает как-то иначе.

– Нет, прости. Задумалась. Я испугалась вечером, не знала, что делать и как выйти из комнаты. Я запуталась. И как можно звонить человеку посреди ночи?

– Зато теперь мы все не спим, – пожимает плечами мужчина.

Не знаю зачем, но смотрю на его брюки. Ожидаю увидеть хоть какое-то напряжение, но нет. Вопрос срывается с губ:

– Что ты со мной сделал? Почему я видела Тео?

– Эротический гипноз, – Адам улыбается как-то странно плотоядно. – Моя новая любимая игрушка. Меня вообще интересует человеческая сексуальность, она безумно многогранна и вариативна. Когда я погружаю клиентов в транс, каждый видит своего идеального партнера. Как вы это находите? Как вы чувствуете? Как понимаете? Это безумное количество факторов, которые много веков пытаются упорядочить ученые, – голос звучит восхищенно, заинтригованно.

Кажется, я наступила Адаму на любимую мозоль и он сейчас прочтет мне лекцию об удивительном мире человеческой сексуальности. Его глаза горят, как у ребенка, которому только что дали в руки любимую игрушку.

Меня обжигает это «идеального партнера». Значит, я могла представить кого угодно, но представила Теодора Адамиди? В голове не укладывается.

– Ты ничего ему не скажешь?

– Тео? О том, что ты представляла его? – усмешка, Адам немного раздосадован, что из всей его пламенной речи меня заинтересовала далеко не наука. – Вечно вы беспокоитесь о глупостях.

– Адам, – с нажимом.

– Не скажу, чувствительные мои кролики. Живите, как хотите, только отчеты вовремя присылайте. И через два дня у вас прием. Пойдем, я провожу тебя в палату. Поспишь, утром тебя осмотрит гинеколог.

Уже лежа на хрустящих простынях в белой, совершенно стерильной одноместной палате, я тихо спросила у Адама:

– Зачем был нужен гипноз? Почему не Тео?

– Гипноз, чтобы ты от меня не шарахалась, когда буду впрыскивать антидот, – двусмысленная шуточка. – Тео я к тебе в таком состоянии не подпустил. Он порывистый и достаточно жесткий парень, а с тобой нужно было быть аккуратным и нежным. Исключил человеческий фактор.

– Ты – тоже человек, – напоминаю ему с улыбкой.

– Какое прекрасное заблуждение, – хмыкает в ответ Адам. – Спи, здесь безопасно.

У него безумно приятный голос, более низкий, чем у Тео. Баритон с шелковистостью бархата. Последнюю фразу он произносит чуть с придыханием, она проскальзывает в уши, и я послушно проваливаюсь в сон, ощущая себя в полной безопасности.

* * *

– Я готова работать, – хмурюсь, глядя на Теодора. – Меня осмотрели. Осталось только дождаться результатов анализов.

В окно палаты светит яркое солнце, так и не скажешь, что всю ночь лило, как из ведра. Босс сидит в кресле, вытянув длинные ноги на пуфик и задумчиво пьет свой американо, дожидаясь, пока я доем завтрак.

– Нет. Ты наказана, – фыркает босс в чашку с кофе. – На сегодня я лишаю тебя работы. Зато есть пара других заданий: переезд и шоппинг.

– Переезд?!

– С этого дня ты живешь у меня. Это не обсуждается.

Поджимаю губы. Хочется возразить, отказаться, но после всего, что он видел у меня дома – просто молчу.

Теодор вернулся ночью и рассказал, сколько грязи вылил на меня младший брат. Этому я не удивилась, а вот обещанию заняться жестким воспитанием этого идиота – очень даже.

Особенно порадовал вопрос: «Твой Тарас в армии служил?».

Нет, потому что бабушкин ученик работал в военкомате и очень красиво прикрыл «Тарасика» на медкомиссии, чтобы сберечь нервы бывшей классной руководительницы. Зато теперь, кажется, придется.

