– Лувель заинтересован в том, чтобы как можно скорее начать поисковую операцию. До тех пор пока мы не найдем корабль и не установим, остались ли на его борту затонувшие сокровища, ради которых стоит убивать, он, скорее всего, будет соблюдать условия нашего соглашения.

– Вас беспокоит, что он рано или поздно попытается нанести вам удар в спину? – спросила Кейт.

– Я уверен, что он попытается сделать это. Он сдался слишком легко; куда легче, чем я ожидал. Сейчас он выглядит вполне миролюбиво, но по сути он – кровожадный головорез, причем не из тех, кто легко прощает прошлые обиды. – Деверилл метнул на нее проницательный взгляд. – Признаюсь, мне не понравилось, с каким вожделением Лувель смотрел на вас.

– Мне тоже. Но вам действительно так необходимо было заявлять, что я – ваша chère femme, любовница?

– Да. Он должен знать, что вы принадлежите мне. Он десять раз подумает, прежде чем распускать руки, если будет уверен, что вы согреваете мою постель.

Кейт заколебалась.

– Пожалуй, вам стоит знать, что кровать в доме всего одна.

– В самом деле? А где здесь спальня?

– Вон там, по правую руку от вас.

Повернувшись, он занес саквояжи в комнату. Кейт последовала за ним, глядя, как он ставит их на пол в углу.

Однако он удостоил лишь беглого взгляда единственную кровать, которая, накрытая сине-желтым стеганым одеялом с цветочным узором, была достаточно широкой для двоих. Скинув куртку и закатав рукава сорочки, он ни словом не обмолвился о том, как они будут спать, оставив ее терзаться сомнениями насчет того, что готовит ей грядущая ночь и как они проведут оставшееся до ночи время. И вдруг он предложил, словно прочитав ее мысли:

– Давайте выйдем наружу, там наверняка будет прохладнее.

Кейт с радостью согласилась, потому что в доме было все-таки душновато. Показывая ему дорогу на кухню, она поинтересовалась:

– Хотите что-нибудь выпить? В кладовке есть эль, а еще несколько бутылок вина.

– Я выпью эля, благодарю.

– Через час Габриэлла пришлет нам ужин.

– Вы уже зовете ее по имени?

– Я не хочу обзавестись врагом в ее лице. Собственно говоря, я надеюсь завоевать ее доверие и сделать ее нашей союзницей.

– Я заметил, что вы старались и Лувеля сделать союзником. Он принял вашу лесть за чистую монету. Откуда же ему знать, что ваша уступчивость – чистой воды притворство?

– У меня не было выбора. Он бы ни за что не простил меня, если бы женщина бросила вызов его мужскому обаянию и силе.

Уголки губ у Деверилла дрогнули:

– Сделайте доброе дело, женщина, и принесите мне эля.

Кейт метнула на него высокомерный взгляд:

– Вы слишком уж уверовали в мою покорность. Но не рассчитывайте, что она продлится чересчур долго.

Деверилл коротко рассмеялся:

– Я и не рассчитываю. Кому, как не мне, знать об этом.

Кейт налила ему эля, пока он открывал для нее бутылку вина. С бокалами в руках они пересекли гостиную и через заднюю дверь вышли на крытую галерею, затененную от солнца покатой крышей и соснами.

Плетеный стол и стулья образовали уютное местечко, с которого открывался прекрасный вид на море позади дома. В дельте Жиронды раскинулись песчаные пляжи, ничуть не уступавшие своим собратьям на южном побережье Франции, вот только вода здесь была намного теплее и спокойнее.

Полной грудью вдыхая свежий воздух, Кейт вслушивалась в шепот волн, набегающих на берег внизу. Погода выдалась исключительно приятной, как и вся окружающая обстановка. Откровенно говоря, она не могла припомнить, когда ей было настолько уютно и покойно с Девериллом, и это внушало ей определенные надежды на следующие несколько дней. Проживание с ним в одном коттедже, без постоянного и надоедливого присутствия родных или слуг, могло запросто увеличить их шансы узнать друг друга на глубинном, более интимном уровне.

Ее ожидания вполне оправдались – во всяком случае в том, что касалось первой части вечера. Между ними установилась дружеская, почти домашняя близость, когда они узнавали мелкие подробности друг о друге. Габриэлла прислала служанку, которая принесла им ужин в корзинке: великолепного жареного цыпленка, картофель в кремовом соусе, всевозможные овощи и буханку теплого хлеба.

К полному удовольствию, небо сначала заиграло розовыми и золотыми красками, а потом и потемнело, обещая прелестную летнюю ночь. Кейт от всей души наслаждалась чудесным видом залитого лунным светом моря, а неумолкающий рокот океана создавал незабываемый музыкальный фон.

Примерно через полчаса Деверилл поднялся на ноги:

– Я иду спать. Не хотите присоединиться ко мне?

Он встретился с нею взглядом. Она не могла угадать, о чем он думает, но он явно намеревался разделить с нею ложе.

– Да, – пробормотала она, и он помог ей подняться на ноги.

Они отнесли тарелки на кухню. Пока Кейт убирала остатки их ужина, он зажег лампу.

