— Так я поэтому видела те странные сны? – изумленно прошептала, неожиданно вспоминая не только сны, но и странные ощущения, которые испытывала во время сражений, ту всепоглощающую жажду крови, желание чужой смерти. – Разве такое возможно?

— Да, Кори. – Нэрдок сразу понял, о чем речь. – Возможности темного бога невероятны, его сила и кровь течет в тебе, а значит, и воспоминания. Если бы не обряд хасаканна, дарующий ученику демона защиту на время обучения, Рангор имел бы полное право забрать тебя, чтобы в итоге склонить на сторону тьмы, ведь нельзя заставить или приказать принять ее, это должно быть собственным желанием. И там, в лесу, ты была на грани, но иначе я не мог, таков был приказ моего господина, которому я служил… и буду служить.

— И какой же сейчас его приказ? Явиться ко мне во сне?

— Нет, этот сон только твоя инициатива. Ненависть, злость и гнев привели тебя ко мне. И именно этим собирается воспользоваться Рангор — твоими эмоциями. Ты должна научиться контролировать их. Я же вряд ли когда-нибудь с тобой вновь увижусь. Рангор зол. Очень зол. Я был бы мертв, если б не хасаканн – он нас связал: умру я — умрешь ты, и наоборот, все что почувствует ученик – испытает наставник, до тех пор, пока обряд не будет прерван.

— И я должна поверить в ваши высокие цели? – я криво улыбнулась. — Вы делаете все только для себя.

— Нет, Кори, это не так, и рано или поздно ты поймешь это. Все должно было быть иначе, до твоего совершеннолетия кровь темного бога не давала бы о себе знать, и я успел бы подготовить тебя к встрече с ним. Все изменил твой поединок с Расго, ведь ты оказалась на грани смерти, отчего пробудилась древняя кровь, и мне пришлось везти тебя к проклятому лесу, – внезапно мужчина нахмурился, а затем торопливо продолжил: – Этот сон скоро прервется, так что слушай внимательно. Ни за что не уступай тьме, слышишь, Кори, ты сильнее, не закрывай своего сердца! Как бы ни было больно, помни все, чему я тебя учил: умей прощать, никогда не сдавайся и иди к своей мечте, не позволяй Рангору одержать вверх.

— Так кто же вы? – с горечью спросила, уже сама не зная точного ответа. — Вы мой друг или враг?

— Враг… — Нэрдок грустно улыбнулся и неожиданно исправил: — Преданный враг.

— Мой преданный враг, — глухо повторила я, чувствуя на душе щемящую пустоту. – Символично.

— Скорее, иронично.

Это было последнее, что я услышала, прежде чем проснуться. И в первое же мгновение поняла — что-то не так, поэтому не стала сразу открывать глаза, пытаясь по ощущениям определить, где нахожусь. Я лежала на чем-то мягком, укутанная в теплые одежды, и, судя по легкой тряске, меня куда-то везли, а совсем рядом, где-то сверху над головой, раздавались чужие мужские голоса:

— Ты видал, какой у него волкодав? Говорю тебе, это не простой паренек!

Паренек? Впрочем, стоило вспомнить собственный вид, как мысленно порадовалась, что решила подстричься и перебинтовать грудь, коей у меня и так особо никогда не было.

— Не так важно, пацаненку просто повезло, еще часик-другой под тем снегом, и его не нашли бы, замерз бы до смерти да помер там.

— И пусть бы помер, — не согласился второй слегка с хрипотцой голос. — Сами еле выживаем, а с этой войной и вовсе почти ничего не осталось!

— Войной? – я все-таки раскрыла себя, отмечая странный говор незнакомцев.

— О, очнулся!

— Тебя как звать, малец?

Имя пришло само собою, я даже ни на миг не задумалась:

— Рик.

— Рик? – удивился один из них. — Что за имя такое? С запада, что ли? Как тогда оказался на северной границе?

— Меня привезли и бросили, — солгала я, с удивлением понимая, что везут меня на старых деревянных санях.

— Видать, было за что! — громогласно выплюнул низкорослый детина.

— Я из многодетной семьи, самый старший, — стала придумывать прямо на ходу, — кормить нечем было, вот отец и вывез к Темному лесу.

— Вот! – поддакнул все тот же мужчина, обращаясь к своему другу. — Его собственный батька выкинул, а ты подобрал. Тебе больше всех надо?

— А нам с женой боги детей не дали, — по-доброму улыбнулся второй, чуть моложе мужчина в грязных тряпках. — Вот чужого сына и послали.

Только вот я не спешила верить в чью-то доброту.

— Война! — напомнила им их же разговор. — Куда она добралась?

— Дык, на днях границы рухнули, — как само собою разумеющееся ответил низкорослый детина, — близлежащие деревни пали, таротавцы двинулись на город. Посчастливилось, что мы намного севернее, обошло нас войско, но и без этого наша небольшая деревушка осталась без харчей. Все забирает королевская гвардия, которая расположилась совсем недалеко, так что к весне и вовсе с голоду помрем.

— Минарий, что же ты страху на мальца нагоняешь?

— Это я-то нагоняю? Кто-то помимо меня постарался, вона седые прядки у висков!

— Хорошо все будет, — упрямо продолжил мужчина, не обращая внимания на слова друга, — выстоим, не впервой границы крушат, Рута — она сильная!

