Она быстренько рассказала про коленки и отсутствие брюк. И посокрушалась, что не хочет быть из-за этого уволенной.

— Есть брюки. Сейчас забежим ко мне, и я тебе дам.

Возвращалась домой Мила взбудораженная, как обычно после встречи с подругой. Брюки та ей вручила — черные дудки и велела наверх одеть что-нибудь пооткровенней. А что? Разве что свитер ручной вязки, который ей смастерила мама. Из тонкой акриловой нити он смотрелся довольно откровенно. Ну белье под ним точно просвечивало. Интересно, если она оденется так, не влетит ей от босса за развратный вид, на этот раз?

Глава 9

Вадим, Мила..


Вечером позвонила Катя. Вот уж кого Вадим точно не ожидал услышать, так это ее. Голос ее звучал так обыденно, словно она отлучилась на вечерок — провести время в компании подружек, как изредка практиковала.

— Привет! Как ты там? — спросила Катя.

И что она хочет услышать в ответ? Что ему тоскливо в этих стенах, где еще недавно все было заполнено ее вещами, запахом, даже аурой? Не дождется. Вадим почувствовал, как с силой сжал трубку мобильного, и та предупреждающе скрипнула.

— Нормально, — только и ответил. Несмотря на приступ неконтролируемой злости, ссориться с ней не хотел. Все же, отношения их (ну с его стороны точно) были построены не только на любви и страсти, но еще и на уважении. Вадиму всегда нравились Катины рассудительность и уравновешенность. — У тебя как дела?

— Тоже хорошо, — в голосе ее послышалась улыбка. Вадиму даже показалось, что она выдохнула с облегчением. Неужто ждала скандала? — Спасибо тебе за вещи, что собрал и прислал. Только ты кое-что забыл.

Разве? Вадим оглянулся, словно это «кое-что» лежало где-то рядом.

— И что же?

— Картину, что я получила в подарок.

Ах, картину… Да — она продолжала висеть на стене. На нее-то Вадим даже внимания не обратил, до такой степени за год та стала неотъемлемой частью интерьера.

Эту картину Кате подарила мама на день рождения. Вадиму она тоже нравилась, правда он не понимал того, что на ней было изображено. Какие-то причудливо переплетающиеся геометрические фигуры. Разве что цвета были подобраны удачно — все постельные, они плавно перетекали один в другой и жили отдельно от изображения. Но Катя видела в картине какой-то особенный смысл и могла по долгу смотреть на нее. Говорила, что созерцание ее заряжает энергией.

— Вадим, я возле твоего подъезда сейчас. Можно подняться за картиной? — робко попросила она.

Можно, отчего же нельзя. Пока ждал Катю, Вадим размышлял, какие чувства испытывает? Заметное волнение и еще грусть, — пришел он к выводу. Но слава богу, не было ни злости, ни раздражения. Впервые он подумал, что, наверное, пройдет время, и они смогут остаться друзьями.

— Выпить хочешь? — спросил он, едва она появилась на пороге — все такая же красивая и стильная. А может даже более чем раньше, потому что теперь она была не его.

— Нет, спасибо! Я за рулем.

Вадим не знал, что еще можно было сказать. А Катя так и продолжала топтаться возле порога, пока он не сообразил, что должен сам снять картину и отдать ей.

— Завернуть не во что, извини, — протянул он ей небольшое полотно.

— Не страшно, — улыбнулась Катя и взялась за ручку двери. А потом повернулась и попросила: — Ты не сердись на меня, ладно? Ты один из лучших мужчин, которых я только знала. Но… — она не договорила — вышла за дверь и тихонько прикрыла ее. Вадим же так и не нашелся, что можно ответить.

А вот потом он выпил. Не чтоб напиться, как в прошлый раз, а лишь для снятия напряжения, что не хотело покидать его после ухода Кати. И еще долго перед глазами стояло ее лицо с печальными глазами.

* * *

— Мам, как я тебе? — зашла Мила в кухню, где мама накрывала стол к ужину.

Она примерила брюки, что одолжила ей Вика. И из недр шкафа достала вязанную кофточку нежного сиреневого цвета. Долго думала, какой бюстгальтер под нее надеть. Белый и черный сильно просвечивали и смотрелись вульгарно. Оставался телесный, но в нем казалось, что под кофтой на ней не надето вообще ничего. А вообще Мила самой себе понравилась в отражении, только вот показалась слишком яркой и заметной. И тут же поняла, что настало время менять имидж — тут она не могла не согласиться с Викой. А еще Мила дала себе слово с первой же новой зарплаты купить брюки наподобие. Эти и сидели, и смотрелись, как вторая кожа, Мила их даже не чувствовала на себе.

— Знатная задница, — раздался за спиной голос брата, а потом и он сам проскользнул мимо Милы на кухню.

— Идиот! — буркнула она, а от мамы ему достался такой тяжелый взгляд, которого боялись все. Мила даже считала, что пусть уж лучше мама кричит, чем вот так вот смотрит. Ну и Сашка тоже поежился под таким ее взглядом.

— Ты похожа на Мальвину, — умильно сложила ручки Лена, что сидела тут же, на кухне и играла на краешке стола в куклы. — Только волосы у тебя другого цвета и глаза черные. А у Мальвины они голубые, как небо.

