Наверняка что-то было еще примечательного этим вечером, кроме того, что эйфория Милы зашкаливала, и ей было так легко и хорошо, как никогда в жизни. Только вот она этого уже не запомнила, как и того, как покидала караоке-бар.

Похмельное утро ворвалось в жизнь Милы со всем коварством и мстительностью, на какое только было способно. И то, что спит она в кровати Вадима (а не узнать ее она просто не смогла бы), чуть не убило ее на месте.

Глава 17

Мила.


Нет! Этого просто не может быть! Она все еще спит и видит дурной сон. Настолько дурной, что Вадим в нем совершенно голый лежит рядом с ней, полностью одетой, на одной кровати. И эта кровать его! Именно эту чертову кровать совсем недавно доставили в его чертову квартиру!

Божички!.. Да ведь никакой это не сон! И где ее сумка, в которой телефон? Мама!.. Да она же там с ума сходит от волнения! Ведь Мила ее предупредила, что задержится вечером, но даже не намекнула, что ночевать будет не дома. Черт! Черт! Черт! Какая же она идиотка, что напилась до поросячьего визга, до полного отключения мозга!

И почему он голый?! Как ни отворачивалась, а взгляд Милы притягивало магнитом к упругим мужским ягодицам, гладкой спине, стройным, но рельефным ногам, хозяин которых мирно сопел, лежа на животе и подложив руки под голову.

Так все! Хватит пялиться на голого мужика, даже если это Вадим! Пора пользоваться моментом и линять по-быстрому, пока он спит. Осталось собрать вещи…

Воображение живо нарисовало Миле ее вещи, разбросанные по всей квартире, но не тут-то было. Все они аккуратной горкой лежали прямо на полу, за кроватью. И пальто, и сумка, и даже ботинки. Сама она, что ли, их так элегантно тут сбросила и не менее элегантно повалилась в постель? Но и об этом думать было некогда. Надо было торопиться к ближайшему убежищу — ванной. Электронное табло будильника на прикроватной тумбочке возле спящего Вадима показывало половину шестого, и вероятность того, что она успеет хотя бы привести себя в порядок перед бегством, была пока еще велика. Да и естественные потребности организма после столь бурного вечера никто не отменял.

Затаив дыхание и встав с кровати, Мила сгребла свои вещи в охапку и на цыпочках прокралась в ванную, не забыв плотно прикрыть дверь в спальню.

Мама родная! Как же она разумно поступила, что решила не мчаться прямиком на улицу. Иначе бедные перелетные птицы, которые уже вернулись с югов, тут же и нашли бы себе последнее пристанище, увидев такое пугало. Местные-то ладно, у них иммунитет крепкий и не к такому привыкли, поди.

Из зеркала на Милу смотрела не она даже, а ее изрядно помятая синюшная копия, с потеками туши под глазами и волосами, торчащими в разные стороны. Если бы ее такую увидел Вадим, то прощай мечты… Но уже не увидит, потому что даже если он сейчас материализуется под дверью и начнет там умирать, в ванную она его не впустит, как и первую помощь не окажет, пока не приведет себя в порядок. И эта коварная фантазия так воодушевила Милу, что она даже оскалилась своему отображению.

Мама!.. Она снова забыла про маму! Телефон валялся на самом дне сумки, и она с трудом его отыскала. А потом очень удивилась, увидев всего один пропущенный звонок от мамы и достаточно полную зарядку. А она-то думала… Но тут всплыло непрочитанное сообщение, и еще раньше, чем прочитала: «По официальной версии ты заночевала у меня. Маме твоей позвонила», Мила уже догадалась, от кого оно.

— Сволочь ты недоделанная! — прошипела она трубке, словно именно в ней сейчас пряталась подруга. — Гореть тебе в аду, чертова сводница!

Сейчас Мила разозлилась на подругу всерьез и намерена была в ближайшее время все той высказать. Осталось только улизнуть незаметно из квартиры Вадима.

Последняя мысль подстегнула ее включить воду и начать оттирать многострадальное лицо. Ну а пользуясь тем, что в ванной она уже успела побывать раньше, когда сунула свой любопытный нос во все закутки этой квартиры, Мила знала, где лежат запакованные зубные щетки, и без зазрения совести воспользовалась одной из них.

Когда лицо блестело чистотой, а волосам вернулась гладкость и природная шелковистость, Мила окинула себя еще одним взглядом в зеркале, поправила перекрутившуюся за ночь блузку и уже собралась выйти, как вдруг осознала, насколько ей плохо. Торопясь и действуя до этого на автопилоте, она и не прислушивалась к своему организму. А сейчас голова заявила о себе резкой болью, ноги вдруг задрожали, и она была вынуждена опуститься на край ванны, а желудок настойчиво требовал, чтобы она выпотрошила из него все то, что оставалось там после вчерашней попойки. И конечно же, сопротивляться она была не в силах.

После горячих объятий с белым другом пришлось заново приводить себя в порядок, и надежды Милы беспрепятственно покинуть квартиру Вадима таяли и довольно стремительно. А голова уже болела так, что она с трудом сохраняла ясность мыслей.

