Алиса Бажина - Мой папа — ревизор

Даже на расстоянии ощущаю, как бьёт его подлая ненависть. Глаза наливаются кровью. Даже на миг становится страшно — надо было попросить Эпифанио проводить меня в зал. Оглядываюсь, с кем-то здороваюсь… и замечаю Любомира в окружении, видимо, прессы и гостей вечера.

Он пока что не видит меня, а я решительно сжимаю клатч. Оттягивать время — не лучший вариант. Я сейчас все выскажу ему в лицо. СМИ получат свою долгожданную сенсацию.

— Любомир? — громко зову я, останавливаясь в шаге от своего любимого мужчины.

В груди боль и пустота. Плюс на пятки почти в буквальном смысле наступает жирный Бойко.

— Л…Лея?! — ошеломлено произносит Марченко, и камеры как по команде разворачиваются ко мне.

— Значит, мы коллеги… Что ж, признаю, ты сумел меня удивить.

Бойко наклоняется ко мне. Он изрядно пьян.

— Да я теперь тебя за то, что остаюсь один, со свету сживу…

Я не анализирую его слова. Душа горит. Поднимаю голову.

— У меня всего один ресторан, Мир. Один. У вас — сеть. Посмотри на меня, я вам мешаю? Я, ниже тебя на голову и тоньше в два раза — угроза твоему бизнесу? И ты настолько труслив, что ищешь обходные пути, чтобы меня устранить?

В зале тишина. Глохнет музыка. Вижу краем глаза бывшую девушку Марченко, Славу в сопровождении пивного магната. От этого ещё хуже. Ее никто не обманывал. А меня поимели.

— Смотрите все, на что Любомир Марченко готов пойти ради наживы. По головам и трупам. Сначала попытаться разнести меня в своей заказной программе. А когда не получается — сделать мне предложение руки и сердца. Вступить в брак построенный на лжи. Так вот, этого не будет. Я поздравляю героя сегодняшнего вечера. Это подлый, бездушный, низкий человек. Он готов на все. Поэтому я всего лишь верну его награду, она его по праву…

Снимаю с пальца кольцо и кладу на поднос застывшего в изумления официанта.

— Забирай. Оно такое же, как и ты. Хоть и блестит, как и все бриллианты, а внутри пустышка.

Поворачиваюсь и быстро иду прочь из зала.

— Madre dios! — слышу я в абсолютной тишине офигевший голос Эпифанио. Но мне уже нет до этого дела. Я только что сгорела.

Моя жизнь никогда больше не будет прежней. В город вошла зима в сентябре.

Я смотрю по камерам наружного и внутреннего наблюдения, как два крепких сотрудника службы охраны моего ресторана выводят прочь из зала "Черной Жемчужины" очередного безумца. Безумца, решившего взять у Лейлы Царской, несостоявшейся жены Марченко, эксклюзивное интервью.

Его наконец-то грубо выволакивают за пределы зала, стараясь излишне на шокировать публику… А я вновь глотаю комок в горле, прикусываю язык, тянусь к тумблеру с давно уже тёплым виски. Я час уже как пытаюсь запить свои злые, отчаянные, душераздирающие слезы глотком выдержанной выпивки.

Лейла Царская сильная. Она не будет пить. Она будет строить забор вокруг своего сердца. Забор, через который не проникнут лазутчики — мысли о Любомире Марченко.

Ее отчаянная смелость, кольцо едва ли не в лицо бывшему возлюбленному, обвинительная речь на глазах светской тусовки была лишь вишенкой на торте. Потому что то, что произошло потом…

Счастье, что дети уснули. И что Толик знал, как гасить истерику. Привык работать и с преступниками, и с их жертвами. Я была ему благодарна за то, что в ту ночь мы проговорили до утра, он не позволил мне убежать в свою боль и сосредоточится на ней. Разобрал по кусочкам и собрал вновь. Иногда его методы не отличались особым тактом, сыщик и танцор с бубнами… Но тем было проще вынырнуть на поверхность из этой вязкой пелены. Я чувствовала себя преданной, униженной, лишённой сил и воли. Спасибо Толику — его помощь была неоценима.

Конечно, все не прошло по одному взмаху руки. Недостаточно было разговора, даже продуманного, чтобы боль утихла моментально. Чудес не бывает. Я плакала, когда меня никто не видел. А потом заливала глаза каплями от красноты, наносила макияж и улыбку. Никто не должен был догадаться, что Царская просто умирает от разрыва с любимым. Я носила маску спокойного лирика и обязательную ироничную улыбку. Всем казалось, что это я безжалостно бросила Мира и совсем не страдаю по этому поводу.

Ну, о том, что мой визит на пир Бойко и Марченко по случаю расширения их рестораций стал событием номер один в столице, и говорить не стоит. Любомир закрылся от прессы, но все таблоиды уже облетело выражение его лица в тот момент: он выглядел ошеломленным, потерянным, словно пришибленный шоком и неверием в произошедшее. Агрессором стала я.

"Свадьба сорвалась: Лейла Царская шокировала бомонд на приеме по случаю расширения сети "Белла Карта".

"Ревизор и горячая рестораторша: что это было?"

"Кольцо в лицо: Марченко и Царская разорвали помолвку".

