Она обернулась, и Вадим заметил, как удивленно взлетели две рельефные брови, а сама Мила лихорадочно соображает, что же можно ответить, ну или осмысливает вопрос. Наконец, она решилась:

— Не поняла, Вадим Максимович.

— Я просил сделать мне кофе и принести свежую прессу.

— Именно это я и сделала, — кивнула Мила без тени испуга. К ней вернулась уверенность, которую Вадим намерен был поколебать.

— Но вы нарушили последовательность. Сначала кофе, в потом прессу, — оперся он на стол и посмотрел на Милу более внимательно.

— Извините, я не подумала, что для вас это настолько принципиально, — все так же спокойно ответила она, и Вадим даже разозлился. — Впредь буду внимательнее.

— И почему кофе сладкий? — кивнул он на чашку.

Этот козырь он оставил напоследок, и добился-таки желаемого результата — Мила побледнела и растерялась. Но почти сразу же во взгляде девушки появилось упрямство. Ага, давай, покажи свои маленькие белые зубки. Очень интересно, как больно ты ими умеешь кусаться.

— Вы не говорили, что пьете кофе без молока.

— А причем тут молоко? — настала очередь Вадима испытывать растерянность. Она издевается над ним? Непохоже — лицо все такое же серьезное, разве что щеки ее сейчас покрывает густой румянец.

— Простите. Перепутала, — пробормотала она, на миг отведя взгляд своих почти черных глаз и уткнувшись им в пол. Но сразу же снова посмотрела прямо ему в глаза. — Я хотела сказать, что насчет кофе не получила от вас никаких инструкций.

— А спросить никак? — откинулся он на спинку кресла, стараясь смотреть на Милу снисходительно.

— Не догадалась, простите, — последнее слово она произнесла так, словно намекала на что, что извиняться ей противно, но она готова это делать столько, сколько потребуется.

— Теперь вы знаете, что сначала черный кофе без сахара, а потом газеты. В крайнем случае, можно все сразу, если вас не подводит координация.

— Я поняла. Могу идти?

— Идите, — милостиво разрешил он.

Улыбка удовлетворения расплылась на губах Вадима, когда за Милой закрылась дверь. Характер есть, как и принципы. И изменять им она не собирается. Что ж, первую проверку на вшивость она прошла. И она просто очаровательно краснеет!

* * *

Мила на минутку отлучилась в туалет, чтоб охладить лицо ледяной водой из-под крана. Если бы не сделала этого, то щеки ее сгорели бы, наверное.

Показалось ей, или Вадим сейчас откровенно издевался над ней, подтрунивал? Ее кумир, идеал только что деликатно ткнул ее лицом в то самое! Последовательность она, видите ли, нарушила. Кто б еще знал об этой последовательности! А кофе! С кофе вообще стыдоба получилась. Мила с досадой поняла, что от воспоминаний щеки снова заливает краска стыда. Пришлось снова прижимать к ним платочек, смоченный в холодной воде. В итоге, парой минут она не отделалась, а когда вернулась в приемную, ее уже мерил недовольными шагами босс.

— Надеюсь, вы не перекусить отлучались? Обед еще не скоро, — отчитал он и сразу же продолжил, не дав даже слова вставить: — Отправьте в «Эллипс» официальное письмо о переносе даты встречи на… — прикинул в уме, — на двадцатое марта. И запросите в бухгалтерии сметную документацию по Царской деревне. Пока все!

Эллипс, Царская деревня… Что это такое?! Мила снова была близка к панике, пока не догадалась покопаться в папке с письмами на компьютере. Наверняка, если сроки встречи переносятся, то уже одно такое письмо было. Аж испарина выступила на лбу от облегчения, когда она нашла нужный документ. В папке с контактами она нашла номер факса фирмы «Эллипс». Тут уже конкретно легче стало дышать. Оставалось позвонить в бухгалтерию.

— Юлиана Карловна, Вадим Максимович просит сметную документацию по Царской деревне, — повторила она слово в слово, услышав глубокий женский голос на том проводе. — Я сейчас зайду за ней…

— Не стоит, милочка. Посторонним я такие ценные бумаги не доверяю. И Вадиму занесу их сама.

Ну сама, так сама. «Баба с возу — кобыле легче», — кажется, так говорят. Значит, она может позволить себе чашечку утреннего кофе, без которого уже соображалось с трудом, а потом заняться письмом.

Пока печатала письмо, пыталась дозвониться по факсу до этого «Эллипса», в котором все словно вымерли, напрочь умудрилась забыть о распоряжении босса и обещании главного бухгалтера. И, конечно же, очередной нагоняй не заставил себя ждать.

— Мила, где смета? — прозвучал голос из селектора.

Смета! Про нее-то она и забыла!

— Сейчас схожу за ней. Наверное, Юлиана Карловна забыла…

— Не надо! — последовало отрывистое. — Я сам ей позвоню.

Через какое-то время, которое Мила ругала себя на чем свет стоит, в приемную вплыла Юлиана Карловна и не глядя на нее прямиком прошла в кабинет Вадима.

Пожав плечами и не находя объяснения такому поведению главного бухгалтера, Мила вернулась к своей работе.

