Валери Боумен - Мой милый повеса

– Скажи ей, Чарлз, – упрямо потребовала мать, злобно прищурившись.

– Да говорите же наконец! – воскликнула Мэг, не отрывая взгляда от бледного лица.

Она унаследовала от него вьющиеся волосы и зеленые глаза. А еще жизнелюбие. Несмотря на все обстоятельства, отец был по-прежнему полон энтузиазма и беззаботен. Из-за безрассудства его мало беспокоило, что у него такие большие долги. Да, он не был примером, но Мэг любила его.

– Моя дорогая Маргарет. – Его рука соскользнула на покрывало. – Сегодня мне нанесли визит два джентльмена и…

Отец замолчал, явно подыскивая нужные слова, а мать фыркнула:

– Они никакие не джентльмены, Чарлз!

– Да, это так. И они… э… угрожали мне. – Отец откашлялся. – Видишь ли, я им должен… много, и они требуют вернуть деньги.

– О, папочка, нет! – Мэг стиснула его руку. – Они угрожали тебе расправой?

– Да, именно, если через три недели я не верну им десять тысяч фунтов.

– Из-за этого и случился приступ?

– Боюсь, да, – кивнул отец.

– И теперь мы должны все бросить: дом, друзей, все, чем владеем, – и, словно разбойники какие бежать в ночи! – Мать с такой силой стиснула деревянные подлокотники кресла, что костяшки пальцев побелели.

– Нет! – Мэг неистово замотала головой. – Должен же быть какой-то другой выход!

Десять тысяч – это целое состояние. Отец ни за что не сможет найти такие деньги за столь короткий срок. Им придется бежать в Европу. В этом, конечно, был смысл: там скрывались все, кто задолжал огромные деньги и не мог вернуть долг. Мэг и представить не могла, что отец решится на это, тем более сейчас! Не сейчас, когда у них с Хартом все так удачно складывается.

– Нам придется уехать, – повторил отец. – Боюсь, выбора у нас нет, так что недели через две отправимся.

Через две недели? Так скоро? Ее будущее стала накрывать тень. За это время ей ничего не успеть: ни влюбить в себя Харта, ни получить предложение от сэра Уинфорда, хоть ей и претило выходить замуж по расчету. И уж лучше умереть, чем признаться, что им придется бежать из-за того, что отцу угрожают кредиторы. Слухов на этот счет и так будет предостаточно.

Свою жизнь она закончит старой девой где-нибудь в Европе, и единственным воспоминанием будут два поцелуя и танец с мужчиной, в которого была влюблена. А Сара? Мэг представить не могла, как жить без любимой подруги. Увидит ли она когда-нибудь Сару? Глаза Мэг наполнились слезами, но она не дала себе воли: надо сохранять силу духа, ради отца, – и лишь дрожащим голосом спросила:

– Куда мы поедем, папочка?

– Я слышал, что в Испании жить очень хорошо.

– Не хорошо, а дешево, – буркнула мать, все так же сжимая подлокотники кресла.

Мэг проглотила комок в горле. Испания? Это же так далеко! Нет, она не поедет в Испанию. Надо придумать, как остаться здесь. Отпустив руку отца, Мэг повернулась к матери.

– Что, если герцогиня Кларингтон согласится взять меня к себе до окончания сезона?

– Ты с ума сошла? – Мать закатила глаза. – Герцогиня может сейчас проявлять к тебе интерес, но мне верится с трудом, что у нее возникнет желание поселить тебя в своем роскошном особняке. Ты переоцениваешь себя, Маргарет. Одевать тебя, давать поносить свои побрякушки – это одно дело, и совсем другое – жить под одной крышей.

Мэг лихорадочно соображала. Должен же быть какой-то выход!

– Хорошо. А если Сара и лорд Беркли согласятся помогать мне, пока сезон не закончится?

– Ни в коем случае! Мы не позволим тебе стать объектом благотворительности этой девицы из семейства Хайгейт! – заявила мать, и слова ее сочились чистейшим ядом.

К горлу опять подкатил комок, глаза зажгло от едва сдерживаемых слез, руки сами собой сжались в кулаки. Мать была права: Мэг ведь не спрашивала, согласится ли герцогиня поселить ее под своей крышей, участницу отвратительного скандала. Это было бы слишком самонадеянно с ее стороны – предложить такое. Не было никакой надежды и на то, что родители позволят ей пожить у Сары.

– Просто смирись с этим, как смирилась я. – Мать поднялась и, выпрямив спину, направилась к двери. – Через две недели мы уезжаем в Европу, и ты едешь с нами.

Третий бал устраивали Морганы. На сей раз на Мэг было атласное платье персикового цвета, расшитое серебряной нитью, а к нему – очаровательная сумочка, все благодаря Люси, конечно. Когда герцогиня заехала за своей подопечной, чтобы отвезти на бал, Кэтрин ждала ее вместе с Мэг.

– Добрый вечер, миледи, – поздоровалась герцогиня, и Мэг с беспокойством взглянула на мать.

– Добрый вечер, ваша светлость, – вежливо ответила Кэтрин и присела в реверансе, и Мэг с удивлением увидела, что мать может держаться прилично и вести себя по-человечески.

– Надеюсь, вы не станете возражать, если я отвезу Мэг на бал к Морганам. Это будет прелестный вечер, – спокойно сказала Люси.

– Сделайте одолжение, – процедила мать, но теперь ее голос источал злость, и Мэг затаила дыхание. – Успехов вам в безнадежном деле добыть мужа нашей старой деве! У вас всего две недели, кстати. – Кэтрин с горькой усмешкой покинула холл, а Люси, сморщив лоб, в полном недоумении повернулась к Мэг:

– Две недели?

