Наталья Будянская - Мой нелучший друг

– Слушать надо не меня, а директора, – тянула силиконовые губы девица.

– Вы сказали об условии, – я сдержала первый порыв врезать блондинке в пластилиновый рот одной левой.

– Агентству не интересен отработанный материал. Смените внешность, сходите к хирургу и засияете с новой силой.

Я чуть не задохнулась от такого предложения.

– Где директор?

– Игорь Александрович будет через час, – хлопнула она ресницами.

– Тогда зачем меня пригласили на это время, если его нет?

– Чтобы вы обдумали наше предложение.

Я плюхнулась в кресло. Первой мыслью было: бежать. Бежать подальше. Но вторая мысль была более прагматичная: куда? Что ждет меня там, за стенами этого агентства? Опять слоняться в поисках работы, перебиваться случайными заработками и ныть, напоминая о себе бывшим продюсерам и коллегам? На ТВ шла ротация следующего поколения шоу-талантов. Новые звезды жгли небосклон. Юные амбиции стремились покорить неприступный город. Смазливые лица создавали гороскопы нынешнего шоу-бизнеса.

– Смирнова, – вывело меня из оцепенения блондинистое чучело в приемной.

Я повернулась вполоборота. Знак неуважения. Типа того.

– Игорь Александрович подъезжает, возьмите свои документы.

Директор явился, напевая что-то себе под нос. Видимо, им владело прекрасное расположение духа. Прождав в приемной более часа, я ввалилась в кабинет без приглашения.

– Игорь Александрович, – заявила со старта, – на операцию не согласна. Считаю, что пластика в моем возрасте вредна для здоровья.

– Э… простите, а вы кто?

– Виктория Смирнова, – растерялась я, – вот контракт…

Он взял бумаги, покивал головой, почитал и вновь поднял на меня глаза.

– Значит так, я предлагаю дописать в ваш договор некую другую сумму, – внезапно предложил он.

– Если я сделаю пластику, это я поняла.

Я стала торопливо объяснять ему свою позицию.

– Понимаете, я не согласна…

– Стоп! Откуда эта навязчивая идея? Прекратите истерить.

– От вашей секретарши…

– Танечки? – поднял брови.

– Крашеной блондинки, – кивнула я.

– Ха, интересно!

Директор поднялся из-за стола и зашагал по кабинету. Я следила за его передвижениями и не могла понять, о чем он думает. Он медленно подошел ко мне, взял двумя пальцами за подбородок и приблизил свою усатую физиономию.

– Деточка, обещаю дописать к твоему гонорару нолик, если ты в конце выступления будешь снимать с себя одежду.

– Но… Вы…

– Я бы даже сказал – срывать. В порыве страсти. У меня есть новая песня. Ты подходишь по типажу.

Я чувствовала, как его пальцы вонзаются в мое горло, заставляя судорожно хватать воздух. Чудовищное предложение никак не вязалось с моим пуританским воспитанием. Непристойность была даже не в том, чтобы оголяться на сцене. Я никогда не критиковала стриптизерш. Они выбрали этот вид танца своим занятием. Но поющая стриптизерша – это слишком. А тем более, я мечтала стать певицей с большой буквы. Настоящей, на все времена. Такая мерзость никак не вписывалась в становление моей карьеры.

– Оголенными телами, микрошортами, смазливыми рожицами, глупыми песенками никого не удивишь, – откровенничал он, отпустив мое лицо. – Я придумал новый проект. Начинаем работу. Пиарить буду по всей стране. Это будет шоу высшего класса. Такого еще не было! У каждой из моих девочек будет особая роль. Разные типажи, песни, разные тела, объемы. Крутые бедра, голые попки, трясущиеся сиськи на сцене под аккомпанемент собственного голоса, – он закатил глаза.

Желание бежать окрепло и обрело форму.

– Ты выйдешь в кожаном плаще и высоких сапогах, как Миссис Смит, – вырисовывал он мне ближайшее будущее своей буйной фантазии.

– Споешь первый куплет, сбросишь плащ. Зритель будет загипнотизирован, возбужден, заинтригован. Он весь в предвкушении и ждет продолжения. Музыка ускоряется, ты входишь в транс, ловишь оргазм, бьешься в экстазе. Избавляешься от одежды и последние аккорды дотягиваешь на высоких нотах. Можешь вести себя как угодно распутно. Микрофон на стойке, стойка в твоем распоряжении. Но петь обязана. И раздеться! Полностью! Зал взорвется, задохнется и испытает блаженство. Это будет кайф! Настоящий опиум для народа!

– Но я…

– Нет, никаких накладных звездочек и перьев на груди. Голая плоть! Страсть! – понял по-своему мой неудачный лепет продюсер.

– Но я не хочу…

– Ладно, стойку можем убрать. Можешь использовать наушник. И сапоги можешь оставить. Снимать их на сцене не очень эротично.

– Послушайте, Игорь Александрович!

Но ошалелый директор, одержимый новым творением, видел воочию свое шоу на сцене и был скорее похож на фанатика, чем на бизнесмена. Не исключено, что в данный момент его разумом владел наркотик. Этим грешат почти все деятели в культурной сфере. Он меня не слышал.

– Я не согласна! – закричала я что есть силы.

– Но ты подходишь, – изумился он отказу.

– Я не согласна, – повторила твердо, но тише.