На моем телефоне двадцать сообщений от брата. В первых десяти он жалуется на Адамиди, грозится подать в суд. В следующих извиняется, но как-то без огонька, как будто его заставили. Удаляю одним махом и приканчиваю остатки овсянки со свежими ягодами. Удивительно, с каких пор в больницах так вкусно кормят?

– Я собрал твои вещи, – кивает на стоящий в углу чемодан. – Документы из ящика стола тоже прихватил.

– Тео?!

– Ругаться будете дома, – возникает в дверном проеме Адам. – А теперь линяйте отсюда через черный ход и посмотрите новости…

– Сядешь в машину и прочитаешь, – шикает на дернувшегося к планшету брата Адам и буквально вытаскивает его из палаты, давая мне время переодеться.

Он прав. Если Тео сейчас увидит меня голой, то выйдем мы отсюда очень и очень не скоро. Босс держался все это время, ума не приложу, на какой тяге. Хотя, ему же можно рукоблудить, в отличие от меня.

Собираюсь быстро. Нахожу в сумке минимальный комплект вещей, но Адамиди собрал все необходимое, как по списку, даже нижнее белье и прокладки захватил. Последние в ближайшее время не пригодятся, перед отпуском отстрелялась. Но обо мне очень давно никто не заботился… я даже не помню, когда последний раз мне помогали собирать вещи. Наверное, в школе, еще мама.

В груди теплеет, когда достаю аккуратно сложенные вещи и мне все равно, что этот мужчина рылся в моем нижнем белье. Думаю, он даже нашел те жуткие бабушкины панталоны, в которых я хожу только «по праздникам».

Вот только сам Тео очень напряжен и холоден со мной. Почти не смотрит в мою сторону, пока мы быстро идем по коридорам медицинского центра. Пока нас везут во внедорожнике с затемненными неизвестно куда, босс что-то быстро набирает на экране планшета и снова меня игнорирует.

Что ж, ладно. Открываю браузер в своем побитом жизнью смартфоне и сразу топ-новости, светская хроника: «Теодор Адамиди: новая любовь миллионера или очередная прихоть?»

Кликаю.

«Сегодня все внимание деловых кругов приковано к одному человеку – Теодору Адамиди, первому в списке наследников международной корпорации InternitionalFarm. Но пока все ждут оглашения завещания, мультимиллионер не скучает. Недавно он был замечен в ювелирном бутике с незнакомкой.

Нам удалось выяснить, что это сотрудница „Экон-фарм“, дочерней компании InternitionalFarm, которую последние три года успешно возглавляет Теодор Адамиди. Пока пресс-служба семьи не дает никаких комментариев по поводу загадочной девушки.

Напоминаем, что Нестор Адамиди скончался двадцатого сентября в частной клинике в Швейцарии. Вчера вечером его тело было доставлено в Россию для церемонии прощания и погребения на семейном кладбище.

Убитый горем сын или разыгравшийся ловелас?

Теодор Адамиди удивляет нас каждый день»

От новости разило желтой прессой, но её растиражировали и проверенные порталы. Даже приличные люди обожают ковыряться в чужом грязном белье.

Значит, сегодня Тео и Адам отправятся на похороны? Поэтому мне дали выходной.

Кошусь на босса. Он мрачнеет с каждой минутой все больше.

Я хочу поддержать его, хотя бы взять за руку и сжать чуть сильнее, чем мог бы сделать друг, но боюсь.

За окном, будто насмехаясь над нависшей тяжестью, ярко сияет солнце. Люди улыбаются последним лучам и куда-то спешат, а я? Я понятия не имею, куда везет меня этот автомобиль.

– Тео, – не выдерживаю.

– Что? – равнодушно откликается, не сводя глаз с планшета.

– Ты на меня злишься?

Вчера ночью мы так и не поговорили о случившемся. Теодор успел рассказать о брате, а потом я снова уснула. Думаю, это все действие приказа Адама. Гипноз, черт бы его побрал.

– Это слабо сказано, Аня. Я в гневе. Ты мне не доверяешь, ты предпочитаешь умирать от боли, но не позвонить мне и позвать. Как я должен на это реагировать?