Матильда Старр - Мой невыносимый босс

Он ненадолго замолчал, а потом спросил:

— Как ты думаешь, кому понадобилось нас убивать? И зачем? И… кого из нас?

Последний вопрос был особенно хорош.

Я промолчала. А что еще оставалось делать? Точных ответов на у меня не было. Но зато была очень важная информация, которой неплохо бы поделиться с Максом. Точнее, было бы неплохо, если бы я не пообещала Костику этого не делать ни при каких обстоятельствах.

«Пропавшему неизвестно где Костику, который, возможно, сейчас нуждается в помощи. Может, его даже пытают», — шептал то ли демон, то ли ангел на одном моем плече.

«Но ты дала слово, а слово нужно держать!» — спорил с ним другой, непонятно кто.

Знать бы, кто из этих двоих кто, и кто из них прав!

Когда мы вышли на ровную дорогу, по обе стороны которой располагались домики, Макс сказал:

— Приготовься, будет очень много вопросов.

Всезнающий Макс в этот раз ошибся: никаких долгих расспросов не было, и вообще нельзя сказать, чтобы мы произвели фурор в этой деревеньке.

Да, прохожие на нас косились не по-доброму. Чужаки, да еще такие потрепанные, доверия явно не внушали. Но среди сердитых местных жителей мой босс безошибочно выбрал старушку, которой поведал о нашей печальной истории.

Не прошло и пяти минут, как недоверчивая бабулька превратилась в понимающую «теть Валю».

Она всплеснула руками:

— Ох ты ж, ты батюшки!

И развила бурную деятельность. Сначала позвала участкового.

А потом — о чудо! — поставила на стол в палисаднике дымящуюся картошечку, скворчащую сковородку с яичницей да тарелку с малосольными огурцами. Поначалу она порывалась добавить к этому натюрморту стопочки и бутыль с самогоном, но Макс наотрез отказался от спиртного.

После этого, кажется, его авторитет в этом отдельно взятом деревенском дворе достиг небывалых высот. Еще бы такой красавец да непьющий! Можно показывать за деньги. Хотя, нет, с деньгами на селе явно проблемы, а вот за всякие там продукты да грибы с ягодами — точно можно.

Мне тоже кое-какое внимание уделили: выдали нитку с иголкой да послали чинить разорванное платье: неча срамоту напоказ выставлять!

Пока мы ждали участкового, нам удалось выяснить, что магазинов с терминалами в деревне нет. Если честно, и без терминалов тоже. А всякое бесовство вроде карточки принимают в райцентре, до которого часа два езды. Нет, так-то райцентр рядом, но уж больно дорога того, непрезентабельная.

Еще через двадцать минут для перевозки пострадавших был организован некто Николай — счастливый обладатель разбитой девятки, который, на нашу удачу, оказался трезвым, несмотря на то, что время перевалило далеко за полдень.

К этому часу, когда я, довольная и счастливая, в не слишком ровно зашитом платье лениво размышляла о том, что раньше зря недооценивала вкусовые качества картошки с яичницей, к дому тети Вали подобрался тот самый участковый.

В отличие от Николая он ходить трезвым аж до полудня явно был не намерен, равно как и вести долгие расспросы. Записал наши данные, номер канувшей в реку машины, да пообещал передать по инстанциям.

Ну что ж, по крайней мере не задержал надолго. Мы с облегчением проводили стража порядка и направились в райцентр, чтобы предаться безудержному шопингу. Мне были куплены новые платья, одно другого мешковатее, минимальный набор косметики, обувь и даже ночная сорочка. А еще мы обзавелись телефоном.

Как только симпатичный оператор подключила его к сети, я потянулась к трубке: надо же позвонить Ришке, она там, наверное, с ума сходит! Но Макс резко сказал:

— Стоп! Никаких звонков. Сначала нужно кое с кем встретиться, — он посмотрел на часы. — Сегодня уже поздно, переночуем в этом чудном городке, а к завтрашнему утру уже что-нибудь решится.

Таксист окинул нас оценивающим взглядом, и, кажется, оценил дорого. Во всяком случае, называя сумму за поездку, он прикрыл глаза и даже пригнул голову. Видимо, ожидая в ответ ругань и возмущение. Но Макс только кивнул, занятый своими мыслями. Цена была, действительно, непомерной, особенно, если учитывать, что гостиница с гордым названием «отель» находилась буквально в паре кварталов.

Стоит ли говорить, что этому заведению до пансионатов Орлова было очень далеко. Малюсенькие комнатки, не первой молодости кровати, затертые от времени обои и телевизоры, которые, видимо, доживали последние месяцы перед отправкой в музей. Но это все волновало меня куда меньше, чем возможность постоять под горячими струями душа (к счастью, действительно горячими!) и принять наконец горизонтальное положение.

Макс расположился в номере за стенкой. Вот и славно. Больше всего я боялась, что, явившись в отель мы услышим: одиночных номеров нет, зато есть номер для молодоженов с одной огромной кроватью.

