— Плоха? О чем ты говоришь, женщина? Ты прекрасная, нежная, чистая, а я когда злой думаешь какой? Милый, заботливый, бережный? Нет я грубый, эгоистичный, берущий свое. Ты видела запись. Я бы никогда с тобой так не поступил, зная твои предпочтения в сексе. Я не думал о тебе, в этом ты права. Не боялся ранить, потому что был уверен, ты никогда ничего не узнаешь. Но о защите беспокоился всегда и никогда не рисковал. Хотя обсуждать это сейчас я меньше всего хочу. Прошу тебя не спешить с решением. Разрушить всегда легче, чем сохранить. Не стану прикрываться детьми, хотя мы оба знаем, что развод ударит по ним. Я хочу шанса для нас двоих. Сейчас ты зла на меня, презираешь и имеешь на это право. Я не прошу, чтобы ты перестала злиться. Просто делай это рядом со мной. Давай сходим к психологу? Давай попробуем преодолеть этот разлад вместе? Лара, мы ведь всегда с тобой справлялись со всем. Неужели сейчас сдадимся?

Лариса быстро глянула на меня и снова отвернулась, но я успел заметить, как блеснули её мокрые щёки.

— Мне нужно подумать, — хрипло проговорила она. — И побыть без тебя… Меньше всего всего мне хочется говорить с тобой, видеть тебя слишком больно. Я хочу мести, Женя, хочу твоей боли. — Она усмехнулась: — Так больно понимать, что я много чего не умела. Не умела быть такой, как ты хотел, раз ты смотрел на других. И не стоит прикрываться злостью, я видела тебя таким… чувствовала тебя таким. И ничуть не испугалась. Давай начистоту, Женя — ты не верил мне. Не показывал себя настоящего. И с легкостью разрушил мою веру в тебя. Что нам сохранять, Женя? Мы не знали друг друга. Останови машину, пожалуйста, мне нужно срочно глотнуть свежего воздуха.

— Лара, ты взвинчена. Всем этим откровениям сейчас не время. Мне есть, что тебе ответить, только это разговор не двух минут. — сказал я, притормаживая авто. — Я понимаю, что тебе сейчас нужно отгородиться от меня. Просто знай, что один твой звонок в любое время суток и я приеду. Даже для того, чтобы ты отомстила мне или сделала больно.

Я припарковался и Лара тут же дернула дверь. Не сдержавшись, я удержал ее за руку.

— Нам есть, что сохранять и мы оба это знаем. — глядя в упор, на прощание сказал я и разжал пальцы.

Лара не ответила, дёрнулась и ушла так быстро, будто обожглась. А на сидении остались лежать цветы.

Я сидел и смотрел, как она пересаживается в джип Фила, как этот придурок протягивает ей платок и что-то говорит. Блядь! Он прикоснулся к ее лицу! Мне безумно хотелось вырвать его руки, чтобы он больше никогда…

И тут мне вспомнились слова жены о мести. А что если она решит отплатить мне той же монетой с Филом? Я вцепился в руль и прикрыл глаза, выравнивание дыхание, успокаивая внутреннего зверя, с ужасом понимая, что у нее есть такое право. Сделает ли больно этим? Несомненно. Буду ли я мучиться, представляя как он притрагивался к моей девочке? До конца жизни. Заставит ли меня это отказаться от Лары и согласиться на развод? Никогда.

=17=

Лариса

Я сидела в машине Фила, и, несмотря на климат контроль, меня трясло так, что казалось холод поселился внутри меня, вытеснил северными ветрами человеческое тепло, разлился жидким азотом по венам. Ненависть пожирала меня изнутри, уничтожала. Я так ненавидела Женю, что пугала сама себя. Ненавидела ещё сильнее после этого букета любимый мной роз, ненавидела ярче после его слов…

И одновременно хотелось разрыдаться от облегчения. Снова, а ведь я едва успокоилась. Что таить, я уже и не ждала извинений, полагая, что совсем не знала собственного мужа. Он так рьяно отстаивал, что измена это норма, что хотелось разодрать ему лицо в клочья. Сейчас он ещё не осознал всей боли, которую мне причинил, но уже признал, что мне больно. Может, согласиться и сходить к психологу?

Так, стоп, Лариса! Ты забыла слова Жени, когда потребовала развод? Он предупредил, что никогда и ни за что не позволит этому случиться. И, когда понял, что угрозы не подействовали, увидел, что у жены есть могущественные союзники, решил действовать хитростью. Потому поехал к тёще, потому извинился. Я даже получила цветы и комплименты.

Прекрасная, нежная, чистая… Лесть! Не стоит верить ни одному слову предателя. Он будет милым, — О, Женя это умеет, как никто другой! — но, стоит снова ему поверить, всё вернётся на круги своя. Я — его маска благополучия и успеха. Послушная и молчаливая домохозяйка, которая стерпит всё и, забыв о себе, будет любить мужа любым. Ну уж нет! Я другая. Благодаря той боли, что причинил мне Женя, я будто очнулась. И, посмотрев на свою жизнь, поняла, что её почти не было. Был лишь сладкий сон. Любовь, дети, розовая сказка, в которой не было меня.