– Да, потом объясню, – сказала Мэг, накидывая серебристую мантилью, которую привезла герцогиня.

– Кажется, твоя мамочка довольна препоручить тебя мне, – заметила Люси, пока они спускались вниз по ступенькам к карете. – Ты не говорила, но нет ли у них каких-нибудь возражений?

– Я смогла их убедить, что хуже мне от этого не будет, – ответила Мэг. – Кроме того, мама не пожелала сопровождать меня на мероприятия этого сезона, поэтому, думаю, чувствует себя виноватой. К тому же она постоянно навеселе.

Люси проявила великодушие и промолчала, пока грумы подсаживали обеих леди в роскошную карету. Мэг же вымученно улыбнулась: ее пугала перспектива рассказать герцогине о скором отъезде в Испанию. Она и так сделала невозможное – привлекла к ней внимание последнего джентльмена в королевстве, который захотел бы на ней жениться. А теперь придется объяснять, что все это зря и через две недели ее здесь не будет.

– Как чувствует себя отец? – спросила Люси, пока их карета громыхала по грязной булыжной мостовой к особняку Морганов. – Доктор Томас сказал, что это был нервный припадок.

– Да, – подтвердила Мэг, и ее вдруг бросило в жар: говорить о причине случившегося было стыдно, но и лгать Люси она не могла. – Это произошло из-за серьезных переживаний.

– Переживаний? – Люси прищелкнула языком. – Я тоже переживаю из-за бесцельно потраченного времени, но в обморок не падаю.

Мэг не нашла в себе сил даже улыбнуться, лишь быстро кивнула.

– Что не так, дорогая? – встревожилась Люси, пытаясь что-то найти в своем ридикюле.

Мэг набрала в легкие воздуха: надо со всем этим покончить – и выпалила:

– У отца кредиторы требуют деньги, вот он и решил бежать. Так что через две недели мы уедем в Европу.

Люси все рылась в ридикюле.

– Весьма непорядочно с его стороны.

Мэг нахмурилась.

– Вы что, меня не слушаете? Я сказала, что скоро уеду…

– Я все слышала. – Люси закончила наконец поиски, вытащив из сумочки флакончик с духами. – Это для вас, с ароматом страстоцвета. Леди Даниэла Кавендиш убедила нас, как важно хорошо пахнуть, – а что может быть лучше французских духов? Делайла Монтбанк просто без ума от них, а ей всего-то четырнадцать.

Мэг взяла флакон и посмотрела на Люси как на умалишенную:

– Вы все слышали, и вас это не волнует?

– А должно? – Теперь Люси смотрела на нее с недоумением.

Застонав, Мэг схватилась за голову: герцогиня кого угодно доведет до сумасшествия.

– Это ничего не изменит – а лишь заставит нас действовать поактивнее, дорогая, – успокоила ее Люси. – Сэр Уинфорд вот-вот сделает вам предложение. А теперь воспользуйтесь духами – по капельке за ушами – и давайте приниматься за дело.

– Но я не хочу выходить за сэра Уинфорда! – простонала Мэг, разглядывая флакончик.

– А никто вас и не заставляет: вам лишь нужно получить от него предложение. – Люси кивнула на духи, и Мэг, с неохотой сняв перчатки, выполнила указание.

– Зачем мне его предложение? – удивилась Мэг, вдыхая волшебный аромат, который заполнил пространство кареты.

– Это необходимо, чтобы Харт наконец начал действовать.

– Как? – Мэг вернула пробку на место, протянула флакончик Люси, и та без всякого почтения бросила его в ридикюль.

– Я наблюдала за вами эти несколько вечеров, дорогая, и у меня нет сомнения, что Харт увлечен вами. Проблема же в том, что он раздражающе упорно придерживается принятых в обществе правил. Вы бы видели его лицо, когда я упомянула, что сэр Уинфорд пошел за каретой для нас.

– Это ничего не значит…

– Позвольте мне закончить. Как только Харт поймет, что вы намерены покинуть ярмарку, ему придется принимать решение.

– Вы действительно считаете, что это поможет и Харт сделает предложение? – Мэг натянула перчатку. – Это похоже на рискованную игру.

Разноцветные глаза Люси вспыхнули огнем.

– Запомните, я уже устраивала такие игры, и не раз, – так что все получится.

– Но сегодня последний вечер: Харт согласился прийти и потанцевать со мной только три бала.

– Верно, – кивнула Люси. – Благодаря вашему папочке у нас почти не осталось времени, поэтому следующий ход нам нужно делать немедленно.

– И каким он будет? – Мэг выпрямилась на краешке сиденья, со страхом ожидая ответа герцогини.

– Завтра я устрою небольшую вечеринку с ужином для особых гостей – вас, сэра Уинфорда и Харта.

Бальный зал в особняке Морганов был полон гостей, но Мэг не потребовалось много времени, чтобы взглядом отыскать Харта: благодаря своему росту он возвышался надо всеми. На нем был прекрасно сшитый вечерний смокинг с жилетом цвета сапфира и потрясающим белым галстуком. Волосы спускались на воротник, бриджи ясно обозначали то, что называется… – хм… – мужским достоинством. И, как всегда, глаза сияли словно изумруды. Люси вполне определенно дала понять, что нужно дождаться, когда Харт подойдет к ней сам, поэтому она нетерпеливо постукивала серебристой туфелькой по мраморному полу, одновременно изображая, что не замечает взглядов джентльменов, которые разом повернули головы в ее сторону.