— Хотелось бы верить…

Я больше ничего не спрашивала, кутаясь в грязный, но теплый чужой тулуп. Шорён следовал рядом, все время обеспокоенно поглядывая в мою сторону. Его явно что-то сильно напугало, раз он разрешил этим мужчинам увидеть меня и даже подойти. Впрочем, в Темном лесу даже тень от дерева могла вызвать страх. Куда больше меня удивило, что мужчины никак не отреагировали на мои слова о Темном лесе, ведь оттуда не возвращаются. И либо они этого не знают, что маловероятно, либо не восприняли моих слов всерьез. Может, они просто не придали этому значения?

Вскоре впереди показались невысокие заснеженные домики, а затем и слегка покосившийся частокол с отчетливыми глубокими следами от когтей. Судя по всему, в этой деревушке нечисть частый гость. Не удивительно, учитывая достаточно близкое соседство с Темным лесом, хоть и не такое тесное, как было в Ровиле, где мы жили с Нэрдоком. Здесь жизнь текла куда более размеренно и спокойно, кажется, жителей не пугали нередкие набеги лесных гостей.

Я давно поднялась с саней и теперь шла вровень с мужчинами, а Шорён слегка отставал, временами скрываясь за деревьями. Поднялась метель, и хотелось поскорее очутиться в четырех стенах, желательно с разогретой печью, на которую можно было бы залезть, чтобы согреться. Вспомнилось, как еще несколько дней назад я любовалась непогодой из окошка, чувствуя тепло чужого дома. Сейчас же ветер со снежинками неприятно бил в лицо, ноги утопали в снегу, и с каждым шагом в душе просыпалась досада от того, что все так обернулось. Впрочем, стоило нам пройти пустующий частокол с неприметным названием «Верст», как ноги повели меня быстрее в скорой надежде оказаться в тепле.

Вечерело. Видимо, поэтому на улице и во дворах никого не было, лишь свет в маленьких окошках да узкие расчищенные дорожки к домам выдавали жизнь этого места. Насколько мне было известно, Верст являл собой небольшой свободный поселок на севере нашего королевства.

— Вот жена-то твоя порадуется! – неожиданно с ехидцей воскликнул детина. – Вместо сытной тушки еще один голодный рот приволок.

— Хватит, Минарий, сам-то тоже никого не поймал.

В ответ тот, которого назвали Минарием, только махнул рукой и не прощаясь свернул ко второму от околицы низенькому деревянному дому с черепичной крышей и круглыми окошками.

— Меня Ильсием кликать, — неожиданно представился мужчина, когда мы остались вдвоем. – Жену – Сиванной, она у меня говорливая чересчур, зато добрая и сердечная, так что не бойся.

Вот это последнее «не бойся» как раз насторожило больше всего, но я промолчала, желая поскорее войти в дом. Старый, ветхий, он стоял на самой окраине. Мы прошли низенькие ворота с обломанной калиткой и поднялись на крыльцо. Ильсий стукнул кулаком в дверь, отчего по бокам с крыши упал снег.

— Чего ломишься?! – за дверью раздался сильный женский голос. – Хату сломать хочешь?

Миг – и на пороге возникла крупная женщина в старой свободной рубахе и длинной в пол юбке с широким поясом. Остановив свой взгляд на мне, она тут же замолчала, нахмурилась, затем перекинула через плечо толстую русую косу и отступила, впуская нас в теплые сени.

— А этого не пущу! – неожиданно строго воскликнула хозяйка, уперев руки в бока.

Я медленно обернулась, замечая, как на пороге переминается Шорён, словно бы понимая, что окрик относился именно к нему.

— Вона сколько наследил! Дворняжке место на псарне.

Под лапами моего четверолапого друга медленно растекалась лужа, не говоря уже о воде, стекающей с длинной шерсти. Хаканн понурил голову и опустил хвост, виновато глядя на меня.

— Шорён, — поправила я, — его зовут Шорён. И не дворняжка, а… — тут невольно запнулась, понимая, что лучше не говорить правду о моем хаканне, – породистая сторожевая собака.

— Сиваннушка, дорогая… — начал было мужчина, но женщина лишь громко фыркнула и велела:

— Собаку в хлев, а я хлопцем займусь, — тут она обернулась ко мне. — Голоден, небось, муж, как посмотрю, ничего не принес, вот без ужина и останется, а ты за мной следуй, похлебкой тебя накормлю, худой-то какой!

Она уже собиралась скрыться в первых дверях, когда заметила, что муж не спешит уходить.

— Чего надыть, Ильсий? – недовольно поинтересовалась Сиванна.

— На меня поставь.

— Да уж поставлю, куда денусь! – поворчала-поворчала и, взяв меня под локоток, втащила на кухню. – Давай эту старую тряпку, видать, сердобольный муженек дал, давеча штопала и снова рвется.

Только пожала плечами и послушно сняла тулуп.

— Боги вы ж мои! – изумленно воскликнула Сиванна, округлив серые глазища. – Худюще какое! И что за бинты? Ты ранен? Где одежа?

Меня тут же усадили на жесткую лавку и начали заваливать все новыми вопросами, не давая даже слова вставить для ответа. Впрочем, перекрикивать и что-либо объяснять желания не было, поэтому я позволила себя осмотреть. Женщина хотела размотать бинты, но я покачала головой, придя к выводу, что лучше пусть считают юношей, нежели девчонкой, которую все еще ищет Ковен магов.