Спокойный тон его голоса приободрил ее, поэтому Кейт заставила себя отпустить его. Когда дверь за ним закрылась, она судорожно вздохнула.

Она должна быть храброй. Хотя бы чуточку такой же храброй и отважной, каким был Деверилл, когда отправлялся на войну, которая была ему не нужна.

Тем не менее она знала, что ей предстоит долгая ночь.

Глава тринадцатая

Оставить Кейт в столь безотрадном положении было нелегко, но сберечь и защитить ее репутацию было куда важнее, здраво рассудил Брэндон.

Вскоре он обнаружил, что заснуть оказалось не так просто. Стоило ему закрыть глаза, как на него обрушились воспоминания – жестокая коллекция картинок военных действий, предпринятых против британских военных кораблей. Разрывы пушечных ядер. Вонь сгоревшего пороха, дым и кровь. Мучительные крики раненых и умирающих.

Прошлое вновь вернулось к нему во время его признаний Кейт сегодня вечером.

Признаний, которые были ему доселе незнакомы, – подобное прямодушие было чуждо ему. Уже один только факт того, что он рассказал ей о своих ночных кошмарах, был примечателен сам по себе.

Он не всегда был таким замкнутым. Перемены начались, когда он вернулся домой после своей первой успешной морской баталии. Имея на руках кровь, он вовсе не желал и не заслуживал того приема, который ему устроили как настоящему герою. Не ожидал он и того, что его семья будет жутко и страшно смаковать то грандиозное поражение, которое он нанес врагу. Его отец торжествовал, мать злорадствовала, а младший брат пребывал в полном восторге.

Что ж, по крайней мере наивность брата проистекала из того, что ему в безбедной и избалованной юности бесконечно скармливали сказки о славных морских победах. Однако, признавал Брэндон, реакцию своих родителей он должен был предвидеть. Его отец всегда был весьма сдержанным человеком с замашками диктатора, а мать оставалась холодной и замкнутой гордячкой. К тому же оба отличались непомерной властностью и мстительностью, когда речь заходила о сохранении их династии и инвестиций в бизнес.

Стиснув зубы, Брэндон перевернулся на узкой койке на другой бок и взбил кулаком подушку. Вне всяких сомнений, он никогда не хотел стать похожим на своего отца или обзавестись супругой, похожей на свою мать.

Перед его внутренним взором вдруг встал образ Кейт. Контраст между этими двумя женщинами был просто разительным. Его мать была холодной эгоисткой, в то время как Кейт оставалась теплой, щедрой и страстной.

Кейт буквально купалась в эмоциях, она жила ими – и старалась изо всех сил расшевелить и Брэндона, несмотря на его сопротивление.

После войны он сознательно приучил себя сдерживать свои чувства. Сосредоточился на том, чтобы стереть из памяти темные и мрачные воспоминания. Намеренно избегал проявления любых чувств, которые могли принести боль. Но сегодня, впервые за много лет, он сознательно приоткрыл другому человеку свою душу и сердце.

И при этом поразился тому, что, поделившись своими чувствами с Кейт, он почувствовал себя… лучше. Странно, но лучше.

Сегодня Кейт заставила его осознать еще одну вещь: он слишком долго оставался один. Одинокий и надломленный, с пустотой в душе. Словно какая-то часть его потерялась по дороге.

Быть может, это было сердце?

И, если так, поможет ли она ему вновь обрести этот утраченный орган?

В принципе, в этом не было ничего невозможного. Кейт пробудила в нем инстинкты защитника и покровителя – проявившиеся с удивительной силой, – но при этом он чувствовал, что и у нее есть кое-что, в чем он сам отчаянно нуждался: это утешительное ощущение того, что ему есть с кем поделиться своими переживаниями и эмоциями. Ощущение близости. Чувство единения.

А на глубинном уровне – неуловимое и ускользающее ощущение радости жизни, ранее неизвестное ему вообще.

Брэндон знал, что никогда не позволит чувствам взять верх над разумом, но в последнее время ему все чаще казалось, что давно забытые эмоции прорываются на поверхность его сознания из самого дальнего и темного уголка души, где он похоронил их давным-давно. В сердце его забрезжил лучик надежды.

И вдруг его поразило осознание еще одного факта: он может попытаться стать тем человеком, которого хочет сделать из него Кейт. И не только для того, чтобы заполучить ее руку в браке, но и ради собственного благополучия.

Если он позволит себе чувствовать, то, быть может, сумеет изгнать пустоту, образовавшуюся внутри него. И, самое главное, не исключено, что тогда он сумеет обеспечить себе будущее с Кейт, которое даже сейчас выглядело настолько недосягаемым, что буквально сводило его с ума.

***

Кейт провела бессонную ночь, просыпаясь всякий раз, когда шхуна проваливалась в пропасть между валами. И когда на следующее утро она заставила себя встать с кровати, то быстро оделась и тут же поднялась наверх, предпочитая оказаться на свежем воздухе, нежели прозябать в душной каюте.

