— Знаю и каюсь, друг, — хохотнул Вадим. — Но дело срочное.

— М-м-м… — наверное, это означало что-то типа «слушаю».

— Слушай, что вчера было? Как мы по домам расходились?

Повисла пауза, и Вадиму даже показалось, что он слышит, как медленно начинают крутиться шестеренки в мозгу Юрка. А потом послышался ржавый скрежет, и друг выдохнул в трубку:

— Не помню.

Пьянь! Вадим в сердцах пнул ботинок, который как раз собирался обувать. Юрка пьянь и он сам еще большая пьянь. Автопилотчики хреновы…

— С утра, когда ходил отлить и глотнуть минералки, на тумбочке нашел записку… — прервал Юрок его безрадостные размышления.

— И что в ней?

— Поешь классно, а пить не умеешь.

— А кто написал?

— Ну а ты как думаешь?

— Вика?

Постепенно до Вадима начало доходить, что единственной трезвой среди них была подруга Милы. Что же получается — что это она их всех по домам развозила? А почему так странно? Для чего ей понадобилось Милу отправлять к нему домой?

— Чертовщина какая-та! — пробормотал он, и трубка снова отозвалась мычанием, больше похожим на храп. — Ладно, спи уже, а я работать…

Несмотря на то, что чувствовал он себя значительно лучше, голова все еще продолжала побаливать и в такси его слегка укачало.

Мила была на рабочем месте и, как выяснилось, не одна. Возле нее терся этот… как его там?.. кажется, Зайцев. Точно — Вова Зайцев! Когда Вадим вошел в приемную, тот как раз что-то рассказывал, отчего Мила довольно хихикала. И конечно же, с его появлением первый резко замолчал, а с лица второй сразу же сползла улыбка.

— Доброе утро, Вадим Максимович! — бодро поприветствовал Зайцев и поднялся со словами: — Ну я пошел, встретимся на обеде.

Отвечать всяким там Вадим не собирался. Взгляд его был прикован к лицу Милы. Она все еще выглядела бледной, а под глазами залегли едва заметные тени, но все же вид ее уже радовал намеком на бодрость.

— Как ты? — спросил Вадим, и самому ему показалось, что голос прозвучал сварливо.

— Спасибо, лучше, — ограничилась она и спросила: — Прессу и кофе?

И тут он взбеленился практически из-за ничего.

— Кофе и прессу! Сколько можно повторять?!

Он видел, как вспыхнули глаза и щеки девушки, как привычно она сжала губы. Мог поклясться, что она сейчас борется с желанием ответить ему тем же — нагрубить. Но разум взял верх над чувствами, разве что лицо ее продолжало полыхать гневом.

— Кофе и прессу? — повторила она свой вопрос спокойно и на этот раз правильно.

— Прессу. Кофе не нужно. И не забудь, что ты присутствуешь на совещании и ведешь протокол.

Стрелки часов уже подползали к десяти, и времени у него оставалось в обрез, чтоб почитать свежие новости. Совсем скоро в кабинет набьются начальники, каждого из которых он должен будет чем-нибудь озадачить. Хорошо еще, что это совещание было еженедельным и рядовым. На таких отец не присутствовал. Не хотел бы Вадим, чтобы тот видел его в таком состоянии.

— Садись рядом, — велел Вадим, кивая на ближний к нему стул, когда Мила вошла в кабинет с блокнотом и ручкой и хотела занять самый дальний стул.

Это место всегда оставалось свободным для секретаря. И сейчас его не занял никто, разве что Юлиана недовольно покосилась на стул, обошла стол и села напротив. Но смотреть на нее, а уж тем более, забивать голову мыслями о ней Вадиму не хотелось. Куда как интереснее было наблюдать за подрагивающими пальчиками Милы, когда он говорил, а она торопливо записывала. Временами Вадим даже ловил себя на мысли, что пропускает часть из того, что пытаются донести до него начальники подразделений, и тогда ему приходилось переспрашивать.

Совещание длилось около часу, и за все это время Мила ни разу на него не посмотрела, как он не пытался привлечь ее внимание. Даже когда указывал ей на то, что обязательно нужно отразить в протоколе, она лишь кивала головой и продолжала строчить в своем блокноте. Дошло до того, что Вадиму захотелось выхватить у нее ручку и разломать ту на несколько частей. И раздражение под конец совещания в нем уже бурлило нешуточное. Что он такого сказал или сделал, что она так обиделась? Ну сорвался, с кем не бывает. В конце концов, он ее начальник! А многие начальники еще и не то себе позволяют.

К слову, Мила не смотрела вообще ни на кого. Разве что, когда докладывал о проделанной работе начальник конструкторского отдела, она оторвалась от записей и ласково тому улыбнулась. Ну и как реакция на ее улыбку — Вадиму захотелось того отчитать. Еле сдержался, что этого не делать и не показаться теперь уже в глазах всех самодуром.

Он и сам не понимал, что с ним происходит, и почему его так раздражает поведение секретарши. Не понимал и не хотел анализировать. А она так точно себя вести не должна!