Но сейчас, когда я, окровавленная и истерзанная осколками разбитого счастья, выползла из сломанной скорлупы, начинаю расправлять крылья. Мне ещё больно, и это нормально, но скоро всё изменится. Я научусь летать, я научусь быть самостоятельно, я заново научусь жить!

Автомобиль Фила притормозил у высокого здания с белоснежными колоннами и золотистой лепниной. Я уже была пару раз в “Габсбурге”, оба раза с мужем, оба раза я была лишь приложением к Жене, который показывал партнёрам, что у него красивая улыбчивая и молчаливая жена. Стоило мне заговорить, он обрывал, поэтому я предпочитала сидеть, как кукла. И всё равно была счастлива, что Женя вывел меня в свет. Так редко, так желанно, так… больно.

Поэтому, когда я услышала у кабинета Фила, где именно друг зарезервировал зал для корпоратива, едва устояла на ногах. Для меня это было громом среди ясного неба. Да, “Габсбург” очень недешёвое место, но не щедрость друга поразила меня. Я боялась ступить на порог ресторана, где поджидали воспоминания о проведённом с Женей времени. Где он уединился в туалете с другой…

Но я зря переживала, сегодня всё по было другому. Фил с улыбкой подал мне руку, а швейцар услужливо открыл двери. Я ощущала себя королевой, я сегодня была в главной роли. Я больше не Золушка, которой позволили посетить бал, это праздник в честь меня, и от одной мысли в груди потеплело. Я благодарно улыбнулась Филу, и его взгляд замерцал в ответ. Друг понял всё без слов и, легонько пожав мне руку, повёл в зал.

Высокий потолок всё так же сверкал освещенными множеством ламп кристаллами Сваровски, но сегодня мне казалось, что это волшебное сияние. Фил провёл меня по ковровому покрытию в середину залы и спросил:

— Тебе нравится здесь или поднимемся на второй этаж? Сегодня весь ресторан только наш.

— Весь? — ахнула я, зная, какие цены в “Гагсбурге”. Муж организовывал здесь только самые важные встречи. Смущённо добавила: — Это не слишком?

— Ничуть, — очаровательно улыбнулся Фил. — Ты заслуживаешь всего самого лучшего, Лара!

Я смутилась ещё сильнее, а потом расправила плечи: да! Я, чёрт возьми, заслуживаю как минимум хорошего отношения к себе! Я заслуживаю исполнять главную роль в своей жизни, а не быть приятным фоном для самолюбивого короля. Я позволю себе стать королевой. Я уже становлюсь ей. Так зачем мне отказываться от привилегий?

Я улыбнулась Филу и коротко кивнула:

— Тогда поднимемся на второй этаж.

Там я не была ни разу, и было интересно, такие ли мягкие кресла, обитые золотистым бархатом, как и на первом, и что скрывает полупрозрачная завеса искусственного водопада. К тому же первый этаж был слишком болезненно ассоциировался с Женей и его изменами.

Я медленно поднялась по широкой лестнице, опираясь рукой на украшенные затейливыми узорами перила. Их синие перевитые перекладины украшали сверкающие золотом листья искусной лепнины. Всё в ресторане дышало роскошью и поистине королевским уютом.

Столики здесь были круглыми и покрыты скатертями благородного синего оттенка, каждый столик украшен канделябром с множеством настоящих свечей. Их загадочное мерцание переливалось высоких сверкающих стаканах, в которых красовались искусно сложенные салфетки. Освещение на втором этаже было приглушенным, интимным, и я понимала, почему Женя предпочитал обедать внизу. Здесь жила романтика!

Я улыбнулась коллегам, которые бродили между столиками и потрясенно рассматривали украшающие стены старинные картины в золоченых рамах, да опустилась в одно из стоящих вокруг самого большого столика бархатных кресел. Фил галантно пододвинул его и махнул официантам.

Тут же по залу разлилась мягкая музыка, слух услаждала нежная песнь скрипки, которой подыгрывала сочная и чуточку хрипловатая виолончель. Словно дуэт женского и мужского голосов, мелодия вызывала трепет в душе и дрожь по телу. Я судорожно вдохнула и задержала дыхание.

— Как сексуально, — прошептал Фил и торопливо добавил: — Мелодия. Она звучит так соблазнительно.

— Да, — борясь со смущением, ответила я на неожиданное признание, пусть и завуалированное, — музыка очень… — с трудом закочила, — эротичная.

И поздравила себя: ура! Я смогла, я это сделала. Я ответила на флирт мужчины. Так тебе, Женька! И это только начало. Я научусь быть счастливой без тебя.

Фил практически сиял, когда, стоя с бокалом шампанского в руке, произносил приветственную речь. Все хлопали, и это было очень приятно. Золотистая шипящая жидкость щекотала нёбо и горячило щёки изнутри. Я быстро захмелела и, отставив бокал, решила переключиться на еду, тем более, что она выше всех похвал.

Официант тут же склонился, вновь наполняя бокал. Боже, который раз он уже это делает? Судя по тому, как кружилась моя голова, кажется я пойти осилила целую бутылку! Так нельзя… Или можно? Женя теперь не будет хмуриться, когда я беру бокал, и никто не осаждает ретивость официанта, я могу делать всё, что захочу. Я свободна!