Алена Филипенко - Мой лучший враг (СИ)

– Грустишь, Том? – раздалось сзади у самого уха.

Стас. Он все-таки пришел.

Я ослышалась: он обратился ко мне по имени или, как всегда, назвал гномом?

Стас перелез через лавочку и сел рядом со мной. Я дернулась в сторону, но он схватил меня за руку.

– А ну сядь.

И я послушно села на место. Он держал меня за руку, наши пальцы переплелись и со стороны, должно быть, мы походили на влюбленную пару. На нем были джинсы и белая рубашка, расстегнутая до половины.

– Пойдем танцевать, – грубо сказал он и встал.

– Я ни за что не буду с тобой танцевать, – сквозь зубы процедила я и выдернула руку, – я тебя ненавижу!

Это была ложь.

– Пойдешь, – усмехнулся он, схватил меня и поднял на ноги. – И ты врешь. Ты не ненавидишь меня.

Он с силой дернул меня на себя. Я подчинилась.

Мы прошли в центр зала.

Он обнял меня за талию. Его рука была очень горячей. Он крепко прижал меня к себе, я уткнулась носом ему в плечо. Я хотела отстраниться назад, но его руки держали меня как в тисках.

Мне ничего не оставалось, как приобнять его за шею. На нас удивленно смотрели соседние пары.

– На нас все пялятся, – пропищала я.

– Мне плевать, – отрезал он.

– Разве ты не беспокоишься о своей репутации? Танцевать с тем, кого ты втоптал в грязь – что о тебе подумают? – съязвила я.

Он посмотрел мне в глаза.

– Я могу сегодня же объявить тебя своей девушкой. Могу сделать так, чтобы с завтрашнего дня к тебе относились как к королеве. Не стоит лишь ткнуть в кого-нибудь пальцем – и назавтра его будут ненавидеть. Об него будут вытирать ноги. Это все в моей власти.

– Я ненавижу тебя, – прошептала я.

– Ты врешь. Но мне все равно. У тебя красивое платье. Тебе очень идут платья, – тихо сказал он.

– Зачем? – с трудом выговорила я. – Зачем ты все это делаешь? Зачем мучаешь меня? Ненавидишь? Все еще пытаешься отомстить?

Он зарылся носом мне в волосы.

– Нет. Просто это – единственный способ не сойти с ума, – прошептал он, – ты даже не представляешь, что за чертовщина сейчас творится в моей жизни, – он глубоко вдохнул. – Ты хорошо пахнешь. Этот запах… Запах детства. Каким же счастливым оно было. Мое далекое беззаботное детство.

По моим щекам потекли слезы. Мне хотелось поверить. Хотелось остаться вот так… С ним. Чувствовать его тепло. Его прикосновение. От него пахло дорогим парфюмом и чем-то знакомым и безумно приятным. Запах нашего детства. Я не хотела, чтобы этот момент заканчивался. Я хотела, чтобы он длился вечно. Сейчас мы не были врагами. Мы будто были теми мальчиком и девочкой из детства, выросшими детьми, которые все также продолжали быть друг для друга целым миром. Целой вселенной.

Я презирала себя. За то, что я слабая. За то, что мне хотелось любви. Почему? Откуда во мне столько желания? Быть любимой, обнять кого-нибудь, кто сильнее меня, довериться ему. Почему желание любви гораздо сильнее желания ненавидеть? Откуда такие глупые мысли? Почему я не могу быть счастлива в одиночку? Я ненавидела себя за то, что я хотела быть любимой.

Он осторожно коснулся пальцами моих волос. Погладил их.

Он наклонил ко мне голову. Я чувствовала его дыхание на своем лице.

– Я знаю о тебе все. Ты молчишь, но я знаю, что ты чувствуешь. За все время я успел выучить каждый твой жест.

Он осторожно взял мою ладонь в свои руки.

Расправил согнутые пальцы.

– Обычно твои пальцы согнуты и напряжены. Это показывает твой страх. Твою защиту. Барьер. Но иногда этого напряжения не происходит. Это означает, что ты разрушила невидимую стену между нами.

Наши ладони скрестились, пальцы переплелись.

– Прости меня, – прошептал он.

За один звук его голоса, от которого по телу пробегали мурашки, я была готова простить его. Я ненавидела себя. Но не его.

Краем глаза я увидела, что танцующие Рома с Дашкой обеспокоенно смотрят на меня. Я закрыла глаза. Они мне все портят.

– Ты единственный человек, с которым мне хорошо, – шептал он мне в волосы. – Который помогает мне не сойти с ума. С тобой я снова становлюсь собой. Не спеши меня ненавидеть. Я не понимаю, что происходит. Я хотел бы все вернуть. Хочу, чтобы все было как раньше. Чтобы мы были вместе.

– Ничего не говори, умоляю, – сказала я сквозь слезы. – Просто помолчи.

Он слегка отодвинулся назад. Осторожно обхватил рукой мой подбородок. И поцеловал меня. По всему телу пробежало электричество. Это был долгий и безумно нежный поцелуй.

Я не смогу его ненавидеть. Даже если он сотрет меня в пыль, я не смогу. Я слишком слабая.

Я крепко прижималась к нему, каждой клеточкой своего тела впитывая бесценные секунды счастья.