За последние сутки мы слишком много времени провели вместе. И меня смущало странное ощущение, которое то и дело возникало. Будто бы мы вместе — это нормально. Это хорошо и правильно.

А еще я почему-то постоянно им любовалась. Любовалась, когда он шел впереди меня по лесу, расчищая дорогу от возможных преград, когда с почти детской улыбкой общался с «теть Валей», превращая неприветливую старушку в радушную и гостеприимную хозяйку. Когда деловито совершал покупки, легко принимал решения и вообще вел себя уверено и спокойно.

Я представила себе на его месте Валерия Михайловича. Тот бы обязательно бы капризничал и понукал: «Катерина, реши-ка вопрос с лесом! Тут слишком темно и плохие тропинки!», «Вы можете уладить всё с местными жителями? нам нужна одежда и транспорт! Я буду ждать вас здесь, вот под этим деревом!».

Да ладно, какой там лес, какие жители! С ним бы мы просто утонули, не выбравшись из машины.

В общем, чем дальше я лежала, растянувшись на неудобном матрасе, тем больше понимала: босс, с которым меня столкнула судьба, может быть не просто объектом опеки, но и равноправным партнером. А это значит только одно: что бы там ни говорил Костик (надеюсь, он все еще жив), а я должна рассказать Максиму Геннадьевичу все, ничего не утаивая.

Я бросила взгляд на настенные часы: половина двенадцатого. Вообще-то глухая ночь. Может быть, дождаться утра? Эту мысль я отмела сразу же. Кто знает, может быть, к утру я опять засомневаюсь. Все-таки слово, данное товарищу, много значит. Решено. Говорить надо прямо сейчас.

Я встала с кровати.

Да, это вам не Рио-де-Жанейро и даже не пятизвездочный отель! В этой гостинице белых пушистых халатов постояльцам не положено.

Я набросила на ночную рубашку мешковатый кардиган, прикупленный по случаю. Бросила взгляд в зеркало, убедилась в том, что даже без косметики вряд ли испугаю кого-то из случайных постояльцев, если вдруг встречу его в коридоре. Вдохнула, выдохнула. И пошла в сторону соседнего номера.

Перед дверью мне снова пришлось повторить вдох-выдох.

Почему-то стучать совсем не хотелось, хотелось вернуться назад в номер и еще раз все хорошенечко обдумать. Но сделав над собой усилие, я все-таки три раза стукнула по двери. Никто не ответил. Я постучала громче, а затем дернула за ручку.

Дверь оказалась открытой. Да, кажется, рано я заподозрила своего нового босса в предусмотрительности. Учитывая то, что все наши средства сейчас аккумулированы в заднем кармане его джинсов, не закрывать дверь — это очень, очень неосторожно. А уж если вспомнить, что недавно его пытались убить!

В комнате был полумрак. Тусклый светильник над кроватью давал совсем немного света, достаточно для того, чтобы я увидела, что Макс спит.

Я украдкой бросила на него взгляд, и снова удивилась, каким странным чувством где-то в глубине души это отозвалось.

И что теперь делать? Развернуться и уйти, так и не рассказав ничего? Наверное, так и правильно. Не будить же человека, который с утра только и делал, что совершал подвиги, спасал утопающих, делал марш-броски через лес — в общем, заслужил право вырубиться на неудобной кровати с застиранным шершавым бельем.

Я бы ушла, честное слово. Я бы обязательно ушла, если бы не одно жуткое обстоятельство.

Одеяло в том самом шершавом пододеяльнике лежало несимметрично. Одно плечо спящего было полностью накрыто, а кусок второго — нет.

Терпеть не могу перекошенные вещи и отсутствие симметрии. Нет, я не из тех психов, что раскладывают одежду по цветам, а книги в библиотеке — по количеству страниц или году издания, а бутылочки в ванной — по географической широте адреса завода-производителя.

Но несимметричные вещи иногда раздражают меня ужасно. Бутылочки с солью и специями в ресторане, ручки и карандаши на столе, картины на стенах должны стоять ровно, правильно и гармонично.

Черт, и зачем я только увидела эту жуткую неровность!

Я точно знала, что будет дальше. Я вернусь в свою комнату и буду крутиться до утра и не засну, думая о том, как все неправильно устроено в этом мире. В общем, выбора у меня не было. Я сделала несколько шагов в сторону кровати, наклонилась, стараясь не дышать, и едва касаясь кончиками пальцев пододеяльника, потянула уголок одеяла вверх.

И тут же мне на запястье легла горячая рука.

Кажется, меня приняли за того самого грабителя, который решил воспользоваться открытой дверью и вытащить из номера всё, что плохо лежит.

— Это я, — на всякий случай следует проинформировать Макса. Не то, чего доброго, пришибет, не разобравшись спросонья. А приемов какой-нибудь смертоносной борьбы я не знаю. В конце концов, из нас готовили секретарей, а не секретных агентов.

— Вижу, — коротко ответил он.

А через мгновение я уже была в его кровати, сжатая в крепких объятиях. Кажется, кто-то превратно истолковал мой ночной визит и попытки потянуть за уголок одеяла.