Салли Торн - Мой любимый враг

Он оглядывается через плечо. Нет сомнений, он услышал мои безумно громкие шаги, а потом понял, что я остановилась. Затем присматривается. Словно уточняет показания для журнала наблюдений.

– Занимаюсь слежкой! – кричу я.

Получается не так, как хотелось. Не легко и весело, а как предупреждение. Я сейчас злобная стерва. Поднимаю руки вверх, чтобы показать: оружия у меня нет. Сердце бешено стучит.

– Я тоже, – отвечает он.

Мимо, как акула, проплывает еще одно такси.

– Куда ты на самом деле идешь? – разносится мой голос по пустой улице.

– Я только что сказал тебе. Вышел заниматься слежкой.

– Что, пешком? – Я подхожу ближе на шесть шагов. – Ты собирался прогуляться?

– Я собирался пробежаться посреди улицы, как Терминатор.

Из меня вырывается смешок. Улыбаясь ему, я нарушаю одно из своих правил, но, кажется, не могу остановиться.

– Ты-то вообще на каблуках. – Он указывает на мои туфли.

– Так я на несколько дюймов выше, удобнее копаться в твоем мусоре.

– Нашла что-нибудь интересное? – Он подходит ближе и останавливается.

Теперь между нами всего шагов десять. Я почти ощущаю запах его кожи.

– Ничего выдающегося, как я и предполагала. Овощные очистки, кофейная гуща, памперсы для взрослых.

Он закидывает голову назад и смеется в небо, сквозь облака видны мелкие звезды. Его смех восхитителен, он еще лучше, чем тот, что я сохранила в памяти. Каждый атом моего тела трепещет, мне нужно больше. Пространство между нами вибрирует от энергетических токов.

– Ты умеешь улыбаться. – Это все, что я способна произнести.

Его улыбка стоит тысячи улыбок других людей. Мне нужна фотография. Пусть вся эта странная планета прекратит кружиться, чтобы я могла остановить мгновение и запечатлеть его в вечности. Какая катастрофа!

– Что тут скажешь? Сегодня вечером ты весел.

Улыбка сходит с его лица, когда я делаю шаг назад.

– Значит, чтобы обнаружить тебя здесь, мне всего лишь нужно было дать тебе свой адрес? Наверное, следовало сделать это в первый день знакомства.

– Чтобы ты мог переехать меня на своей машине?

Я тихо подхожу ближе, пока мы не встречаемся под фонарем. Сегодня я смотрела на Джоша больше восьми часов, но вне офиса он выглядит совершенно по-новому и как-то непривычно.

Волосы у него блестящие и влажные, на скулах горит румянец. На нем застиранная синяя хлопковая футболка, наверное, она мягче, чем пеленки для младенца, и, вероятно, прохладный воздух пощипывает его голые руки. Эти старые джинсы любят его тело, и пуговица подмигивает мне, как римская монета. Шнурки на кроссовках завязаны слабо. Смотреть на него – абсолютное удовольствие.

– Свидание прошло не слишком удачно, – догадывается он.

К его чести, он не усмехается. Темно-синие глаза глядят на меня терпеливо. Он позволяет мне просто стоять и думать о своем. Как мне выпутаться из этой ситуации? Меня снова начинает охватывать смущение, шутливое настроение растворяется и исчезает.

– Оно прошло нормально. – Я смотрю на часы.

– Но не великолепно, если ты оказалась у моего дома. Или ты здесь для того, чтобы сообщить мне хорошие новости?

– О, заткнись! Я хотела… Я не знаю. Посмотреть, где ты живешь. Как я могла удержаться? Я рассчитывала когда-нибудь подложить дохлую рыбу в твой почтовый ящик. Ты видел, где я живу. Это нечестно и дает тебе преимущество.

Его не сбить с темы.

– Ты поцеловала его, как мы договаривались?

Я смотрю на фонарь:

– Да.

– И?..

Пока я медлю в нерешительности, он кладет руки на бедра и смотрит вдоль улицы, очевидно исчерпав все свои ресурсы.

– Само свидание прошло нормально, – начинаю я, но он подступает ближе и берет в ладони мое лицо. От напряжения между нами искрит, как от статического электричества.

– Нормально. Нормально, отлично и мило. Тебе нужно больше, чем нормально. Скажи мне правду.

– Нормально – это именно то, что мне нужно. Мне нужно нечто нормальное и легкое. – Я вижу в его глазах разочарование.

– Тебе не это нужно. Поверь.

Я пытаюсь отвернуться, но он не дает. Чувствую, как его большой палец скользит по моей щеке. Пробую оттолкнуть наглеца, но в конце концов притягиваю к себе, зажав в кулаки его футболку.

– Тебе его не хватит.

– Не понимаю, что я здесь делаю.

– Ты понимаешь. – Он целует меня в щеку, и я приподнимаюсь на цыпочки, вся дрожа. – Ты здесь, чтобы сказать мне правду. Когда перестанешь быть маленькой лгуньей.

Разумеется, он прав. Он всегда прав.

– Никто не целовал меня, как ты.

Я получаю редкую привилегию – видеть, как глаза Джоша вспыхивают не от раздражения или злости. Он подступает ближе и делает паузу, оценивающе глядя на меня. То, что он замечает в моих глазах, вселяет в него уверенность. Он обхватывает меня рукой и приподнимает, так что ноги отрываются от земли. Его губы прикасаются к моим.