Но зрелище, представшее ее глазам, заставило ее на время забыть о собственных страхах: высоко у нее над головой, на конце горизонтального рея мачты, стоял Деверилл, ухватившись за фал паруса. Наклонившись вперед, чтобы противостоять ветру и качке, он, бросая вызов смерти, выглядел так, словно это для него столь же привычное дело, как для нее – давать отповедь высокомерной матроне из высшего общества в своей собственной гостиной.

Тревожась за него, Кейт затаила дыхание и не сводила с него глаз, пока он наконец не спустился вниз.

– Что вы себе позволяете, рискуя жизнью столь бесшабашным образом? – обеспокоенно спросила она, когда он подошел к ней. – Неужели ваш экипаж не может сам заняться такелажем?

Небрежным движением руки он отмахнулся от ее опасения и ответил, пристально вглядываясь в ее лицо:

– Не люблю бездельничать. А вот вы выглядите бледной.

Вспомнив о собственных треволнениях, Кейт выдавила улыбку:

– Я буду значительно веселее, когда мы достигнем суши.

– Впереди еще одна ночь, хотя я подозреваю, что нас немного потреплет перед этим.

Когда он указал на серые тучи на горизонте, Кейт почувствовала, как желудок у нее сводит судорогой.

Она заставила себя сосредоточиться на настоящем и принялась расспрашивать Деверилла о его кораблях, о жизни на море и той торговой сети, которую создала компания его семьи для импорта и экспорта товаров между Америкой и Европой. Но все это время она чувствовала себя как на иголках, опасаясь нервного срыва.

К счастью, шторм прошел стороной, и вскоре море успокоилось. Но ближе к вечеру она заметила, что на них вновь надвигается буря. Небеса потемнели, а вдалеке засверкали молнии.

Когда порывы сильного ветра принялись выбрасывать на палубу клочья пены с верхушек гигантских волн, тетя и дядя Кейт сошли вниз, уединившись в комфорте и безопасности своей каюты. Вскоре грозовые тучи обрели зловещий вид, а качка усилилась настолько, что сохранять равновесие стало почти невозможно.

Когда сильный ветер стал завывать в такелаже, капитан Галси отправил матросов на реи, чтобы взять рифы у марселей, как объяснил ей Деверилл.

– Скорее всего, это обычный шквал, но на всякий случай Галси обезветрит паруса еще сильнее, оставив ровно столько поверхности, сколько нужно для управления кораблем.

Часом позже хлынул проливной дождь. Деверилл распорядился, чтобы Кейт сошла вниз, и не пожелал слушать никаких возражений.

– Вам небезопасно оставаться здесь, – решительно заявил он.

Ей пришлось подчиниться. Несмотря на то что она крепко держалась за поручни, кренящаяся палуба так и норовила ускользнуть из-под ее ног. Тем не менее она повиновалась с большой неохотой, не желая оставаться внизу, где окажется заперта, как в ловушке, если корабль вдруг перевернется кверху килем.

Кейт миновала люк, спустилась по трапу, после чего, спотыкаясь, чуть ли не на ощупь стала пробираться по полутемному проходу. У первой двери она остановилась, чтобы проверить, как чувствует себя ее тетя, и оказалось, что Рейчел тошнило так сильно, что Корнелий вынужден был дать ей снотворного, чтобы она заснула.

Именно сейчас Кейт отчаянно не хотелось оставаться одной, но места здесь для нее не было, и она вынуждена была уйти к себе в каюту. Осторожно запалив лампу «летучая мышь», она свернулась калачиком на койке, пытаясь отогнать от себя собственные страхи. Но еще сильнее она беспокоилась о Деверилле и его команде, оставшихся наверху и вынужденных сражаться со стихией.

Вскоре буря разыгралась не на шутку. Высоченные волны одна за другой ударяли в деревянный корпус судна, и глухие звуки ударов сопровождались скрипами и стонами шхуны, которую беспощадно трепал ветер. Охваченная тревогой, Кейт старалась сохранить остатки мужества, пока разум ее бомбардировали самые страшные видения из ночных кошмаров.

И вдруг она услышала слабый стук в дверь. Вслед за этим дверь распахнулась, и на пороге появился Деверилл – он был одет в штормовку, а по лицу и волосам его стекали потоки воды. Но он был цел и невредим, и, отметив это, она испытала непередаваемое облегчение.

– Я принес вам холодный ужин, – быстро сказал он, в два шага преодолевая разделявшее их расстояние, – хлеб, сыр и мясо. Мы не можем рисковать, разводя огонь в плите на камбузе.

– Благодарю вас, – ответила Кейт, принимая у него холодные закуски, хотя аппетита у нее не было. – Не хотите остаться и поужинать вместе со мной?

– Мне надо возвращаться. Команда сражается изо всех сил, и Галси нужны все свободные руки на палубе, чтобы справиться с парусами и постоянно откачивать воду из трюма.

– Пожалуйста… будьте осторожны.

Деверилл лучисто улыбнулся:

– Непременно. Я пообещал сопроводить вас во Францию, а я всегда держу слово.

В этот момент шхуна вновь издала совершенно жуткий стон. Кейт переменилась в лице, и Деверилл поспешил успокоить ее:

– Это обычные для корабля звуки во время шторма.