— Мы, кстати, еще успеем на сегодняшний дневной сеанс Хроник хищных городов. Я у тебя книгу Филиппа Рива увидела и загуглила ближайший кинотеатр, а папа завтра придет на наш проект. Он хочет всех участников после позвать в ресторан отметить.

Она либо сумасшедшая, либо просто сильно-сильно хочет со мной переспать, вон как подготовилась. В шахматы точно ей проиграю. Она стратег покруче меня. Только надо было подороже свою девственность ей продать. Что-то мало я запросил.

— Договорились, — поцеловал ее слегка припухший нос: — Тогда прямо сейчас собираемся в кино. Я успею приготовить тебе завтрак?

Глава 33 Парень или единорог?

Бет

Если он всерьез думает, что я прощу ему свое сексуальное фиаско за омлет, то он чертовски ошибается! Это же самый обычный омлет. Несколько яиц, помидоры, лук, что еще. Эд долго взбалтывал все вручную, а его смешной фартук совсем не выглядел смешным. Ничего более возбуждающего в жизни не видела и ничего вкуснее не ела.

— Приятного аппетита. Нравится? — он сел с тарелкой напротив, и я лишь поджала губу вместо ответа. — Наверно, не сравнится с готовкой личного повара семьи Бэйли.

— У нас нет личного повара. Когда я дома, папа сам готовит завтраки мне каждое утро, как бы ни был занят. Всегда. Он был талантливым шефом в молодости, потому и стал таким успешным в пищевой индустрии. Он знает, что нужно разным людям.

— Тогда у меня нет шансов, — Эдвард пожал плечами и отломил кусок от своей порции.

— Хочешь посостязаться с моим отцом?

— Я бы лучше заимел его в союзниках.

Если он всерьез думает, что я все забуду после самого простого похода в кино, то он псих. Поднятый подлокотник между нами, теплое плечо, обжигающее дыхание. Кажется, я пропустила момент, когда главного героя чуть не придушил жуткий киборг с горящими зелеными глазами. Он спросил героиню множащимся голосом, от которого веяло металлом:

— Ты любишь его?

И мне хотелось ответить вместо Эстер Шоу*:

— Люблю! Я люблю Эда!

Но я молчала. Пыталась вспомнить, а успела ли сама сказать ему о своих чувствах, или это лишнее, и Эдвард все сам знает?

Он очень наивный, если полагает, что я перестану обижаться после нашей поездки обратно в Пало-Альто и долгого обсуждения фильма, в частности: какого хрена главная героиня такая красотка?

— Ну серьезно, Бет, ты видела ее лицо?

— По книге она совсем не такая!

— Именно! Я даже процитирую тебе, — он забавно наморщил лоб, а затем почти слово в слово зачитал отрывок:

Лицо от лба до подбородка рассекал чудовищный шрам — словно чей-то портрет со злостью разорвали сверху донизу. Рот кривился в вечной усмешке, от носа остался обрубок. С изуродованного лица на Тома смотрел единственный уцелевший глаз, серый и холодный как зимнее море.*

— Я так часто перечитывал это, думая, какой же Том на самом деле глубокий персонаж. Он смог разглядеть за внешним уродством Эстер и даже за ее жестокостью человека, которого можно полюбить, и я думал…

— Полюбят ли тебя? — закончила за Эда.

— Типа того. У меня, конечно, нет шрама через все лицо, но багаж приличный за плечами.

— Я бы согласилась стать твоим Томом, если бы не одно но.

— Мое шикарное безупречное тело и смазливая мордаха? — он повернулся ко мне и улыбнулся.

— Окей, три «но». Твое тело, мордаха и то, что я сама ищу своего Тома. Того, кто увидит во мне не богатую пустышку по имени Элизабет Бэйли, а…

— Ложечку? — рассмеялся Эд.

— Именно ее.

— Тогда прекращай искать, я твой Том. И хватит называть меня Томом! Бесит, я начинаю ревность.

Теперь уже смеялась и я. Даже на какое-то мгновение забыла про свою детскую обиду сексуального характера.

Вспомнила о ней, уже глядя на домик сестринства.

— Тебе конец завтра, Хэндерсон!

— Не сомневаюсь, — он усмехнулся. — Я буду ждать твоей победы надо мной, Бэйли.

— Я хочу посмотреть на тебя в костюме и галстуке.

— Не напоминай! — он закатил глаза. — Сэмьюэльсон слишком сильно борется за аутентичность. Н

У моего парня не было шансов. Резонансное дело, дыры в договоре. Присяжные были на нашей со Слоуном стороне. Но Эд был виртуозен, продавливал интересы компании до самого конца. Говорил о безопасности и комфорте пассажиров, о затруднении эвакуации.

Но он все проиграл, а судебная практика США пополнилась новым прецедентом.

— Это было круто!

Нас окружили студенты и преподаватели, а мы смущенно принимали от них похвалу. Нам с Эдом было очень неловко пожимать друг другу руки после показательного выступления. Мне хотелось обнять его. Извиниться за свою агрессивную тактику, но и он не был ангелом. Только на нас все смотрели. Особенно мой отец. Приходилось кивать, улыбаться.