Разум возобладал над сердцем. Я собрала всю свою силу и оттолкнула его. Он посмотрел на меня с детской обидой.

– Может быть, ты и простил меня. Но я никогда не смогу тебя простить! – бросила я ему в лицо и убежала прочь.

Это все неправда.

Я схватила со скамейки свой рюкзак и выбежала из столовой. Добежала до раздевалки и схватила свою куртку. Выбежала на улицу. Сделала глубокий вздох. Холодный воздух отрезвлял.

За считанные секунды в голове пронеслись тысячи мыслей.

Во мне бушевали противоречивые чувства.

Еще не все потеряно.

Забудь об этом. Он чудовище.

Я смогу вернуть его!

Нет! Беги прочь от него, пока не поздно!

Я вспомнила, что Дашка оставила в моем рюкзаке какие-то свои вещи. Вздохнула и поплелась назад, в школу.

Краем глаза увидела, что из столовой выходит компания парней. Я рванула вправо, на лестницу, вбежала на второй этаж и села на ступеньки. Через прутья перегородки видела все, что происходит на первом этаже.

Стас в компании своих друзей остановились у входа.

Я напрягла слух. О чем они разговаривают?

– Ты видел, как она ко мне присосалась? – со смехом говорил Стас. Сердце замерло. – Вцепилась, как пиявка и хрен отдерешь! За такое косарь надо было с вас брать!

– Какой косарь? – недовольно отвечал ему высокий парень. Женя Тумановский, его одноклассник. – Всего лишь один поцелуй! Признаю, что спор я проиграл. Вот твоя пятихатка, но большего этот поцелуй не стоит. Эх, обидно лишаться денежки… Я думал, Мицкевич поумнее, а она совсем дура.

Он протянул Стасу купюру.

– Так, кто еще спорил? Димон, Витек? С вас денежка. Да я на вас здорово наварил! Вы все лопушки. Я ж вам говорил, что у Мицкевич нет мозгов. Она тупая. И влюбчива, как сучка. Предлагаю новый спор – ставлю косарь, что она мне даст.

– Не, не даст, – ответил Женя. Поцелуй – одно. Но тут другое… Мицкевич не станет. Ставлю полтора косаря.

– Идет. Витек, Димон? Вы как? Ставите?

Парни кивнули.

– Полтора так полтора. Ну, смотри, нас трое – если она не даст, ты нам в общей сложности больше четырех штук будешь должен…

– Я умею считать, вообще-то, – огрызнулся Стас. – Но она даст. Я в этом уверен. Пойдемте выйдем, курнем.

Перед тем, как уйти, Стас посмотрел наверх. И увидел меня. Он улыбнулся.

Он знал. Знал, что я здесь. И что я все слышала.

Хлопнула дверь, голоса стихли.

Перед глазами поплыли звездочки. Голову пронзила резкая боль, будто резануло ножом.

Я медленно скользила по стене вниз. Села на пол, обхватила руками колени.

Внутри меня разрасталась пустота. Она грызла меня изнутри.

Он притворялся. Это все было ради денег. Нет. Деньги ему не нужны. Это все... Поцелуй, его слова... И то как он повел себя в больнице...

"Где ты?"

"За твоей спиной. Где всегда был".

Это все было для того, чтобы унизить меня еще сильнее.

За что? За что мне все это? За что он так со мной? Он поступил подло и мерзко. Он использовал наше детство – самое дорогое, чем я дорожу. Он притворился мальчиком из моей Вселенной. И все это ради спора. Три пятихатки –вот, сколько стоит моя душа. Мои чувства.

Внутренний голос предупреждал меня. Я не слушалась. И получила то, что заслуживаю.

Я побежала по второму этажу. К запасному выходу. Открыла дверь, побежала вниз по ступенькам.

Обогнула школу с другой стороны, чтобы не наткнуться на них.

Я бежала. Бежала куда глаза глядят. Дыхание стало горячим и быстрым. Мне казалось, что мое тело в течение нескольких лет хранилось в какой-то плотной капсуле, и теперь ему, наконец-то, дали свободу. Я бежала по снегу и грязи. Бежала прочь от города. Прочь от сумасшествия. Бежала вперед – вдоль дорог, огибая дома и магазины, перепрыгивая через ямы и кучи снега. Горячие слезы текли по щекам. С неба сыпался снег, мои сапожки насквозь промокли.

Я не чувствовала холода. Лишь пустоту. И боль.

Вот как-то так рушатся миры. И взрываются воздушные замки.

Больно. Почему же так больно?

Полночи просидела за компьютером. Я не хотела ложиться спать. Как только я лягу, в голову будут прокрадываться тяжелые мысли.

Правда, мысли о Стасе все равно лезли в голову.

Почему мне так странно жить?

Интернет отключили – забыла оплатить. Полночи я играла в пасьянс и в сапера.

Побыстрей бы закончилась эта ночь.

Я посмотрела в зеркало. Испуганное лицо, глаза, как у затравленного зверя. Я долго наблюдала за своим отражением. Мне хотелось что-то в себе изменить. Внешне, внутренне – неважно. Мне хотелось измениться и начать жизнь заново, с чистого листа. Я устала жить своими страхами. Устала бояться. Мне хотелось снова научиться доверять людям. Хотелось научиться прощать. Нужно перестать бояться, нужно быть смелее.