Наталья Будянская - Мой нелучший друг

– А в свободное время чем занимаешься?

«Господи, похоже на глупое анкетирование», – мысленно ругала себя я.

Но ничего умного в голову не лезло. Тем для разговоров в мире полно, а я веду себя как старшеклассница.

– А у меня свободного времени не бывает. Тренировки, игры, сборы, тренировки.

– И не скучно?

– Нет. Когда есть цель – любой путь преодолеваешь с легкостью.

«Мне бы твой оптимизм», – подумала я про себя и замолчала.

– Как там в Москве? Что в мире делается? – спросил с улыбкой Саша.

– Стабильности нет, – сказала заученную многократными просмотрами фразу из любимого фильма. – Террористы опять захватили самолет…

Видимо, раньше у Саши было больше свободного времени и он смотрел этот фильм, либо просто обладал хорошей памятью и чувством юмора. Стрела попала в цель, он засмеялся.

– Хочешь жить в Москве? – уточнила я.

– Нет, в Лондоне.

– Ого.

– Буду играть в «Челси».

Я опять уткнулась глазами в зеленую травку под ногами, о футболе я не знала ничего.

– «Люблю» – шептали губы. «Вернись» – глаза манили, «найду» – кричало сердце… что-то там… слаще ванили.

Саша пытался вспомнить припев песни, с которой я выступала полчаса назад.

– А-ля-ля-ля-ля, – рассмеялся он, так и не найдя нужных слов текста.

– Ты запомнил песню?

– Да, она мне понравилась.

Это была первая песня, которую я написала сама после проекта и которую вышвыривали все радиостанции.

– Я сама написала, – тихо призналась ему.

– Серьезно?

Я хотела что-то сказать, но меня позвали. Автобус собирался в обратный путь. Саша хороший парень, в Москве таких не встретишь.

– Вика! – топала ногой Юлька.

– Главная? – кивнул парень в сторону ожидавшей меня девушки.

– Виктория, ты остаешься?

Девчонки прилипли к окнам и наблюдали мою сцену прощания с молодым человеком. Стало неловко.

– Будешь в Москве, звони, – я переминалась с ноги на ногу.

– Как покорю столицу, обязательно пересечемся, – подмигнул Саша.

Я быстро сунула ему свою визитку и прыгнула в автобус.

Я смотрела в окно автобуса на фиолетово-розовый закат и еле сдерживала слезы. Когда я стану звездой? Когда? Дико захотелось прославиться, чтобы обо мне писали в газетах, крутили по радио и без конца транслировали по телевизору. Чтобы все-все знали, кто я такая. Даже в самых глухих деревнях и заброшенных поселках, где есть только одна национальная телерадиокомпания. Я хотела, чтобы меня круглосуточно там показывали.

Вернувшись в Москву, я встретилась с Женькой. Он выслушал мой скомканный рассказ про футболиста Сашу, нежно провел по волосам рукой и тихо сказал:

– Вик, ну какой футболист? Ты достойна лучшего. Разве не понимаешь?

Я притихла и задумалась. Может, Женька прав? Какой футболист? Кто он и где живет? У меня глобальные цели, становление карьеры, записи и концерты. О чем это я? Впереди целая жизнь. Найду еще своего Бэкхема, а не этого юношу из неизвестной команды.

Как всегда, Женька оказался прав. И я честно об этом ему сказала.

Сашу выбросила из головы, как и название города, в котором он живет.

Однажды произошла встреча, о которой мечтают все начинающие певицы – я познакомилась с модным известным продюсером. А дело было так.

Мы с девчонками пели на закрытой вечеринке московского олигарха. Все как обычно: хороший звук, крутой клуб, холеные дамы за столиками и раздутые от чувства собственного совершенства богачи. Юлька объявила, что этот концерт может стать последним. В таком составе мы уже никогда выступать не будем. Юлиана Че рассталась со своим любовником. Он прекратил с ней как телесные контакты, так и деловые.

– Дальше каждая сама по себе, – тяжело вздохнула Юля.

– Ой, что же делать? – взмолилась Настя.

– Искать нового покровителя.

Мы сидели в маленькой комнатке, наносили грим, курили и строили планы на будущее. Юлька, занявшая третье место по итогам зрительского голосования (или как любят произносить в эфире: «вошла в золотую тройку»), была нашим лидером.

Она была категорична:

– Если ни одна из нас до сих пор никого не заинтересовала, то шансов нет. Спустя шесть месяцев после финального концерта вообще глупо напоминать, что ты финалист прошлогоднего проекта.

– Выступаем в том же порядке? – уточнила я, припудривая лицо.

– Да. У Дашки две песни между выступлением. У Нины – четыре. Переодеться успеете?

– А почему мне так мало времени опять оставили? – заныла Даша.

– Потому что у тебя репертуар такой, – разозлилась Юля. – Забыла, как мы выстраивали в студии вместе со звукорежиссером наш первый концерт? Вертели, крутили. Так удобнее. Голос твой на пульте подправить можно, а в зале тяжело. Не хочешь – не переодевайся!

– Вот именно. – Нина была рада тому, что хоть чем-то выше остальных.

Дверь распахнулась без предварительного стука. В комнатушку ввалился администратор.

– Через пять минут все за сцену, – приказал он, сверля прожорливым взглядом Варькину грудь.

