Я умылась, надела чистую рубаху и великоватые штаны, затянула их поясом, после чего села за стол, спиной чувствуя приятное тепло печи.

— Так как, говоришь, звать тебя? – с любопытством спросила Сиванна, выставляя передо мной тарелку овощной похлебки с плавающей сверху травкой, судя по всему, петрушкой, что росла на подоконнике у женщины. Я заметила, что в этом доме было много горшков со свежей травой. Мама у меня так же всегда делала – перед заморозками выкапывала корень кинзы и сажала.

— Я не говорил…

— И?

— Рик.

Скрипнула дверь. Вернулся Ильсий, который подозрительно замер на пороге кухни, заискивающе глядя на жену.

— Садись уже! – фыркнула Сиванна, ставя еще одну тарелку. – Рассказывай, где мальца нашел?

— Значицца, пошли мы с Минарием в лес. Зверья нет, совсем! Холод собачий, по норам попрятались. Думаем, снова ни с чем возвращатися придется, глядим, медведь сидит. На неделю хватит! Он как обернется, и не медведь совсем, волкодав, огромный, страшный…

— Это ты о той дворняжке? – насмешливо спросила женщина, давая понять свое мнение об «огромном» и «страшном» волкодаве.

— Не дворняжке! – уже я влезла, в то же время в чем-то соглашаясь с Сиванной. Шорён на медведя уж точно не походил, да, крупноват, но скорее мог сойти за большого пса.

— Породистая сторожевая собака, — не стала спорить хозяйка, по всей видимости, вспомнив мои же слова. Она легонько толкнула мужа в бок, требуя продолжения.

— Тебя там не было, — покачал головой мужчина. — Вечереет, тени длинные, тихо, страшно, а зверь умный, взгляд словно спрашивает – чего надыть? Мы ж тикать, да он за нами, поймал, но не ест, схватил за край тулупа и тянет назад.

Я мысленно поблагодарила Шорёна, понимая, что так бы и дальше по лесу ходила, если бы не он. Похлебка на воде хоть и была невкусной, лишь с несколькими кусочками картошки и травой, съела за милую душу, настолько была голодной. Сиванна заметила, улыбнулась и налила еще добавки, снова сетуя на мою худобу.

— А мне? – Ильсий тут же и свою уже опустевшую тарелку протянул, но женщина лишь изогнула светлую бровь и отчеканила: — Хватит с тебя, нам еще завтра что-то есть надобно.

Мужчина в ответ только пожал плечами, встал, потягиваясь, а затем подошел к окну и отщипнул немного петрушки.

— Смотрим, — продолжил Ильсий, — а тама лежит кто-то, холодный, замерзший, но живой. Давай вытаскивать — юнец совсем, молоко на губах еще не просохло, жаль стало, на сани уложили, курткой накрыли и к нам повезли.

— И кто же ты будешь? – Сиванна на меня взглянула.

Пришлось пересказать уже ранее придуманную историю. Женщина поверила, впечатлилась, руками в ладоши хлопнула и с укором воскликнула:

— Вот как так? Одним боги детей дают, а они им и не надобно, а тем, кто просит – никого! Глухи остались к нашим молитвам…

 — Почему ж глухи? – ласково улыбнулся Ильсий. – Видать, Рик на нашем пути не случайно встретился.

— В такое-то время? – покачала головой женщина. – Война рядом, гвардия под боком, зима суровая, как жить?

— Как и прежде, — Ильсий подошел к жене, провел рукой по волосам, обнял. – До весны продержимся.

Мне же, наверное, впервые стало неуютно. С одной стороны, меня сильно смущала доброта этих людей, после всего случившегося поверить в чьи-то хорошие намерения было слишком тяжело, а с другой стороны, я ведь сама выросла в деревне и прекрасно знала, что такое голод и лютая зима, лишний рот только дополнительный груз. Нас обычно спасало то, что в слишком тяжелые дни лорд Венский привозил своим крестьянам немного еды и раздавал у часовни. Ранее я никогда этого не ценила, считая, что такие подачки скорее оскорбляют, чем спасают, но тогда, будучи маленькой вздорной девчонкой, просто многого еще не знала.

Впрочем, отказываться от предложения пожить в тепле и уюте не стала. Лишь мысленно пообещала себе когда-нибудь обязательно отблагодарить этих людей, даже если они всего лишь преследуют свои какие-то цели. Хотя какие? Что я могу им дать?

Да, похоже, теперь у меня серьезные проблемы с доверчивостью. Жестокий урок не прошел даром, и мысль о том, что все нужно ставить под сомнение, крепко засела в моей голове.

— Спасибо, — тихо прошептала я, не зная, что еще сказать в ответ на щедрое предложение.

— Ой! – воскликнула Сиванна, словно о чем-то вспоминая. – Идем, уложу тебя! Поздно-то уже, на печи тебя положим. У нас места совсем немного, зато дружно и тепло.

Откровенно говоря, я была только рада. В далеком детстве зимой частенько взбиралась к бабушке на печь и спала у нее под боком. Как же мне не хватает тех беззаботных дней. И вот сейчас, после умывания, вытянувшись на теплой печи, впервые за долгое время заснула быстро и без сновидений, кажется, даже счастливой… на время вновь возвращаясь в прошлое.

«Лениво заворочалась во сне, чувствуя морщинистую бабушкину руку, что ласково гладила меня по волосам.