— Мам?.. — позвала Мила. Ей нужно было зрелое мнение, а не малыша и подростка-извращенца.

— Дочь, красиво, только я тебя не узнаю, — улыбнулась мама.

— Конечно! Она ж одевается, как училка-нудилка, — рассмеялся Сашка. — А сейчас… ну в таком прикиде и в клубешник не стыдно заявиться.

— Ты-то откуда знаешь? — рассмеялась Мила. — Тебя ж еще в клубы не пускают.

— И че… Костян рассказывал… — надулся Сашка и отвернулся к окну. Миле даже неловко стало за свою подколку, ведь знает же, как брат хочет быстрее повзрослеть. Дуралей! Вот она бы сейчас с удовольствием снова вернулась в школу, хоть и не особо любила ее. Зато не страдала бы по обаятельному боссу, с которым теперь еще и работала бок о бок.

— Кстати, у меня новая работа, — вспомнила она, что не сообщила семье самое главное.

— Это какая же? — всплеснула руками мама, а еще две пары глаз уставились на нее с любопытством.

— Я теперь секретарь большого начальника. И зарплату обещали больше.

— Секретутка что ли? — заржал Сашка.

— А ну! Иди отсюда! — замахнулась мама на него тряпкой и погнала с кухни. — Руки лучше помой перед едой! — крикнула ему вслед. — Так вот почему ты решила стиль поменять? — перевела взгляд на дочь. — А начальник хоть нормальный?

Самый лучший! Самый красивый! Самый умный! Самый-самый!..

— Нормальный мам, — сдержанно ответила.

— Ну я надеюсь, ты справишься с этой работой, — кивнула мама и полезла в духовку за жарким. — Иди переодевайся, чтоб не заляпаться, и давайте к столу, пока все горячее.

* * *

М-м-м… пахнет приятно! Интересно чем? Вадим втянул носом воздух, заходя в приемную, и осмотрелся. Цветов нигде нет, а пахнет именно ими. И еще чем-то сладковатым, отдаленно похожим на ванильную булочку, которые он просто обожает с детства. Духи у нее что ли такие? — бросил он мимолетный взгляд на свою новую секретаршу, но ничего не спросил. Вместо этого кивнул и проговорил:

— Сделайте мне кофе и принесите свежую прессу, — и скрылся в кабинете.

Сегодня с утра пораньше позвонил отец и обрадовал предстоящей командировкой. Придется ехать за восемьсот кэмэ — именно там они собирались возводить коттеджный поселок. И решать бюрократические вопросы предстояло Вадиму. Но и отца он тоже понимал — кого тот еще мог отправить?

Договариваться с городскими властями, особенно когда дело касалось земли, занятие муторное, об этом Вадим знал не понаслышке. И командировка, скорее всего, займет не меньше недели. Дорога, гостиницы… не любил он этого, но часто с этим сталкивался по долгу службы, так сказать.

Дверь открылась. И не спинка, как обычно делала это Маша, словно именно что пинала ту ногой, чтоб отлетела в сторону, да еще и ударилась в стену. И не образовалась узенькая щелка, в которую и ребенок протиснулся бы с трудом, как проделывали самые робкие из его сотрудников. Она именно открылась — достойно и уверенно, если такое вообще применимо к двери. Но так точно можно было сказать про того, кто заставил ее это сделать.

В кабинет вошла Мила, держа в руках небольшую стопку газет и журналов, которые каждое утро оставлял для него почтовый курьер на посту охраны, а в обязанности секретаря входило забирать прессу и приносить ему в кабинет.

Да она прехорошенькая! Вадим бесцеремонно разглядывал приближающуюся к его столу девушку. Стройная, как статуэтка. Излишне хрупкая, конечно. Про таких Юрок говорит, что руками их трогать нельзя, а только смотреть на них можно. А чего это он — трогать ее собрался? Совсем с катушек съехал! Несколько дней холостой жизни — и он уже готов приставать к секретарше. Да и нельзя смешивать работу и личную жизнь, даже если вдруг захотелось интрижки. К этому себя Вадим уже тоже приучил давно. Хватит с него пиявки Юлианы, да и Маша в последнее время позволяла себе все больше вольностей. Все же правильно сделал, что уволил ее.

— Ваша пресса, — положила Мила газеты на угол его стола и развернулась в обратную сторону.

Кажется, она даже не взглянула на него. И спина вон какая прямая. А уж шаг чеканит, как солдат на плацу. И да — это от нее исходит едва уловимый шлейф тонкого аромата. Сладковатого и манящего. Так и хочется следовать за ней, чтобы подольше его улавливать…

Вадиму даже пришлось тряхнуть головой, чтоб прогнать наваждение. Но оно вернулось и довольно быстро. На этот раз Мила принесла кофе, и Вадим заметил, как слегка подрагивает ее рука с чашкой, и как позвякивает та о блюдце. Но девушка умудрилась не разлить ни капли. А вот Вадим не выдержал — желание немного поиздеваться над молчаливой серьезностью оказалось сильнее его. Он отхлебнул кофе и обратился к девушке, что бала уже на середине обратного пути:

— Мила, а что я сказал, когда только вошел?