— Вов, ты не говори никому, что это не моя машина, ладно? — спохватилась Мила, когда они уже собирались разойтись в разные стороны от лифта. — Вообще никому не говори про нее. Так надо.

Если Вова и удивился, то виду не подал, а лишь ответил:

— Как скажешь, синица. Ты ж меня знаешь…

Вот именно, что она его знала, но хотелось верить, что к ее просьбе Вова отнесется с пониманием.

Когда Вадим не появился и к половине десятого, Мила начала волноваться, уж не случилось ли с ним чего. Наверное, она бы извела себя в конец, если бы вовремя не вспомнила, что сегодня на девять утра у него назначена встреча в каком-то «Эллипсе». Она же сама отправляла туда письмо о переносе встречи на двадцатое марта. И сама же об этом забыла за всеми волнениями последних дней. Нет, пора ей завести какой-нибудь склерозник, чтобы записывать туда буквально все. Но подаренный ежедневник ей было жалко пачкать всем этим, а потому туда она внесла себе задание купить склерозник.

Вадим пришел на работу, когда время уже близилось к обеду. Он поздоровался с Милой как ни в чем не бывало и заперся у себя в кабинете. А как же пресса? Но занести газеты ему в кабинет Мила не рискнула. Ей вообще было страшно смотреть на него после того, что наговорила в пятницу вечером, хоть и считала себя правой. Но субординацию еще никто не отменял, и наверное, ей следовало смягчить тон. Но тут уж ничего не попишешь, как говорится. Оставалось надеяться, что о пятничном инциденте он успел забыть.

Как выяснилось буквально через полчаса, Вадим все отлично помнил. Когда он вышел в приемную и спокойно произнес:

— Печатай приказ, я продиктую, — руки у Милы опустились, и первой мыслью стала, что приказ этот будет об ее увольнении. Или он влепит ей выговор и лишит квартальной премии, на которую она так рассчитывала, тем более, что премия теперь должна быть больше. — Приказываю перевести… тут твое имя, — начал диктовать Вадим, не глядя на нее, а куда-то в стол, — на должность помощника коммерческого директора с… дата сегодняшняя… с окладом согласно штатному расписанию…

Мила шустро набирала текст и ушам своим не верила. А эти самые уши уже горели и пульсировали, как и щеки, впрочем.

— Испытательный срок подошел к концу, и ты себя проявила, как исполнительный сотрудник.

Ну посмотри же на нее! Вместо этого Вадим отвернулся, подошел к кофемашине и принялся сам готовить себе кофе. Мила вообще перестала понимать, что происходит. Может, у него какие-то неприятности?

— Новый приказ, — проговорил он, не переставая показывать ей свою широкую спину, обтянутую дорогим костюмом. — О премировании…

Когда, набирая текст следующего приказа под диктовку Вадима, Мила поняла, что премировать он собрался ее, то не выдержала и заговорила первая:

— Вадим Максимович, а за что мне премия?

Конечно же, ей деньги нужны были всегда. Но также Мила знала, что разовые премии из фонда руководителя выплачиваются за особые достижения.

Вот тут он повернулся, удерживая чашку в руке, которую тут же поставил перед ней на стол со словами:

— Еще я тебе задолжал чай. Кофе сгодится вместо него?

Мила заглянула в его глаза и поняла, что улыбается он ими одними. Именно улыбается, а не глумится или насмехается. В глубине его синих глаз вспыхивали и гасли искорки, от которых их холодный цвет вдруг стал очень теплым, а по коже Милы невольно побежали мурашки.

— Сгодится, — проглотила она комок в горле, не в силах справиться с волнением.

— Что же касается премии, то предложи я тебе материальную компенсацию за порванные колготки и моральный ущерб, ты бы согласилась? Из моего кармана деньги взяла бы?

Мила так растерялась, а еще больше смутилась, что даже ответить не смогла, лишь покачала головой. Сейчас Вадим был какой-то совершенно другой, каким она его ни разу не видела. И на смену искоркам смеха в его глазах пришла грусть, словно он вспомнил что-то такое, что доставляло ему страдания.

— Вот поэтому я и выписываю тебе премию, — кивнул он уже не ей, а каким-то своим мыслям. На нее он уже снова не смотрел, занявшись второй чашкой кофе — уже для себя, по всей видимости.

— Но это… слишком много, — достала Мила отпечатанный на принтере приказ и рассматривала его. — Колготки столько не стоят, — премию он ей выписал в размере пяти должностных окладов.

— У меня еще перед тобой должок, — дернулись его плечи, и Мила поняла, что на этот раз он усмехнулся, — за чудесное спасение от слепоты, после встречи с твоим газовым баллончиком. А будешь спорить со мной, влеплю тебе выговор за непослушание, — отвернулся он от кофемашины, но лишь для того, чтобы распахнуть дверь в свой кабинет. Правда на пороге замер и вернулся к ее столу, лишь для того чтоб подписать оба приказа. — Отнеси в бухгалтерию. Деньги сможешь получить уже сегодня, я им позвоню…

Мила не понимала ровным счетом ничего, как и не считала себя достойной премии, вопреки уверениям Вадима. Но время приближалось к обеду, и постепенно более насущные и даже опасные мысли вытеснили размышления о поведении Вадима. Именно в обеденный перерыв она должна была провернуть план, составленный Викой. А потому когда в приемную заглянул Вова, чтоб уже привычно позвать ее в кафе, Мила несколько нервно, не в силах сдержать эмоции, наврала ему, что ей срочно нужно проехаться по магазинам за какими-то очень нужными для нее вещами. Вова ей не поверил, она видела это по его глазам, но допытываться не стал.

