Валери Боумен - Мой милый повеса

Сжимая бокал в руке, Харт стоял рядом с герцогиней и наблюдал, как Мэг и Уинфордом кружатся по паркету. Почему, дьявол побери, он так переживает из-за того, что она танцует с другим, а не с ним? Он и пришел-то сюда сегодня лишь ради того, чтобы обратить на нее внимание других джентльменов и в результате помочь найти приличную партию. Сэр Уинфорд ей явно подходил.

Что же, Харт свой долг исполнил: теперь можно вернуться и к своим делам, то есть к поискам невесты для себя. Он уже хотел было откланяться, как Люси Хант вдруг со вздохом заметила:

– Они прекрасно смотрятся вместе, согласны?

– Кто? – Харт залпом осушил бокал.

– Мисс Тиммонс и сэр Уинфорд, разумеется.

Харт посмотрел в сторону танцующей пары.

– Да, вполне.

– Ей приходится очень нелегко в этой жизни, как вы знаете, – продолжила Люси, скрестив руки на груди.

– Да, знаю: видел ее родительницу.

Почему ему захотелось раздавить бокал в руке? Что случилось? Он никогда не заморачивался, был беззаботен и весел, любил и умел развлекаться. Гнев был ему незнаком.

– Она настоящая драгоценность. И как жаль, что в обществе, где мы живем, высоко ценятся лишь материальные блага, а не человеческие качества!

– Да, этот мир таков, – проворчал Харт.

С какой это стати герцогиня Кларингтон вдруг заговорила об устройстве их общества?

– И тем не менее очень и очень жаль! – со вздохом повторила Люси Хант. – Но мне кажется, что сэр Уинфорд сумеет подняться выше условностей. Весьма мудро с его стороны. А я просто обожаю мудрых мужчин.

– Сэр Уинфорд получил свои регалии совсем недавно – за какие-то коммерческие сделки, которые провернул для короны, так что к высшему обществу его можно отнести весьма условно, – процедил Харт. – Войти в семейство Тиммонс с помощью женитьбы для него – шаг вверх по социальной лестнице, даже несмотря на скандал, разразившийся вокруг них.

– Должно быть, вы правы, – не стала возражать Люси, но все же сморщила нос, как будто учуяла нечто такое, с чем была в корне не согласна.

Харту показалось, или она действительно вопросительно покосилась на него?

– Он сумел обзавестись весьма приличным состоянием, поэтому при выборе невесты может не обращать внимания на такие пустяки, как приданое.

Люси презрительно хмыкнула, и Харт, удивленно взглянув на нее, возразил:

– Как вам прекрасно известно, ваша светлость, приданое приданому рознь: бывает таких размеров, что пустяком не назовешь.

– Верно, но для тех, кто уже и так богат, разве это может иметь какое-то значение?

Харт фыркнул:

– Попробуйте сказать это моему отцу!

Да что это с ним? Он что, действительно обсуждает с герцогиней, важно приданое или нет? Они оба прекрасно знают, что для людей их круга это крайне важно. Чего добивается эта Люси Хант?

– Или моему, – согласилась Люси со вздохом. – Я просто хотела сказать, что, если есть мозги, нужно понимать: выбирая спутника жизни, следует опираться на что-то более существенное, чем приданое.

– Разве ваш муж не был уже весьма богатым человеком и не обладал титулом герцога на тот момент, когда вы выходили за него? – усмехнулся Харт.

Люси легко, не задумываясь, возразила:

– Это всего лишь случайность, совпадение, уверяю вас. Я, кстати, припоминаю, что вы сказали Саре, когда она выбежала из церкви, а вы сели вместе с ней в карету. Так вот: сестра переживала, что родители никогда не простят ее за то, что променяла маркиза на виконта, – а вы на это заметили: «Да кого это волнует? Жить-то тебе, а не им!»

Прищурившись, Харт внимательно посмотрел на герцогиню: откуда, черт возьми, ей об этом известно? И с какой стати она заговорила об этом сейчас?

– Да, я так сказал, но Беркли все-таки виконт и далеко не беден.

– Почему такая добрая, очаровательная и грациозная юная леди должна страдать из-за своего отца – карточного игрока и пьяницы?

– Согласен, не должна, и, думаю, кто-нибудь вроде сэра Уинфорда тоже согласится с этим.

Люси Хант уже открыла было рот, чтобы возразить, но Харт решил, что не имело смысла продолжать этот бессмысленный разговор, и остановил ее:

– Как вовремя вы мне напомнили! Я должен вернуться к Саре: сестра пообещала показать несколько подходящих девушек, милых и беззаботных, с приличным приданым, так что прошу меня извинить, ваша светлость.

Не успел Харт удалиться, как у него за спиной герцогиня Кларингтон вздохнула и раздраженно топнула ногой.

Мэг тяжело вздохнула. Они с Люси уже все обсудили во всех подробностях, но сейчас, когда дошло до дела, нервы ее были на пределе. Она сидела в столовой вместе с родителями, которые редко разговаривали между собой даже во время еды. На тарелке перед ней лежало три яйца. Подняв голову, Мэг взглянула на мать, потрясающе красивую женщину, – вернее, такой она была бы, если бы каждую черточку ее лица не искажал гнев. От матери исходило ощущение несчастья, и Мэг не могла ее в этом винить: ее муж, игрок и пьяница, спустил все до последнего пенни. Практически каждый вечер отец куда-то уходил, чтобы напиться, и мать уже давно бросила попытки его остановить.