— Не спится, Корёнышь?

Молчу. Старательно делаю вид, что сплю, но ресницы дергаются, и над ухом раздается смешок с хрипотцой.

— Вставать пора! Мать с самого рассвета по домам пошла, холода, болеют многие, а отец в лес отправился, дров привезти в поместье Венских.

— То есть мы совсем одни? – я даже перестала притворяться спящей.

Бабушка кивнула, а меня уже и просить не надо было. Я любила оставаться с ней вдвоем! Связать что-то? Помочь замесить тесто? Все это для меня было только в радость, в отличие от тяжелой работы, которую часто приходилось выполнять по поручениям мамы с папой. Зимой, конечно, легче. Это знают все! И отец возвращается намного раньше, нежели летом, ведь не надо вспахивать бесконечные поля, но и в это время года были свои трудности. Впрочем, я не особо задумывалась над этим, радуясь предстоящему дню – бабушку можно будет уговорить отпустить меня побегать с ребятами и поиграть в снежки.

— Идем волшебствовать, моя волшебница!

Я рассмеялась и ловко спрыгнула с печи, подбежала к тазику с остывшей водой, после чего щедро плеснула в лицо. Холод взбодрил и окончательно прогнал сонливость, придавая сил и бодрости. Легко подпрыгнула, доставая с верхних полок тарелки.

— Ох, Корёнышь, какая же ты егоза!

Бабушка частенько так меня называла, поэтому я не обратила внимания и закрутилась еще сильнее, не в силах усидеть на месте. Мне хотелось бегать, что-то делать, а больше всего – взять и побежать к Рику прямо сейчас, чтобы завести нашу любимую игру – войну! Мы разделялись на две команды и сражались. Зима была для этого идеальным временем года, потому что есть много свободы и снега.

— Волшебница моя, помнишь, о чем мы говорили с тобой?

Я усиленно закивала, вспоминая вчерашний разговор о волшебных нитях.

— Никто и никогда не должен о них знать...

— Даже мама с папой?

— Даже мама с папой, — настойчиво повторили мне. — Пойми, Корёнышь, то, что неподвластно обычным людям, зачастую пугает.

— Но ты же говорила, что не волшебница, а о нитях знаешь!

— Так и есть, — кивнула бабушка, доставая из печи горшочек каши. — Я лишь должна была передать нити, а ты изменишь судьбу, изменишь целый мир…

— Не могу, — неожиданно произношу. — Меня ищет Ковен магов, а Рангор хочет склонить на свою сторону – я в тупике. Как могу что-нибудь изменить, если даже академию закончить не смогла, а близкий мне чело... – запнулась, но после небольшой паузы продолжила, — учитель предал.

— Он борется за высшие цели, — бабушка ласково улыбнулась, отчего морщинки стали еще глубже. — У него добрая душа.

— Ты знаешь его? — с удивлением спрашиваю, не притрагиваясь к каше и как-то отдаленно осознавая, что детское воспоминание постепенно перетекло в странный и необычный сон.

— Эгораннес не чистокровный демон, его человеческая половина давно одержала верх, как демонская сущность ни пыталась искоренить это светлое нутро. Да, его действия могут быть жестоки, но служба Рангору — всего лишь игра ради всеобщего блага. И он проиграл ее, из-за тебя проиграл, Лэкорил! Темный бог не отпустит его теперь, ты должна выстоять сама! Теперь на твои плечи ложится огромная ответственность не привести этот мир к погибели.

— Игра? – мне почему-то вспомнилась легенда, рассказанная когда-то мистером Гораном. – Он демон, который порабощал человеческие души, и этого не сотрет даже то добро, что было им совершенно после встречи с ассирой! Но куда сильнее меня удивляет, почему ты защищаешь его?

Она не ответила, просто прикрыла глаза, а в следующее мгновение ее облик пошел рябью: исчезли морщинки, разгладилась кожа, вытянулось лицо, а седые волосы, собранные в косу, посветлели, отсвечивая настоящим золотом.

Не может быть!

— Ты – Амари?

Она открыла невероятно прекрасные фиалковые глаза, и я вдруг поняла. Нэрдок не обманул! Я слышала ее голос! Еще в школе и потом, на заснеженной поляне в Темном лесу.

— Это сон?

— Как знать? — Она вдруг накрыла теплой утонченной ладонью мою руку. — Я всегда с тобой! С тех самых пор, как темный бог проявил сердечность и отдал меня человеческой девушке. Так должно было случиться: спустя поколения в тебе проснулась сила бога, ты не случайно стала магом, это твое предназначение. И только ты сможешь остановить Рангора…

— Конечно, — не удержалась от иронии, — я же избранная, наместник, а в придачу еще и потомок темного бога.

— Не вешай нос, Корёнышь!

— Не называйте меня так! — я разозлилась. — Вы не имеете права, вы не она.

— Да, это так, но она знала меня, хранила, как до этого хранили все женщины в вашем роду. Именно я поведала ей о том, кем станет ее внучка.

— Зачем? – я все равно не понимала. – В чем смысл, если в итоге я все равно осталась ни с чем, совсем одна, с пробужденной кровью и где-то там… демоном-защитником. Что, если Рангору все-таки удастся меня склонить на темную сторону? Откуда такая уверенность, что я смогу ему противостоять?