Варя, привыкшая демонстрировать свою красоту только достойным, сложила руки на груди, скрутила две дули. Мужчина дернулся, прокашлялся, спрятал глаза и прошипел:

– Курить в помещении запрещено.

– А мы проветрим, – пообещала Юлька.

– Пять минут, – бросил он уходя, и громыхнул дверью.

Слух о том, что смазливый Иван Пачерный, чей портрет был растиражирован многочисленными журналами, слывет бабником, до моих ушей докатывался. Поддерживая брутальный стиль и владея кучей свободных средств, он мог делать все и везде. Совершать чудачества и носиться по ночным улицам на мотоцикле. Выпускать провокационные клипы и взрывать рейтинги. Явиться на церемонию награждения Первого канала в пляжных шортах. Конечно, его вежливо просили уйти. И он уходил, прихватив с собой какого-нибудь значимого гостя, которого ждали все. Предварительно долго и настойчиво уговаривали прийти. Все его выходки подробно излагались в прессе, фотографы ловили меняющиеся образы продюсера и старались не перепутать его спутниц. Возможно, половина того, что я слышала о Пачерном, была неправдой. Возможно. Но попасть в его поле зрения все равно было престижно и опасно одновременно. Надо уметь держать баланс, как канатоходец. Заинтересовать творчеством, но не впасть в любовный омут.

Мужская энергетика перла из него, как пар из паровоза. А острый язык и колкие шутки, которыми он пользовался постоянно, отбивали желание с ним спорить. Хамоватый и небрежный, он, тем не менее, влез в самое сердце шоу-бизнеса и успешно там существовал. И зарабатывал себе не только на хлеб с маслом, но и на гренки с черной икрой.

– Девчонки, вы чего по углам жметесь?

Иван проходил мимо в обнимку с девицей модельной внешности. Она с пренебрежением посмотрела на наш разодетый коридорный ансамбль. Мы стояли вдоль стены и ждали указаний администратора. На фоне двухметровой дамы напоминали сюжет из сказки «Великан в стране лилипутов». Модель демонстрировала полное равнодушие и ждала, когда Пачерный сдвинется с места.

– Чё хмурые такие, а? – не отставал продюсер.

– Выхода ждем, – вежливо пояснила Юля.

Печенкина оказалась лучше всех воспитана. Мы мгновенно стушевались и лепетали что-то неразборчивое, еще больше раздражая мисс модель.

– Танцуете?

– Поем, – с улыбкой ответила Юлька.

Этот мужик нам сразу не понравился. Всем и сразу. Серьга в носу, туннели в ушах. Какое-то детское увлечение для мужчины с проседью в висках.

– Это ваша на сцене? – кивнул он в сторону надрывающихся динамиков.

– «…Ай-ай-ай, мама не ругай. Мама отпусти и за все прости…» – пела Варька.

– Варвара Дис.

Ему отвечала только Печенкина. Модель демонстративно прокашлялась и дернула спутника за рукав.

– Зайка, иди погуляй.

Пачерный освободил свою руку и слегка шлепнул девицу по заднице. Развернувшись, она ушла, недовольно стуча каблуками.

Мужчина посмотрел каждой из нас в глаза, поднял брови и скривил рот:

– На сцену с такими лицами?

– Это наш последний концерт, – как оправдание сказала Даша.

– И что? Да хоть завтра в гроб. Если ты артист, должен зажигать. Всегда. Без исключений. Что за группа?

Ни мне, ни Юльке, никому из девчонок не хотелось признаваться, что мы – выпускницы популярного певческого проекта. С некоторых пор это стало постыдным.

«Набрали девок из колхоза, одели, намазали и выставили народ веселить…» – так писали в желтой прессе. Газету кинул в лицо Юлькин бывший, из-за чего они и поссорились.

– Не умеете деньги отрабатывать, пошли вон.

Юлька собрала остатки гордости и покинула съемную квартирку. Сегодня после концерта она перевезет свои вещи ко мне. В прошлом месяце я нашла уютную квартиру, но одной оплачивать за съём финансово тяжело. А вдвоем потянем.

– Анекдот, – не дождавшись нашей реакции, Пачерный, находящийся в прекрасном расположении духа, продолжал: – Деревня. Ночь. В избе старик отец укладывается на печке. Почти засыпает, но сквозь дрему слышит, как внизу молодые шебуршатся. Старикан посмеивается про себя: эх молодость, молодость…

А внизу шепчутся:

– Давай стоя?

– Ну давай.

– А давай теперь сидя?

– Давай.

– Давай ты сверху?

– Давай.

– Давай – валетиком?

– Давай.

– Давай кандрибобиком?

– Давай.

Опа! Старичка подбросило. Чё за дела? Ни разу не слыхал. Дай хоть посмотрю. Нагнулся, вглядывается в темень, ничего не видать. Высовывается дальше… не видать… дальше… не видать… Гнулся, гнулся, пока с полки не полетел. Шум на весь дом. Ушаты, прихваты, кастрюли, котелки – все по полу разлетелось. Поднялся кое-как, бок почесывает, пытается обратно заползти. В это время дочка с испугом спрашивает: – Что случилось, папочка? – пародируя женский голос, запищал Иван. – Ничего не случилось, дочка, просто… просто все надо делать по-людски.