— Я приятно удивлен, Элизабет. Мистер Сэмьюэльсон, спасибо за приглашение и за мою дочь. Я не сомневался в ее талантах, но сегодня имел удовольствие наблюдать ее триумф.

— Это было легкое дело, папа. У Эдварда задача была гораздо сложнее.

— Я заметил. Мистер Хэндерсон, — отец протянул ему руку. — Я бы хотел иметь в своем штате таких юристов. В наши дни, когда засудить могут за что угодно, зубастые акулы на вес золота.

— Ваша похвала очень лестна, мистер Бэйли. Я бы с удовольствием напросился к вашим юристам на практику. Это стало бы для меня бесценным опытом.

— Я подумаю, что можно сделать. А пока приглашаю желающих на ужин. Не терпится познакомиться с друзьями моей дочери поближе.

Отец звал всех, но его внимание все равно целом было отдано Эдварду, и я не знала, хорошо это или плохо.


Эд.

Ложечка словно рождена для этого. Маленькая Фемида, которой невозможно не любоваться. И я не сводил с нее глаз. Уверенная, яростная, прекрасная, она схватила меня за горло цепкими пальчиками и не отпускала до самого конца, пока я не склонился перед ней на колени.

Нас поздравляли. Меня хлопали по обоим плечам, хвалили. А я смотрел только на нее, рассеянно отвечая окружившим нас людям.

Рука Николаса Бэйли стала чуть мягче со времени нашего недавнего знакомства, а вот взгляд подозрительнее. Но мне нечего скрывать больше. Я честен перед его дочерью в своих чувствах и намерениях. У нас уже нет секретов друг от друга. А еще я честен и перед ним. Удержался вчера и теперь открыто смотрю в глаза человеку, который важен для Бет, которому хочу понравиться и я.

— Ваша похвала очень лестна, мистер Бэйли. Я бы с удовольствием напросился к вашим юристам на практику. Это стало бы для меня бесценным опытом.

Бет поехала с отцом. А я плелся на своем Шеви и боролся с дрожью в коленях. Уверен, Николас видит больше остальных. Меня он точно раскусил. Готов ли я сам бороться?

В ресторан пришел одним из последних. Бэйли арендовал целый зал и с улыбкой наблюдал за дочерью, окруженной одногруппниками. Я тоже засмотрелся. Она улыбалась, рассказывала им что-то, забавно махала руками.

— Она нравится тебе.

Даже не вздрогнул, когда Никалас встал по правую руку и сказал это.

— Это так бросается в глаза, мистер Бэйли?

— Надеюсь, не всем. Но отец должен подмечать такие вещи. И что ты намерен делать, Эдвард?

— А что я могу?

Сердце стучало в ушах. Я не ожидал такого стремительного разговора с отцом Ложечки, но с другой стороны, какой смысл тянуть?

— Даже не знаю. Для начала рассказать мне, что происходит с моей дочерью. Советую не врать. То, что они с Куртом разыгрывают передо мной спектакль, я уже давно догадался. Норис Младший паршивый актер. Другой вопрос, какую роль ты играешь во всем этом?

— Вы накажете, Бет?

— За что? — удивился Николас, а я все никак не мог прощупать его и понять, как много он знает. — Она натворила что-то?

— Нет.

— Тогда за что ее наказывать?

Молчал. Боролся с захлестывающим меня жаром, который резко сменялся холодом, словно кто-то льдом по позвоночнику начал водить.

— Я такой страшный, Эдвард? Ты был смелее час назад. Не заставляй меня разочаровываться. Что у тебя с моей дочерью?

— Мы встречаемся, мистер Бэйли.

— Как интересно. Давно?

— Несколько недель.

— Я настолько плохой отец?

— Почему?

— Она скрывала тебя от меня. Вот пытаюсь разобраться почему.

— Наверно, не хотела вас разочаровывать. Я не из богатой семьи, и не совсем вашего круга.

— Вот как. И насколько у вас все серьезно?

— Она приехала поддержать меня на этих выходных, когда моя сестра попала в больницу, познакомилась с моей бабушкой. А еще мы были в кино.

Господи, еще несколько вопросов, и я все ему расскажу.

— Ты спал с ней?

— В каком смысле?

— В прямом. Ты спал с моей дочерью?

— Если вы о сексе, то нет. Мы так далеко не заходили. Но она ночевала у меня дома. Не совсем дома, мы сидели в больнице до утра воскресенья, потом отдохнули несколько часов у моей бабушки и поехали в Пало-Альто.

Кк на допросе…

— Хорошо. Я тебе верю, но повторю вопрос, что ты намерен делать, Эдвард?

— Я бы хотел и дальше встречаться с Бет с вашего позволения.

— Я не могу вам двоим запрещать, вы взрослые люди.

— Но?

— Ты умный и слишком правильный мальчик, Эдди, и ты не скажешь ей ничего о нашем разговоре. Пусть они с Куртом продолжают свой спектакль и изображают влюбленных.

— Зачем вам это?

— А это уже не твое дело.

— А я?

— У тебя роль самая обычная. Делаешь ее счастливой, вот как сегодня. Мне нравится, когда она такая. Но если из-за тебя она будет расстраиваться или, упаси Боже, плакать, Хэндерсон, ты очень быстро лишишься этой привилегии и на милю к ней не подойдешь больше.