Ближе к обеду, сидя в своем кабинете в гордом одиночестве, после того как распорядился какое-то время никого к нему не пускать, Вадим пришел к выводу, что вел себя с утра с Милой, как самый настоящий идиот. И родилась потребность, если не извиниться, то хотя бы поговорить, реабилитироваться. Он решительно встал и направился в приемную. Но стоило ему распахнуть дверь, как услышал знакомый голос:

— Синица!..

Стоять у распахнутой двери и ничего не говорить смотрящей на него вопросительно Миле или еще хлеще захлопнуть дверь у нее на глазах, было глупо. Потому он распахнул дверь еще шире и характерно уставился на Зайцева, мол, договаривай, раз начал. Тот же напротив деликатно замолчал, уступая первенство старшему по должности. Но намек Вадима понял правильно.

— В общем, я хотел сказать, что в двенадцать жду тебя у лифта, — подмигнул Зайцев Миле, был награжден ее кивком и широкой улыбкой и скрылся за дверью.

Взгляд же Милы уже без намека на улыбку снова вернулся к Вадиму. И это его снова взбесило. Да что себе позволяет эта девчонка! Хочу — улыбаюсь, а не хочу — так получай кисляк на моей милой мордашке!

— После обеда будешь печатать под мою диктовку, — на ходу сочинил Вадим. Впрочем, ему, действительно, нужно было подготовить несколько писем, так почему бы не таким способом. — У меня в кабинете! — и захлопнул дверь, не дожидаясь ее ответа.

Реабилитировался, называется!

Глава 18

Мила.


День начался даже не плохо, а отвратительно. Всю дорогу до дома Мила гнала от себя образ голого Вадима, но он все равно вставал перед ее мысленным взором. Ей же почему-то было так стыдно, словно это она разгуливала голышом перед ним. А дома мама подлила масла в огонь, встретив дочь словами:

— Могла бы предупредить, что не сможешь сегодня отвести Лену в сад.

Тут же, в коридоре, стояли собранные брат и сестра, и оба почему-то с упреком на нее смотрели. Ну и нервы сдали окончательно.

— Мам, а я что, раб на галерах? И в двадцать четыре года у меня не может быть личной жизни?! — на повышенных тонах заявила Мила. — И почему Сашка не может заводить Ленку в сад перед школой?

Пронять маму было не так-то просто, и ни на тон, ни на саму фразу та не обратила должного внимания, разве что оскорбилась еще сильнее.

— Сашка… да у него ветер в голове. Он потеряет ребенка по дороге и не заметит.

— Так пора уже становиться серьезнее и хоть часть обязанностей брать на себя! Понял?! — посмотрела она на брата, который уже и не рад был, что не успел смыться до прихода сестры. Такие стычки в доме происходили не часто. Мила вообще чаще запрещала себе злиться и злить других. Но сегодня был явно не тот день. — Чтоб довел ее до двери сада. А ты, маленькая вертихвостка, — грозно посмотрела она на сестренку, — чтоб не шаталась по саду, а сразу же топала в группу! Поняла?! — прикрикнула. — Дуйте, давайте! — выставила их за дверь, разделась и гордо прошествовала в свою комнату мимо недовольной мамы.

Надоело! Как же ей все надоело! Не жизнь, а день сурка какой-то.

На душе погано, а во внутренностях и того хуже. Надо бы позавтракать, но от мысли о еде сразу же начинало мутить. Кроме того, Мила опаздывала на работу, благо хоть предупредила руководителя заранее. Голого руководителя! И зачем она только пила вчера, да еще и в таком количестве? Нет бы последовать примеру подруги… Кстати, о птичках. С Викой ей еще предстояло разобраться, и откладывать в долгий ящик Мила это не планировала. Конечно же, она не стала звонить той из дома — еще не хватало, чтоб мама узнала всю подноготную приключений дочери. Но это стало первым, что она сделала, когда появилась на работе в половине девятого. Благо, первые полчаса в офисе считались мертвым временем (в основном, бывали и дни-исключения), когда народ просыпался и включал мозги, настраивая их на работу.

Мила и не собиралась наезжать на подругу с места в карьер. Да и не эту цель она преследовала. Ей, действительно, было интересно, чем руководствовалась Вика, когда отправила ее домой к Вадиму.

Зато Вика, наверное, едва увидела ее имя на дисплее телефона, решила, что лучшая защита — нападение.

— Даже не пытайся орать на меня, я ору громче, — довольно нервно заявила она вместо приветствия.

— И тебе доброго утра, — усмехнулась Мила. — А орать у меня нет сил, да и я на работе.

— Вот и замечательно! А еще замечательнее, что ты все-таки выжила.

— А ты в этом сомневалась?

— Ну если честно, то все вы были похожи на еще тепленькие и громко сопящие трупики, когда загружала вас в машину. Ладно хоть дошли до нее своими ногами…

— Вик, ну ты же знаешь, зачем я звоню, — поморщилась Мила. Нарисованная картинка ей вообще не понравилась.

— Догадываюсь, — усмехнулась та.

— Ну и?..

— Что, ну и?.. Почему я тебя не увезла домой?

— Именно!

— А мне твой Вадик не позволил. Схватил тебя под белы ручки, когда растолкала его и потащил к себе со словами, что вы еще не поцеловались.