Ровно в двенадцать Мила вышла из офиса, села в автомобиль Вики и отъехала от здания. Примерно с полчаса она просидела в кафе, недалеко от работы, но не в том, в котором они обычно обедали с Вовой. А уже без пятнадцати час она снова вернулась на парковку. Как назло, свободный мест было предостаточно, и даже рядом с машиной Вадима имелось одно такое — паркуйся себе, не хочу. Но был план, который Мила обязана была выполнить, а потому, замирая от дурного предчувствия, она подперла машину Вадима так, что выехать у него не получится никак, пока она не отгонит фольксваген. Под дворники его машины она подсунула бумажку со своим номером телефона и на негнущихся ногах отправилась в офис.


Вадим.


Что за черт! Что за кукла умудрилась его заблокировать?! В том, что желтый фольксваген принадлежал какой-нибудь мадам, не обремененной умом, Вадим не сомневался. И подозрения его только подтвердились, когда он достал клочок бумаги, на котором ровным женским почерком были выведены цифры. А главное, парковка-то полупустая… Это ж насколько нужно не соображать, чтоб так поставить машину! А ему теперь звони и разбирайся. И времени, как назло, в обрез — он обещал отцу заехать через полчаса, а тот в вопросах пунктуальности был еще тот педант. И ведь не поверит, что какая-то блондинка его подперла на парковке, решит, что сын придумывает глупые отговорки.

Делать нечего — придется звонить, хоть и больше всего Вадиму сейчас хотелось как можно резче сдать назад, да разнести к чертям собачьи ее бампер.

Он достал мобильный и принялся набирать номер. Сначала, нажав на кнопку вызова и прочитав надпись «Мила-секретарь», решил, что ошибся цифрой или цифрами. Но и после повторного и более внимательного набора надпись снова появилась на дисплее. Тут уж Вадим перестал понимать что-либо, а когда в трубке раздался знакомый мелодичный голос, произнесший «Да. Вадим Максимович» он и вовсе растерялся до такой степени, что забыл, кому и зачем звонит.

— Мила… — проговорил он, лихорадочно соображая, что сказать дальше.

— Да, Вадим Максимович, я вас слушаю, — вновь серьезно прозвучало в трубке.

Тут взгляд Вадима упал на злополучную машину, и вместе со злостью вернулась ясность мыслей.

— Мила, желтый фольксваген случайно не твой? — постарался выговорить он как можно спокойнее и четче.

— Мой, — после секундной паузы отозвалась девушка.

— А почему он стоит прямо за моей машиной, мешая мне выехать?

— Ой, Вадим Максимович! Я сейчас мигом… Я отгоню его…

В трубке послышались гудки. Вадим отчетливо себе представил, как Мила мечется по кабинету, а потом как есть, в блузке и юбке (кстати, надо сказать, что в этом наряде она смотрится не менее стройной, чем в тех брючках, хотя он бы предпочел увидеть ее снова именно в них) выскакивает из приемной и несется к лифту, никого не видя на своем пути.

Ситуация из раздражающей сразу же перешла в забавные. Любопытство проклюнулось в душе и активно начало разрастаться. Вадим привалился к капоту, как оказалось, Милиной машины и наблюдал за входной дверью. Уже через минуту оттуда вылетела Мила и принялась озираться, словно вдруг забыла, зачем выбежала. И конечно же, он предугадал ее поведение — Мила была без пальто, хоть солнце и скрылось снова за тучами, решив, что половины ясного дня с них хватит для начала.

Черт! Лишь бы не упала. Вадим аж зажмурился, когда она помчалась по ступенькам крыльца вниз на своих тоненьких каблучках. А потом и к нему не шла, а бежала, заплетаясь в худеньких и длинных ногах. Да что же это за девушка! Ее энергия, рождаемая благими целями, все время заставляет его нервничать. Вот и сейчас он уже чувствует себя виноватым за то, что она подперла его же машину.

— Вадим Максимович, простите, что так получилось! Мест не было, а водитель из меня не очень, вот и… поставила сюда… А если бы пыталась втиснуться куда еще, то не знаю даже, что и было бы… — тараторила она, пытаясь открыть запертую на замок дверь. Она дергала ее, глядя то на него, то на дверь, и явно не догоняла, почему та не открывается.

И снова он залюбовался румянцем на ее щеках. Нет, ну он точно не встречал больше людей, кого бы так красила краска стыда.

— Мила, Мила… подожди, — взял он ее за руку и отлепил ту от ручки двери. — Ключи от машины ты взяла? Брелок сигнализации?..

— Ну конечно! — с готовностью кивнула она и разжала кулачок с ключом и пультом.