Деверилл взял ее под локоть, отчего у нее по руке пробежали мурашки, и сопроводил в спальню, где и начал раздеваться. Сначала он снял шейный платок, затем сапоги и чулки, следом настала очередь сорочки.

Затаив дыхание, Кейт смотрела на его мускулистую грудь, хорошо видимую в свете лампы, но успела отвести взгляд от его облегающих бриджей, прежде чем он сбросил и их.

Мгновением позже он окликнул ее:

– Кейт, любимая…

Сердце замерло, а потом гулко застучало у нее в груди, когда она увидела его во всем нагом великолепии. Деверилл обладал смуглой внешностью и опасной красотой, при виде которой у женщин подгибались колени, и она точно не была исключением.

Выражение его глаз заставило ее вспомнить ту штормовую ночь, то, как восхитительно он занимался с нею любовью и как его великолепное тело двигалось на ней, проникая между ее бедер.

«Перестань таращиться на него, безмозглая дурочка». Последнее, что должен был знать Деверилл, – то влияние, которое оказывал на нее вид его обнаженного тела, но, очевидно, она безнадежно проигрывала и эту борьбу.

– Идите ко мне, моя любовь.

Когда она повиновалась, он медленно наклонил к ней голову. Губы его были нежными и мягкими, когда он накрыл ими ее губы… но, скорее всего, он лишь дразнил ее, потому что, вместо того чтобы обнять, он вдруг отступил на шаг.

– Теперь ваша очередь, – негромко скомандовал он.

Он привалился плечом к притолоке и стал смотреть, как она снимает с себя одежду. Его обнаженное тело отвлекало ее бронзовой от загара кожей и четко прорисованными канатами мышц, но, судя по его пристальному взгляду, он тоже получал наслаждение от зрелища, которое предлагала ему она.

Последним предметом ее одежды стала нижняя рубашка, и, оставшись перед ним совершенно обнаженной, Кейт ощутила себя уязвимой и незащищенной. Несколько мгновений он хранил молчание. Румянец на ее щеках стал жарче, ведь он и не думал отводить от нее взгляд, восторгаясь ее обнаженной грудью и золотыми завитками между ее бедер.

Ее смятение и напряжение нарастали, пока все ее тело не объял жар предвкушения.

– И что теперь? – спросила она наконец.

– Действительно, что? – В глазах его таилось понимание, и он ласково улыбнулся ей – и даже эта насмешливая улыбка была неправедно привлекательной.

Он шагнул к ней, оказавшись достаточно близко, чтобы она ощутила жар его тела, что было очередным способом соблазнить ее, как она подозревала. От его близости каждый нерв ее дрожал, как натянутая струна.

Кейт впилась жадным взглядом в его губы. От желания ощутить прикосновение его рук и оказаться в кольце их объятий, сулящем безопасность, по телу ее прокатилась сладостная дрожь.

А потом Деверилл неожиданно повернулся, подошел к шифоньеру и вытащил оттуда одеяло, которое расстелил на ковре.

– Я буду спать на полу.

Его слова ошеломили ее:

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что предоставляю кровать в ваше распоряжение.

– Вовсе не обязательно проявлять такое благородство, – запротестовала Кейт.

– Это не благородство, а инстинкт самосохранения. Искушение будет слишком велико, если я лягу спать рядом с вами.

Она почувствовала себя лучше, сообразив, что тоже искушает его.

– Мы с вами уже были близки. С таким же успехом можно продолжить начатое.

– Эта причина недостаточно хороша.

Она недоуменно нахмурилась.

– Там, на кладбище, вы сказали, что я должна хотеть вас не только ради утешения. Что ж, я готова.

– Очень рад слышать это. Но я принял обет безбрачия.

– Прошу прощения? – опешила Кейт, застигнутая врасплох. – С какой это стати?

– Во-первых, есть такой маленький вопрос чести.

Кейт раздраженно вздохнула.

– Я не понимаю. В Англии вы предпринимали многочисленные попытки соблазнить меня. А теперь в вас вдруг заговорила совесть?

– Но здесь, не имея привилегии брака, мы будем жить во грехе.

Что ж, для ее семьи в этом не будет ничего нового, подумала Кейт. Уайлды привыкли к грехопадению. Уголки ее губ приподнялись в ироничной усмешке:

– Даже моя тетка Рейчел не возражает против романа между нами. Собственно говоря, она даже снабдила меня специальными губками, чтобы я не забеременела.

– В самом деле? – От подобного откровения брови у Деверилла взлетели на лоб, но он покачал головой. – Мой ответ – по-прежнему нет. Я решил, что вы правы. Нам нужно время, чтобы между нами возникла более глубокая связь и чтобы плотское вожделение не туманило наши суждения. Что сводит физические контакты к минимуму.

Она потеряла дар речи. Как она может завоевать его любовь, если он отказывается прикасаться к ней?

Видя, что она молчит, он слабо улыбнулся ей, и эта улыбка привела ее в ярость.

– Вы сами выдвинули условия нашей помолвки, помните? Вы хотели посмотреть, возможна ли между нами привязанность глубже плотской.

– Да, но я подумала, что теперь, после того как мы занимались любовью прошлой ночью…

– Вы хотели, чтобы за вами ухаживали в романтической манере, без соблазнения, что я и намерен сделать.