Все детство Мэг сжималась в комок под одеялом на кровати, когда родители устраивали очередной скандал, но их голоса все равно доносились до нее. Ей не нужно было выяснять, из-за чего они опять схлестнулись: отец не мог справиться с пагубной привычкой играть, а мать не могла простить его за это.

Мэг не осуждала ни мать за гнев на отца, ни отца, который возвращался домой с воспаленными глазами и выражением глубокой печали на лице: ей давно стало понятно, что он хотел бы остановиться, но уже не в силах.

Покатав яйца вилкой по тарелке, Мэг взглянула на отца, когда-то очень веселого, с великолепным чувством юмора. А каким он был красивым: светловолосым, зеленоглазым, но годы, нужда и выпивка не были милостивы к нему – вокруг глаз появились морщины, и только улыбка, таившаяся в уголках губ, напоминала о том человеке, каким он был давным-давно, в другой жизни.

Она попыталась представить своих родителей молодыми. Они, должно быть, любили друг друга – по крайней мере, Мэг хотелось верить в это. Осталось ли в них хоть что-то от той любви? Мэг не могла представить их улыбавшимися друг другу или шагавшими рука об руку, как Сара и Кристиан. Ей хотелось, чтобы и ее брак был таким же, как у четы Беркли: хотелось не только уважать, но и любить мужа, – и Люси согласилась помочь ей в этом.

– Мамочка… – заставила она себя заговорить, пока не лишилась смелости. – Я хочу кое о чем попросить тебя… вернее, вас обоих.

Отец даже не поднял головы от газеты, хотя она была вчерашняя, – наверняка подобрал в клубе или игорном заведении, куда ходил прошлой ночью. Похоже, он даже не услышал ее?

– Что такое? – бесцветным голосом спросила мать, отхлебывая из чайной чашки, в которой, как подозревала Мэг, был вовсе не чай.

Мэг откашлялась и расправила плечи.

– Герцогиня Кларингтон спрашивает, можно ли ей взять… опеку надо мной.

Мать резко вскинула голову, нахмурилась.

– Опеку? Что это значит – опеку? Глупость какая-то!

Отец оторвался от газеты и, прищурившись, посмотрел на Мэг.

– Тебе не нужна другая семья, Маргарет. О чем это все вообще?

Какая ирония! Родители, ни в чем не соглашавшиеся друг с другом, нашли взаимопонимание в том, чтобы сделать ее жизнь еще тяжелее. Мэг еще раз глубоко вдохнула и выдохнула, мысленно обругав себя за неумение четко излагать свои мысли, и только потом продолжила:

– Это не будет опекунством… в полном смысле слова. Ее светлость просто позаботится о моей одежде, будет всюду меня сопровождать и…

– Она и так проводит с тобой уйму времени, – фыркнула мать и сделала еще глоток. – Не понимаю, почему такая важная дама, герцогиня, проявляет к тебе столько интереса.

– Я думаю, тебе нужно спуститься на землю, Маргарет. – Отец вновь уткнулся в газету. – Такие богатые дамы время от времени проявляют интерес к таким девицам, но очень быстро им становится скучно и они находят себе другое развлечение.

Для Мэг столь обидные слова не стали неожиданностью, поэтому, зажав салфетку в руке, она возразила:

– Мы с ней подруги, отец. Герцогиня согласилась помочь мне достойно выглядеть, а я собираюсь вернуть ей деньги, как только удачно выйду замуж и…

– Удачно выйдешь замуж? – переспросила мать. – С чего ты взяла, что у тебя это получится? – В голосе ее теперь сочился яд. – Твой отец давно поставил на этом крест: даже роскошные платья герцогини не смогут скрыть, что ты бесприданница. Сомневаюсь, что эта твоя Люси обеспечит тебя приданым.

Отец послал ей испепеляющий взгляд и снова уткнулся в газету.

– Конечно, нет, – согласилась Мэг, – это совершенно неприемлемо. А вот что касается помощи, я собираюсь ее принять. Она очень добра ко мне. – Настало время перевести дух и приготовиться выдать последний аргумент. – Кстати, при ее поддержке у меня не такие уж плохие шансы.

Мать смотрела на нее все так же мрачно и равнодушно, но потом, видно, до нее дошло:

– Что ж, это дело.

– О каких именно шансах речь, Маргарет? – спросил отец, не отрываясь от газеты.

Вот она – возможность упомянуть про Харта, чтобы родители проявили наконец снисхождение к его семье, что у нее есть надежда.

– Мне помогает Харт – брат Сары, и он специально на нескольких балах приглашал меня танцевать, чтобы привлечь ко мне внимание.

Разумеется, родители уже знали бы об этом, если бы проявляли к ней хоть немного внимания.

Газета упала на стол, отчего задребезжала посуда.

– Харт Хайгейт? Наследник Хайфилда?

– Да, – подтвердила Мэг, заставив себя посмотреть отцу прямо в глаза, но там не было ничего, кроме гнева, никаких признаков доброты.

– Этот хлыщ, как и его папаша, не думает ни о ком, кроме себя любимого, – криво усмехнулся отец.

– Кто бы говорил, Чарлз! – Глаза матери превратились в щелочки, и, чтобы родители не накинулись друг на друга, Мэг поспешила возразить: