Позволил! Позволил…

Это слово звоном раздается где-то внутри меня. Точно там же, где ломается и без того жалкие крохи теплых чувств к отцу.

Блокировку карт я еще могла понять. Даже простить. Все же, чтобы научить плавать, бросают в воду. Так и тут, только бросили меня прямо в жизнь. Лицом. Но чтобы выставить на улицу… Нет, такого я понять не могла. И принять тоже.

Да только какой смысл спорить? Всегда было так, как решил Якунин. Всегда и без исключений.

А что я? Я смогу жить без его денег. Где жить, это уже другой вопрос. Но я смогу. Он не дождется! Я не приползу к нему на коленях, умоляя о прощении и с просьбами поскорее выдать замуж за Шервуда.

От одной только мысли о Денисе внутри поднимается злость. И пусть сам он ни в чем не виноват, но именно из-за него я в таком дерьме. Пошла против отца, поссорилась с Владом.

Да к черту!

— Мне нужно два часа на сборы, — бросаю амбалам. — Принять душ мне хоть можно? Или за коммуналку тоже уплачено Алексеем Станиславовичем?

Мордовороты переглядываются. У них явно не было указаний на этот счет.

— Вы давайте еще позвоните ему? — с издевкой предлагаю я. — Спросите, можно ли его дочери помыться. Ну давайте же, звоните!

Они опять бросают друг на друга взгляд, и тот, что посветлее, достает телефон. А я буквально выпадаю в осадок, слушая, как цепной пес пересказывает отцу мою просьбу. О моих резких высказываниях не докладывает. Но мне так думается, что пока. Позже в рапорте они все выложат. Ничего не укроется от Якунина-старшего.

— Да. Да. Конечно.

Он отбивает звонок и смотрит на меня:

— Вам позволено выделить на сборы два часа. Можете принять душ, Кристина Алексеевна.

Меня будто током бьет. Я фыркаю, разворачиваюсь на пятках и ухожу в ванную. Дергаю кран, включаю воду и сбрасываю пижаму. Справлюсь с водными процедурами довольно быстро, накидываю халат и выхожу в коридор, захватив с собой зубную щетку с пастой и любимый шампунь. Мордовороты спокойно сидят на кухне, ни к чему не прикасаются, но одним своим присутствием напоминают о том, что время идет.

Чемодан я достаю с грохотом, раскрываю с полупинка прямо посреди комнаты. А потом начинается самое сложное.

Я терпеть не могу собирать вещи. Даже перед всеми путешествиями пакую вещи в последний момент. Забываю что-то важное. Возвращаюсь, опаздываю на самолеты. Но сейчас я себе не могу такого позволить.

Документы, нижнее белье, несколько блуз, джинсы, пиджак, куртка. Сапоги и туфли, косметичка. Место нещадно заканчивается. В большой рюкзак опускаю ноутбук, конспекты и несколько учебников.

Все я не унесу. А учиться нужно. А ведь еще литература по обществознанию и русскому. Работать-то тоже нужно.

Боже!

Всеми правдами и неправдами я утрамбовываю все, что могу. И в самый последний момент змейка на рюкзаке идет по пизде. Просто по самой настоящей пизде, без приукрашиваний и цензуры.

Мне не приходит в голову ничего лучше, чем достать из верхнего ящик скотч и перемотать его.

Забрасываю рюкзак на плечо, подхватываю пузатый чемодан, чтобы поставить не колесики. И гордо двигаюсь в сторону выхода. Мне навстречу шагает один из мордоворотов и недовольным взглядом косится на рюкзак.

— Ручная кладь, — со злостью выплевываю я. — Если есть какие-то возражения, то валите читать правила того же аэропорта.

Я злая. Злая настолько, какой еще никогда не была. Руки трясутся, горло перехватывает спазмом.

— Идите, — отмахивается от меня он, в глаза мелькает сожаление. И это меня добивает.

— Сами идите, — огрызаюсь я, отбрасывая ключи от квартиры на пол. — Нахуй. И папочку моего захватите. Ему там самое место с таким отношением к родной дочери!

Дверь захлопывается за моей спиной. Я тяну чемодан вниз по ступенькам, прохожу мимо бабок на лавочке и теряюсь.

Куда идти? Что делать? Позвонить Владу? Вадиму? Что с одним, что с другим я в дикой ссоре. Вот вообще нет желания. Даже в связи со всеми событиями. Чувствую себя дурой, но вместо одного из них набираю Аньку.

Ее номер вне зоны доступа.

Злюсь еще больше и набираю Витьку.

Абонент не абонент.

Я уже наступаю на гордость каблуком здравомыслия, чтобы набрать Вадима. Но телефон в моей руке сам начинает звонить.

“Лера”.

— Д-да, — я только сейчас замечаю, что мой голос начинает дрожать.

— Крис, привет, — подруга радостная и довольная, — сегодня у бабушки день рождения. Мы тебя приглашаем на чай с тортом. Придешь?

— Лер, я… мне даже подарить нечего.

И тут меня просто прорывает. Я опускаюсь на бордюр, рядом с чемоданом, наплевав на все, даже на холодную погоду и лужу у ногу, и реву навзрыд. Рассказываю все в красках, возмущаюсь, и никак не могу успокоиться.

— Так, значит, слушай сюда, — строго произносит она, когда поток слов заканчивается. — Бери вещи и дуй сюда. О подарке даже не парься. Адрес ты знаешь.