В прихожую Мила прокралась, не издав ни единого звука. И именно в тот момент, когда она нагнулась за ботинками, дверь в спальню Вадима распахнулась, и сам он появился пред ее не самыми ясными очами, как слегка помятый Аполлон. Мила так и застыла с ботинком в руке, не в силах отвернуться, пока не встретилась взглядом с Вадимом.

— Вот дерьмо! — метнулся он было обратно в спальню, но потом так и застыл посреди прихожей и напротив Милы, прикрыв свое мужское достоинство руками. — А ты?.. А как?.. — зачем-то оглянулся он на распахнутую дверь в гостиную и снова потрясенно замолчал, решив, наверное, что все это ему снится.

А вот и нет, голый дружок! Это не сон, и ты тоже, по всей видимости, стал жертвой чужого коварства.

— Я сейчас все объясню, — вытянула Мила руку ладонью вперед и тоже застыла. Что именно она собирается объяснять? Того, о чем представления не имеет? — Нет, не объясню, — сразу же сникла, чувствуя все нарастающую боль в висках и новый приступ тошноты. Сил сразу же не осталось, и она опустилась на обувную тумбочку, стараясь не смотреть на голого Вадима.

— Я щас… — запоздало сообразил Вадим и все-таки скрылся ненадолго в спальне, а вернулся оттуда уже в спортивных штанах, но по-прежнему обнаженный по пояс. Даже в таком виде он Милу безмерно смущал, если не брать в расчет всю ту ситуацию, в которой они оба оказались.

— Ты ничего не помнишь? — опустился Вадим перед ней на корточки и грустно так заглянул в глаза.

Мила сокрушенно покачала головой. Ее воспоминания обрывались еще в караоке-баре.

— А ты? — с надеждой спросила она.

— Тоже, — тряхнул Вадим головой. — Последнее, что помню, это как мы с тобой пили на брудершафт.

— Мы с тобой пили на брудершафт?! — округлила Мила глаза.

— Да. И это было твое желание, — невесело усмехнулся он и поморщился. Видно, его голова болела не меньше, чем ее.

Господи! Как же ей стыдно! Мила не знала, куда спрятать глаза. Слава богу, Вадим уже встал и отошел от нее, чтобы привалиться к стене. Иначе, она бы точно сгорела от стыда. Подумать только, загадать желание выпить с ним на брудершафт. Это ж как нужно надраться! Да могла бы просто попросить его поцеловать ее, чего уж там! И тут ее осенило…

— И мы… целовались?

Вадим нахмурился, явно пытаясь восстановить события вчерашнего вечера. Мыслительный процесс не продлился долго. Он развел руками и сокрушенно произнес:

— Этого я не помню. Слушай, — тут же сменил тему, — пойдем хоть позавтракаем. А то, мне кажется, моя голова сейчас лопнет.

— Нет, — вскочила Мила с тумбочки, стараясь не обращать внимания на дурноту. — Мне еще домой нужно заехать. Ничего, если я немного опоздаю?

На что Вадим только махнул рукой.

— Уверена, что я приду вовремя?

— Сегодня совещание, — напомнила Мила, уже выходя из его квартиры.

На что он тоже очень серьезно кивнул.

Идиотская ситуация! Абсолютно дурацкое состояние! Глупость несусветная! И как теперь вести себя дальше? Вот все то, о чем думала Мила, добираясь до дома. Ну и временами мелькали планы, как именно она будет убивать Вику.


Вадим.


Каким образом она оказалась у него дома, и чем вообще закончился вчерашний вечер? Ну, не считая жуткого похмелья, которое буквально подкашивало его. От таблетки аспирина стало разве что чуть-чуть полегче, но трясучка во всем теле сохранялась, и голова трещала нещадно. А еще это совещание, будь оно неладно!

Вадим бросил взгляд на часы. Начало восьмого. Если он сейчас завалится спать, то проснется, в лучшем случае, ближе к обеду, а то и до вечера будет давить на массу. И такое поведение не достойно серьезного руководителя, каким он хотел себя считать.

Это ж надо было так напиться в понедельник, когда впереди рабочая неделя! Да он и по пятницам себе редко такое позволял. А еще и обкурился к тому же, и теперь не понятно, от какой именно интоксикации, табачной или алкогольной, страдал сильнее.

После прохладного душа еще немного полегчало, и мысли Вадима приняли более плавное и романтичное течение. Интересно, а Мила тоже спала обнаженная? И кстати, где именно она спала? Об этом он как-то не удосужился у нее поинтересоваться. В одном Вадим был абсолютно уверен, что ничего у них не было. Секс между двумя овощами невозможен по определению.

В восемь утра он уже почувствовал себя если не бодрым, то готовым выдвинуться на работу. Оставалось только сделать кое-что еще. И если сейчас он услышит о себе всю правду, то и к этому он готов. Юрок и в обычные дни не любил, когда его будили «ни свет ни заря», как тот сам выражался. Хорошенькая заря, когда уже основная масса народа вовсю трудится. А уж с бодуна друг так и вовсе свирепел, когда его будили. И на этот раз Вадим не ошибся в предположениях.

— Ну ты и мудак! — промычала трубка вместо приветствия.