– Ты чё, не поняла, какая тебе улыбнулась удача? – Глаза директора округлялись. Азарт покидал безумный взор. – Да девки драться будут за это место. Такая возможность! Показать себя всему миру. Гастроли, будешь петь.

– Так? Так не буду.

– Да что ты? Спать не буду, раздеваться не буду, – кривлялся он, – а что ты будешь? Кому на фиг нужна?

Я стала пятиться к двери. Не исключено, что весь разговор прослушивался Танечкой из приемной. Черт с ней! Бежать. Надо бежать! Ничего он мне не сделает. Не заставит. Тем временем продюсер глотнул воды и опять стал надвигаться.

– Твои безликие прелести, замотанные в тряпки, не торкают. Не стрекочет, ясно? Будешь участвовать в шоу – оживишь даже Ленина, – хамил продюсер. – Иначе вылетишь как щепка.

– Вылечу?

– Вылетишь!

– Контракт истек, – напомнила я. – Вы мне должны за последний месяц.

– Что? Да что ты?

– Отдайте гонорар, и больше вас не потревожу, – пообещала я, сдерживая слезы от бессилия. –  Я… Я заработала эти деньги.

В горле предательски дрожал комок и мешал твердо вести переговоры. Я прижалась спиной к входной двери и готова была бежать. Даже без денег. В этот момент в сумке зазвонил телефон. Я быстро приложила мобильный к уху.

– Малыш, я приехал.

Это был Женька. Мой любимый друг Женька. Он вернулся из Америки. По щекам покатились слезы.

– Жень, забери меня, а?

Я быстро назвала адрес и выскочила из кабинета. Танечка вяло помахала мне вслед.

В тот день я снова потеряла работу. Но впервые об этом не жалела.

Сашка был на сборах, и я пригласила Женю к себе. Где еще встречаться с лучшим другом? Не вести же его в кафе. Друг только вернулся из Америки, увез меня из проклятого офиса агентства, спас, можно сказать, из лап наглого продюсера. Мне есть что рассказать Женьке и у него накопилась масса историй. Лучшего места, чем кухня, найти невозможно. Там за столом приятнее всего вести задушевные разговоры. Никто не подслушает, не помешает.

Я так обрадовалась Женьке, что щебетала всю дорогу до дома. Мы отпустили такси и поднялись на третий этаж.

– Живешь не одна?

Только переступив порог, Женька цепким взглядом исследовал прихожую.

– Нет, с парнем.

– Кто такой, чем дышит? – как можно более равнодушно спросил друг.

– Футболист. За сборную страны играет, – гордо ответила я.

Женька бросил короткий взгляд на Сашкину обувь.

– Спортсмен, значит?

– Да, нападающий.

– Звучит угрожающе.

Женька слегка улыбнулся, помог мне снять верхнюю одежду и прошагал на кухню. Я пошла следом. Поставила чайник, достала чашки и печенье. Женька выудил из пакета бутылку вина.

– Давай начнем по-взрослому, как ты считаешь?

Я радостно кивнула. Он разлил вино в бокалы, задавая вопросы как бы между прочим.

– Давно вы вместе?

– М-м-м… надо подумать.

– Вик, девушки такие подробности помнят.

Он меня раскусил. Я не хотела говорить с Женькой на любовную тему. Он только вернулся, у нас впереди целый вечер. Он столько всего видел, пересек океан, говорил на английском языке, жил и работал среди чужих людей. Неужели нет ничего интереснее моей личной жизни? Я вздохнула, улыбнулась и быстро произнесла:

– Мы знакомы почти год, живем вместе третий месяц.

– Да, – щелкнул пальцами друг, – давно меня не было. Тебя нельзя оставлять одну.

Я рассмеялась его шутке.

– Ну давай, за встречу.

Мы подняли бокалы, чокнулись и понеслось.

К концу вечера я так разошлась в пересказывании своей жизни, вместившейся в промежуток одиннадцати месяцев, что не услышала хлопок входной двери. В тот момент, когда я крепко держалась за Женькину руку и, хохоча, изображала одноногую цаплю в центре кухни, из темноты коридора появился Сашка. Я не сразу поняла, как это произошло и откуда он взялся. Вытерла выступившие от смеха слезы, приняла нормальное положение и сдавленным от гортанного смеха голосом глупо спросила:

– А что ты здесь делаешь?

Саша молча смотрел на меня и постепенно белел. Скулы сжимались с такой силой, что мне казалось, еще чуть-чуть и треснет челюсть. Он станет плеваться зубами и от злости меня ударит. Но Сашка пялился на меня круглыми глазами и сжимал губы. Я прокашлялась, залпом допила вино в бокале и вспомнила о Женьке.

– Это Женя, мой друг. Только что из Америки.

Я показала пальцем на Женю, и Саша перевел взгляд на моего гостя.

Женька продолжал сидеть за столом, удобно развалившись на стуле, и даже не попытался подняться в знак приветствия. Мужчины посмотрели друг другу в глаза. И отвернулись. Мне стало неловко.

– Что здесь происходит?

Саша придвинулся ко мне ближе.

– Я… это… мы встретились, поговорили, выпили немного.

– Это я уже понял, – он бросил взгляд на пустую бутылку.

– Понимаешь, я была в агентстве, и мне там предложили сделать пластику, а потом продюсер рассказал о новом шоу. Я хотела бежать, а тут как раз позвонил Женька и я…