Мы оба издаем вздох облегчения. Нет смысла врать, почему я здесь, на мокром тротуаре у его дома.

Сначала мы ловим дыхание друг друга, потом давление губ переходит в скольжение языков. Кажется, я говорила, что поцелуй ничего не значит. К несчастью для меня, он значит очень много.

Мышцы моих рук жалко подрагивают на шее у Джоша, он сжимает меня крепче, пока я не начинаю понимать, что вся в его власти. Зарываюсь пальцами ему в волосы и перебираю шелковистую густую копну. Он стонет. Наши губы сливаются в роскошном поцелуе. Скользят, напрягаются, расслабляются.

Энергия, бестолково бурлившая внутри нас, теперь устремляется в одно русло, формируя между нами электрическую петлю, по которой перетекает через меня в него. Сердце горит в груди, как лампочка, зажигается ярче от каждого движения его губ.

Мне удается сделать вдох, и наше неспешное сексуальное скольжение прерывается серией поцелуев, похожих на нежные укусы. Он делает пробные шаги, и в этом ощущается робость. У меня такое чувство, будто мне раскрывают какой-то секрет.

В его поцелуях есть хрупкость, которой я не ожидала. Ее можно сравнить с сознанием, что когда-нибудь воспоминание об этом померкнет. Он пытается заставить меня хранить его в памяти. И это пронизано такой сладкой горечью, что у меня начинает ныть сердце. Только я открываю губы и пытаюсь сделать движение языком, как Джош обрывает поцелуй на целомудренной ноте.

Это был последний поцелуй?

– Это мой фирменный поцелуй для второго свидания. – Он ждет ответа, но по моему лицу, должно быть, видно, что в этот момент я не способна выражаться человеческим языком.

Джош продолжает обнимать меня, очень уютно. Я скрещиваю лодыжки и смотрю ему в лицо, как будто впервые вижу этого человека. Воздействие его красоты, этих сверкающих глаз в такой близости почти пугает. Мы тремся носами. Во рту у меня искрит от желания соединиться с ним.

Представляю себе Джоша на свидании с кем-нибудь другим, и живот скручивает приступ ревности.

– Да-да. Ты выиграл, – говорю я, отдышавшись. – Еще.

Я тянусь вперед, но он не понимает намека. Это было прекрасно, но явно лишь малая доля того, на что он способен. Мне нужно ощутить тот же накал, что был в лифте.

Мимо нас, взявшись за руки, проходит пожилая пара, и окружающий нас пузырь лопается. Женщина оглядывается через плечо, взгляд выражает, что у нее на сердце. Мы явно выглядим до чертиков восхитительно.

– Моя машина там. – Я начинаю выворачиваться из его объятий.

– Моя квартира там. – Джош кивает наверх и осторожно, как бутылку с молоком, ставит меня на землю.

– Я не могу.

– Хрупкий. Маленький. Цыпленок.

У него есть номер моего телефона, вот и ладно. Настал мой черед провести проверку на прочность пугающей правдой.

– Отлично. Признаю. Мне очень страшно. Если я поднимусь наверх, мы оба знаем, что случится.

– Молю, скажи.

– «Или еще что-нибудь» случится. Тот один раз, о котором я говорила. Мы не должны заниматься этим до собеседований на следующей неделе. Мы оба покалечимся в твоей кровати и раздерем в клочья постельное белье.

Губы Джоша начинают искривляться. Похоже, сейчас появится еще одна из этих его чертовых, разрывающих сердце улыбок, поэтому я нацеливаюсь в сторону машины и бросаюсь бежать.

– Нет, ты не убежишь! – Джош заходит в холл своего дома, держа меня под мышкой, как скрученную трубочкой газету, и даже успевает проверить почтовый ящик. – Расслабься. Я всего лишь хочу показать тебе свою квартиру, чтобы мы были квиты.

– Я всегда думала, что ты живешь в каком-нибудь подземелье, рядом с ядром земли, – удается мне выговорить, пока он нажимает кнопку четвертого этажа. Наблюдение за его пальцами вызывает вспышку воспоминаний. Я смотрю на красную кнопку экстренного вызова и поручень.

Пытаюсь незаметно принюхаться к своему носильщику. Потом бросаю осторожность, тычусь носом в его футболку и дважды набираю полные легкие воздуха. Бесстыжая наркоманка. Если он и заметил, то никак не отреагировал.

– У дядюшки Сатаны нет свободных квартир в моей ценовой категории.

Лифт просторный, и мне нет нужды оставаться у Джоша под мышкой. Но четвертый этаж – это такая короткая дистанция, незачем даже убирать руки с его талии. Пальцы Джоша путаются в моих волосах.

Я медленно провожу руками по его спине и по животу. Мышцы, жар и плоть. Прижимаюсь носом к ребрам, снова вдыхаю.

– Чудачка, – тихо произносит Джош.

Мы идем по коридору. Открывается дверь, я пошатываюсь на пороге квартиры Джошуа Темплмана. Он снимает с меня пальто, как шкурку с банана. Я обхватываю себя руками.

Пальто размещается на вешалке рядом с дверью.

– Ну входи уже.

Я не знаю, чего ожидать. Может, увижу нечто вроде серой бетонной камеры, лишенной отпечатка личности хозяина, огромный телевизор с плоским экраном и одинокий деревянный стул. Куклу вуду с черными волосами и яркими губами. Или куклу Клубничная Печенька с ножом в сердце.