— Давно расстались?

— Да с год как… А к чему это ты клонишь? — добродушно рассмеялся он.

— Просто интересно, — честно призналась Мила. — И с тех пор ты ни с кем не встречаешься?

— Да понимаешь, синица, — слегка замялся Вова. — Для большинства девушек я не современный.

— Это ты-то не современный?! — настала очередь Милы удивляться.

А кого тогда можно назвать современным молодым мужчиной? Симпатичный с лица, даже очень. Стрижка, вон модная и стильная — легкая асимметрия даже. Одевается тоже стильно и явно не на рынке, хоть в брендовой одежде Мила и не очень разбиралась, но качество говорило само за себя. Явно посещает тренажерный зал, ну или занимается каким-нибудь спортом — каждая мышца на своем месте, и ни грамма лишнего жира.

— А чего ты так на меня смотришь? — прервал ее изучение его образа Вова. — Современность внешняя и внутренняя — разные вещи. Я, например, люблю петь под гитару.

— И что? — в чем тут проявляется его несовременность, Мила все равно не догоняла.

— А то, что пою я песни старых бардов, и моя прошлая девушка этого терпеть не могла, — иронично усмехнулся он.

— Да?.. — протянула Мила, а про себя подумала — разве из-за такого расстаются? Но вслух ничего не сказала.

— Да и вообще, синица, абы какая девушка мне не нужна. Я люблю умных. Таких, как вот ты, например.

— Нашел тоже мне умную, — чуть не подавилась она булочкой от такого сомнительного комплимента. — С образованием одиннадцать классов.

— А в твоем понимании ум — это сколько институтов закончил человек? — посмотрел на нее Вова с укором, и Мила почувствовала себя еще глупее. — Можно быть кандидатом каких-нибудь наук и оставаться непроходимым тупицей. Ум — это качество врожденное. Он или есть, или его нет и уже никогда не будет. У тебя он есть.

На этом разговор их закончился, но Мила еще долго находилась под впечатлением от него. В тот день она словно заново познакомилась со своим другом или узнала его совершенно с другой стороны. Теперь Вова ей уже не казался просто веселым малым, готовым прийти на помощь в трудную минуту. Мила поняла, что на самом деле он гораздо глубже и вдумчивее относится к жизни, только маскирует все это за бесшабашной веселостью. А еще она теперь от души желала ему найти хорошую девушку, чтоб была достойна его.

В пятницу, в начале пятого на ее столе зазвонил телефон. Сухой голос Максима Юрьевича сообщил, что сегодня он не может приехать в офис, и в половине шестого Милу будет ждать машина, чтобы отвезти в дом родителей Вадима.

Вот он — тот момент, которого она особенно боялась. И уверенность, что такого не случится, крепла по мере приближения пятницы. А завтра приедет Вадим, и все вернется на свои места… Но! Что ж это за судьба-злодейка, если не будет подкидывать сюрпризы вроде этого?

В половине шестого Мила спустилась на первый этаж и покинула офисное здание. К себе она прижимала папку с документами, которую едва не забыла в приемной, так волновалась.

И чего она, спрашивается, волнуется? Словно едет в святая святых. Хотя, отчасти именно так она и думала, что через несколько минут окажется в доме, где Вадим вырос, чьи стены впитали и хранят его дух.

Черный джип с тонированными окнами, на котором ездил Максим Юрьевич, ждал ее возле самого крыльца. Королям закон не писан, и парковка не для них. Это обстоятельство отчего-то еще больше испортило Миле настроение, будто она непременно хотела подогнать всех под одну гребенку и призвать таких, как Кожевников-старший (а в данном случае, его водитель) к порядку.

Ровно в шесть они подъезжали к внушительных размеров особняку, построенному в викторианском стиле и обнесенному высоким бетонным заборам, увенчанным чем-то типа бойниц. За всю дорогу водитель Максима Юрьевича не сказал Миле ни слова. Даже когда она забиралась на заднее сидение джипа, тот не повернулся и не ответил на ее приветствие. И эта нарочитая грубость, а может и проявление крайней тупости, взбесила Милу окончательно. В итоге она поймала себя на мысли, что слишком агрессивно вышагивает по дорожке, выложенной тротуарной плиткой и ведущей от калитки к дому. Дожидаться, когда откроются автоматические ворота она не стала — предпочла воспользоваться калиткой и немного проветрить голову.

В холле первого этажа, который Мила даже разглядеть как следует не успела, только и поняла, что он огромен, ее встретила горничная в накрахмаленной униформе.

— Здравствуйте, я к Максиму Юрьевичу, с документами на подпись, — предельно вежливо сообщила Мила.

— Здравствуйте, следуйте за мной, — кивнула девушка и повела ее по каким-то коридорам.

Возле темной резной двери она остановилась и сказала:

— Максим Юрьевич в кабинете, — кивнув на дверь.

Мила постучала, испытывая оторопь от всей этой роскоши, что успела только краем глаза подметить. Но и этого оказалось достаточно.

— Войдите, — раздалось из-за двери.