Покинула кабинет начальника юла (Мила специально так назвала ее про себя, чтоб отомстить хоть мысленно) довольно быстро, и на этот раз Милу припечатали взглядом, в котором не читался даже намек на доброту. Можно подумать… Это не она выполняет распоряжения руководства с ленцой и вразвалочку, как выражалась мама. Так что, нечего тут!..

— Мил, зайдите, — вздрогнула она от шуршания селектора.

Ну все, сейчас получит очередной выговор. Переполненная обреченностью и ругая себя за дырявую память, Мила поплелась к боссу.

— Присядь, — кивнул он на стул, на котором она сидела в тот раз, когда он только собеседовал ее. — Ничего, что я на «ты»? — спохватился Вадим. А она даже внимания на это не обратила.

— Ничего, — кивнула, тихо радуясь, что не видит в его глазах уже знакомой издевки. Сейчас он смотрел на нее как-то по-доброму.

— Послушай… Я знаю, что твоей вины нет, в том что документы я получил с задержкой, но! — повысил он голос, не разрешая ей заговорить. — Я хочу, чтобы распоряжения мои выполнялись быстро и точно. И даже если для этого тебе придется сопроводить Юлиану Карловну в мой кабинет лично, то и это ты тоже должна сделать.

За шкирку ее, что ли, тащить? Внутри Милы что-то начинало кипеть, но реакцию она сдерживала, «убавив огонь».

— Все распоряжения, и устные, и письменные, я буду давать через тебя, — продолжил Вадим. — А в твои обязанности входит обеспечение их быстрого исполнения. Поняла?

— Поняла, — кивнула Мила, чувствуя, как невольно поджимаются губы. Но оправдываться желания уже не было.

— Тогда иди, работай, — внезапно улыбнулся Вадим, и сердце Милы зашлось от восторга. Она поймала себя на том, что не может отвести взгляда от его удивительно преобразившихся глаз, которые сейчас просто лучились добротой.

В приемную Мила даже не вошла, а впорхнула на крыльях счастья. Господи, как же мало ей, оказывается, нужно для этого самого счастья!

Глава 10

Мила


— Вик, он уезжает.

— Кто и куда?

— Ты что, спишь?

Время пять, а она говорит таким сонным голосом. Кто ж спит в это время! И тут же Мила получила ответ:

— Уже не сплю, но пока ты не позвонила, была занята именно этим, — на том проводе послышался зевок. — Так кто там уезжает? И почему у тебя голос такой, словно через минуту тебя расстреляют?

— Вадим уезжает. На неделю.

Пять минут, как за ним закрылась дверь, а она уже скучает от одной только мысли, что не увидит его целую неделю. Даже больше! Выходные, пять рабочих дней и еще одни выходные. Она же с ума сойдет! Нет, она точно не выдержит такой долгой разлуки. Сейчас, проработав два дня в непосредственной близости от Вадима, она уже не представляла, как довольствовалась раньше одними мечтами или редкими встречами в коридорах фирмы, когда он пролетал мимо, даже не видя ее, или даже голосом его, доносившимся издалека.


— Мила, на следующей неделе меня не будет. Еду в командировку. Звони, если будет что срочное. Документы подписывать будет отец. Каждый вечер, в конце рабочего дня. Если он не сможет приехать сам, то пришлет за тобой машину… Надеюсь, к этому ты отнесешься с пониманием. Вернусь не раньше следующей субботы. И… хороших выходных.


Его голос до сих пор звучал в ушах, хоть уже давным-давно стихли шаги Вадима за дверью. Она даже слышала, как открылись и закрылись дверцы лифта, но продолжала сидеть и смотреть на дверь.

А потом вот позвонила Вике. Зачем и сама не знала, но необходимость с кем-то поделиться назрела до такой степени, что нечем становилось дышать. И почему он не предупредил заранее? Зачем поставил перед фактом в конце рабочего дня? Сама же над собой и посмеялась — можно подумать, это что-то изменило бы.

— И что? Пусть едет… Начальство часто ездит в командировки.

— А как же я?..

— А что ты? Будешь работать хорошо в его отсутствие, чтоб тебя заслуженно похвалили по возвращении. Ну поскучаешь маленько. Зато еще желанней станет цель. Разлука, она ведь знаешь как сближает, — усмехнулась Вика.

— Я с ума сойду тут без него.

— Так! Хорош истерить, Милка, и без тебя голова чугунная.

— Вик, ты опять?..

— Что опять? Ах, это… Да нет, отцу ночью было плохо, скорую вызывали. Вот и не выспалась.

— Данила Григорьевич?! — перепугалась Мила. — Что с ним?

— Сейчас уже все нормально, — поспешила успокоить ее подруга. — С сердцем было плохо, но врачи сказали, что это не инфаркт. От переутомления.

Миле сразу же стало стыдно и за свои подозрения, и за горе, которое и горем-то не было. Данила Григорьевич ей был как отец, хоть и не виделись они уже давно. Но тот всегда передавал ей привет через маму, пока та работала у них. А в школе так и вовсе Мила у них частенько оставалась с ночевкой. И что мама Вики, что отец никогда не делали между девочками разницы.