"Тайная связь стала явной и закончилась в тот же момент? Видео! Жми!"

Это херня лезла с экранов всех гаджетов. Я бы и рада была забыть, но если бы эти все было так просто!

Мои телефоны раскалялись от непрекращающихся звонков. Все номера Любомира я заблокировала, что его не остановило. Черный список пополнялся новыми и новыми, а на звонки с неизвестных номеров я перестала отвечать. Правда, уже прошла неделя и я сделала вывод, что становлюсь параноиком, а это мешает работе.

Слава всем богам, что инвестор, заинтересовавшийся моим проектом по расширению сети ресторанов, догадался написать мне на Мейл.

Уходит одно — приходит другое. Или свято место пусто на бывает. На днях мы встретились с этим человеком и договорились о плодотворном сотрудничестве. Я была рада — и тому, что мечты осуществились, и тому, что теперь с головой нырну в работу и быстро забуду о Марченко.

Наши знакомые из светской братии хотели знать подробности. От их фальшивого любопытства мне становились хуже, и я уходила от разговоров. Пресса, не получив ответов, опять с упоением укладывала меня в койку к очередному олигарху. Истинная причина нашего разрыва с Марченко, видимо, показалась им скучной и недостойной освещения.

— Лейла, разрешите? — Дмитрий избегает моего взгляда. — Там снова прислали цветы. Сто одна роза.

— Мы заказывали оформление зала цветами? Я такого не припомню.

— Нет, это от Любомира Марченко.

— Раздай девочкам. Скажи, в благодарность за хорошую работу. И больше не дергай меня по пустякам!

Сердце делает мертвую петлю, аукается в пятках горечью разочарования. Любомир… Я готова его отпустить, кажется. Но он не даёт о себе забыть.

Цветы — самое малое из того, что он делает. Караулит на улице, в результате чего я меняю парковку на крытую. Ненадёжно, скоро он узнает, где я теперь паркуюсь. Мне все равно. Был, правда, случай — Марченко рискнул подойти к Клавдии, когда она гуляла с Егором. Няне хватило ума набрать меня, и я едва не сбила Любомира, но из машины так и не вышла.

Адвокат предупрежден о том, что Марченко может заявить на права опеки. Сказал, переживать не о чем. У него есть все, чтобы выиграть это дело. Я спокойна. Правда, что делать с Горкой, который плачет и хочет увидеть "дядю Мила" до сих пор не знаю.

Днём я убегаю в работу, играю с сыном, пряча тоску… А по ночам начинается ад.

Сентябрь дождливый и неприветливый. В душе же и вовсе снег и лютый мороз. Как выбросить из головы мужчину, на котором застыл весь мой мир? Как сдержаться, чтобы не дать ему шанс все пояснить, убедить в том, что его необходимо простить? Ведь я не железная. Я впервые в жизни полюбила… И теперь разрушаю себя по частям вдали от любимого.

Злость палит все внутри, оставляя после себя выжженную землю.

Любимого? Негодяя! Лгуна! Предателя! Называй вещи своими именами, Лейла, как бы больно это ни было! Он разрушил твой мир, оставил после себя руины. То, что он отец твоего сына — мерзкое стечение обстоятельств и это не снимает с него вины.

Подумать только. Закрываю глаза и вспоминаю, как одержимо боролся против меня Бойко. Что я ему сделала и почему я, мне непонятно, да и нет смысла задаваться таким вопросом. Говорят, он презирает женщин и бьёт свою молодую жену. А я та женщина, которая оказалась во многом успешнее.

Однажды меня подрезала машина, когда я ехала с Горкой от педиатра. Сын дико испугался и кричал ночами. Причем тут Бойко? Он даже скрывать этого не стал. Пообещал в следующий раз столкнуть в кювет.

Однажды какой-то паренёк кинул в коляску петарду. Слава богу, я среагировала молниеносно, выбросила прочь. Бойко лишь шепнул мне на ухо: а ведь могла быть граната в зал ресторана.

И многое-многое другое. Вот, что это был за человек. Партнёр, мать, его, Любомира. И Марченко пришел громить меня по его наводке! Почти разгромил, но, видимо, решил поиметь трофей в виде моего тела… Каждый раз, когда он целовал меня, думал о том, что я его конкурент… И как сладко будет сбросить меня с этой высоты.

Эти мысли помогали забыть о нем. Я приказала себе начинать учиться жить без того, кто украл навсегда мое сердце…

Дни сменяли друг друга. Работа стала моей отдушиной. Пришлось немного соврать родителям — сказать, что у жениха появились проблемы и помолвку со смотринами мы перенесем на более удобный день. Я не хотела их расстраивать.

Но Мир… Боже, он не шел из головы совсем! Я по-прежнему видела его в каждом втором прохожем. В мои сны он и вовсе вторгался с пугающей регулярностью.

К концу второй недели он оставил попытки достучаться до меня. Я уже не чувствовала взглядов в спину и потеряла ощущение слежки за собой. Затаился? Или смирился? Я продолжала убеждать себя в том, что это хорошо. Теперь ничто не помешает мне забыть об этом человеке.

Но сердце не обманешь.

Исчезновение Любомира стало для меня ещё более сильным ударом.