Мила ожидала увидеть отца Вадима за массивным, предположительно дубовым столом, обложенным бумагами и с лупой в руке, как это обычно показывают в книгах, а обнаружила того в кресле, с ногами укрытыми клетчатым пледом и с книгой на коленях. Смотрел он поверх очков, которые делали его каким-то до ужаса домашним и совершенно не похожим на того большого босса, которого она привыкла видеть в последние дни.

— Извините, дорогая, но кажется я заболел, — развел Максим Юрьевич руками и смущенно улыбнулся. — Вот жена и не пустила из дому.

— И не пущу в ближайшие дни, — раздалось от двери.

В кабинет вошла мама Вадима с подносом и чем-то дымящимся в кружке на нем.

— Он собирался ехать на работу с температурой, — взглянула она на Милу глазами, такими похожими на Вадима. — Спасибо, что согласились приехать, милочка, — улыбнулась ей женщина, поставила поднос на журнальный столик и строгим голосом велела Максиму Юрьевичу выпить всю травяную настойку.

— Вот так и живем, — рассмеялся он, когда за женой закрылась дверь. Что он этим хотел сказать, Мила не очень поняла, но отношения этих двоих ей понравились. Была в них какая-то теплота, пронесенная через годы. — Ну давайте сначала разберемся с бумагами…

Разобрался он с ними быстро, и уже через десять минут Мила покидала кабинет, пожелав отцу Вадима скорейшего выздоровления.

На обратном пути ей не попалась горничная и пришлось поблуждать по коридорам, натыкаясь на разные комнаты. На пороге одной из таких Мила замерла, глядя на старинный рояль. А потом не выдержала и шагнула внутрь малой гостиной, судя по интерьеру. Она приблизилась к инструменту и любовно погладила некогда лакированную, а теперь местами облупившуюся резную поверхность. И даже в таком виде рояль выглядел великолепным. Сколько же ему лет?

— Умеете? — послышался за спиной голос мамы Вадима, и Мила вздрогнула, словно ее застали на месте преступления. — Умеете на таком играть? — приблизилась к ней женщина и тоже погладила рояль.

— Немного, — смутилась Мила. Почему-то признаваться маме Вадима в том, что тренируется в игре на фортепиано каждый день, чтобы не растерять навыков, стало стыдно.

— А я нет, — грустно улыбнулась она. К своему стыду, Мила даже не знала ее имени. — Рояль достался нам от моей бабушки. Она, говорят, была виртуозом. Только я ее не видела никогда живой, разве что на фото. Умерла она рано.

— Сочувствую… — что еще можно было сказать, Мила не знала. Она уже собралась попрощаться, как мама Вадима снова заговорила:

— Вас, кажется, зовут Милой?

— Да.

— Не сочтите мою просьбу за наглость, но эта идея пришла мне в голову, как только увидела вас в нашем доме, — смущенно улыбнулась она. — И вы мне кажетесь серьезной и ответственной девушкой…

Теперь уже Мила смотрела на нее заинтригованно. Мама Вадима выглядела очень моложавой, а румянец ей несказанно шел.

— Понимаете, я Вадику приготовила сюрприз. И сегодня его должны доставить, но я не могу встретить, — кивнула она на дверь, по всей видимости намекая на болезнь мужа. — Не могли бы вы сделать это вместо меня?

— Поехать домой к Вадиму Максимовичу? — заранее испугалась Мила.

— Это ненадолго. Кровать привезут к семи. Не хотелось бы это дело поручать прислуге, а вы все-таки его секретарь.

В последнее понятие женщина, по всей видимости, вкладывала особенный смысл, но уточнять, какой именно, Миле не хотелось, как и ехать домой к Вадиму. Последнего она откровенно боялась. Оказаться в его личном пространстве, в месте, где он ведет жизнь, известную только ему… Страшно как-то и неправильно.

— Соглашайтесь, милая, очень прошу вас. Водитель Макса отвезет вас и подождет, чтобы доставить до дому. Это не отнимет у вас много времени. А я буду вам безмерно благодарна.

Ну как можно отказать, когда просят с такой мольбой! Даже если бы на месте мамы Вадима была другая женщина, Мила бы согласилась. Вот так и получилось, что покидала дом большого босса она с ключами от квартиры Вадима, куда ей предстояло отправиться, чтобы встретить какую-то кровать. Кстати, какую еще кровать, и зачем она ему?! Он что, спит на полу?

Глава 11

Мила.


Квартира Вадима находилась в одном из элитных домов, из которых в городе сформировался целый микрорайон, где жили преимущественно бизнесмены. Очень современный и чистый он всегда производил на Милу немного пугающее впечатление. Казалось, что за вторжение сюда кого-нибудь менее состоятельного его обязательно за это накажут — какой-нибудь штраф выпишут, мол не оскверняй своим присутствием место достатка. Конечно, это была форменная глупость, но тем не менее… Да и некоторые дома имели частную территорию, огороженную забором. Там даже охранник бдил в будке и пускал народ только по специальным пропускам или звонкам жильцов. Так что, не так уж и далека была Мила от истины.