Не дав мне больше и слова сказать, она просто сбрасывает вызов.

Глава 23

И мне ничего не остается, как принять это приглашение. Я иду в сторону метро, волоча за собой чемодан. Он гремит колесиками, подпрыгивает на неровностях. Ноги сами приводят к двухэтажному дому сладостей. На витринах выставлены шоколадные фигурки, расписные торты с мастикой и лепниной из какой-то другой кондитерской фигни.

Обидно от того, что я не могу позволить себе сейчас купить одного из этих монстров, упасть в такси и порадовать Валентину Павловну.

Вместо этого я захожу в цветочный у метро и только тут вспоминаю, что забыла подаренный Владом кактус. Он так и остался стоять на подоконнике в кухне.

Злость вновь накатывает, но я сдерживаюсь и проверяю, сколько в кошельке налички. Платят мне в основном бумажными деньгами, а после нескольких занятий подряд по вечерам я попросту не в силах добраться до банкомата и закинуть все это на студкарту.

— Девушка, а можно вот эту орхидею?

Я показываю на большой белоснежный цветок в горшке. Его я могу себе позволить. Но на грани. Просто мне до одури хочется порадовать Валентину Павловну в такой день. Везу через весь город, надеясь, что не сломаю. К дому подхожу, уже не чувствуя рук и ног.

Но улыбка на лице Валентины Павловны, которая открывает мне дверь в квартиру, стирает все негативные эмоции.

— Кристиночка, — сегодня она в может и старом, но очень опрятном платье темно-зеленого цвета, волосы уложены во французскую косу, а на лице еле заметный макияж. — Проходи, деточка. Лера рассказала мне все. Не сердись только на нее.

— За что мне на нее сердиться? — на лице появляется улыбка. — Ой, это вам. С днем рождения, Валентина Павловна.

Женщина смущенно улыбается принимая у меня орхидею, бормочет что-то наподобие “не стоило”. А потом помогает с чемоданом.

— Лера, захвати тряпку! Протереть колесики!

Подруга появляется через минуту, с легкой улыбкой. Обнимает меня. Я отбираю у нее тряпку и сама протираю колесики чемодана. В горле комок, но я изо всех сил держусь, чтобы не разрыдаться. Чай уже не дочь богательного папеньки, пора и самой что-то делать.

— Какое красивое, — произносит Лера, глядя на орхидею. — Бабуль, пристрой растение у нас на окошке.

— Конечно, — Валентина Павловна все понимает и оставляет нас вдвоем.

— Пойдем, — Лера бросает взгляд на перемотанный скотчем рюкзак и недовольно цокает языком. — Покажу тебе все.

— О чем ты? — я откровенно не понимаю, о чем говорит Валерия.

— Ну как о чем, — хмыкает она, подхватывая рюкзак. — Раскладушку я уже достала, две полки освободила. Поживешь пока у нас, пока не решишь проблемы.

— Лера, ты с ума сошла? — выдыхаю я. — Я не могу.

— Не можешь ты на улице спать, — припечатывает девушка. — Или на вокзале. А у нас можешь. Бабушка только за. Так что пойдем.

Я как на привязи следую за ней, до конца не веря, что все это происходит со мной. Останавливаюсь рядом с раскладушкой в дальней комнате. Ее пристроили рядом с телевизором. Лера тем временем показывает место для вещей, где розетки и как открывается окно.

— Не хоромы, конечно, — разводит она руками и смущенно улыбается. При всем этом, кажется, совершенно не понимает, что только что они с бабушкой совершили для меня настоящий подвиг.

— Лера, — тихо зову ее и заглядываю в глаза, — спасибо тебе огромное. Вы с Валентиной Павловной меня просто спасли. Правда. О каких хоромах ты говоришь, разве это важно? Да я за пирожки твоей бабушки готова на коврике у двери спать.

Лера улыбается, а потом недовольно морщит нос:

— Тебе бы умыться и переодеться. Все же скоро Вадим придет.

Ну да. Я бы могла догадаться, что у них сейчас все вполне неплохо, а значит, мой брат и на день рождения бабушки придет. Могла бы догадаться, да, если бы думала о ком-то кроме себя.

— Ты можешь не говорить ему ни о чем? — спрашиваю я до того, как понимаю, о чем прошу.

— Ты уверена? — Лера еще больше хмурится. — Он мог бы помочь.

— Вы мне уже помогли, — гордость вновь поднимает голову. — Я попробую справиться со всем сама. Пока что. Все же и правда не маленькая девочка. Постараюсь найти какую-нибудь недорогую комнату на съем. Сейчас, благодаря тебе и твоей бабушке, у меня много клиентов… Возьму еще нескольких.

Она кивает спустя долгую минуту.

— Хорошо, я не скажу. И бабушку попрошу молчать. Чемодан на балконе спрячем. А по поводу проживания не переживай, ты нам совсем не мешаешь.

— Спасибо, — я обнимаю Леру. — И прости, что прошу лгать Вадиму.

— Это не ложь, — она хитро усмехается. — Это небольшая утайка информации. Мы ведь просто ею не делимся. Пока что.

На том и порешили.

Валентина Павловна без проблем соглашается на эту авантюру. А я с каждым разом все больше начинаю ее уважать. Все же, вот это женщина!