Наконец, мы подъезжаем к пункту назначения. Луна светит ярче фонарей, освещая тёмную дорожку, больше похожую на тропу для зомби из фильма ужасов, вдоль которой тянут пока ещё голые тощие ветки низкие яблоньки.

— Куда мы приехали? — тихо спрашивает Алёнка, кутаясь в мой пиджак. Думаю, ей не столько холодно, сколько страшновато. — При такой скорости я совсем не поняла, куда ты меня привёз.

— Понравилось? — смеюсь я, ставя байк на подножку, укрепляя шлем, чтобы не мешал.

— Н-не оччень, — её зубы немного стучат. Я снимаю шлем и с её головы, стараясь не дотрагиваться подушечками пальцев до щёк.

— Ну и зря, — делюсь я и говорю сущую правду: — Я испытал настоящее удовольствие!

Она немного краснеет, и это отвлекает мысли девушки от того, о чём она только что думала.

— А он муху в уголок приволок! — страшным голосом цитирую я сказку «Муха-цокотуха» прямо в ухо Алёнке, чтобы ещё больше усилить атмосферу гнетущей обстановки.

— Перестань! — легонько бьёт она меня в грудь своим тощим кулачком. — Не смешно!

— А по-моему, даже очень! — я достаю рюкзак из кустов, припрятанный сегодня вечером и беру её за руку. Тяну за собой, и Алёна повинуется, доверяя мне свою жизнь. От этой мысли сладко горчит на языке, съёживается в маленький комок сердце. Потому что всё это – первый и последний раз для нас. Первый. И последний.

Мы медленно в полной тишине подходим к забору.

— А вот тут нужно немного постараться, — говорю я. Она вскидывает брови. — Лезь через забор!

— Я не полезу! — она снова сжимает губы, хотя у самой в глазах плещется океан веселья. — Даже не думай, болван! Я в платье и на каблуках! Тем более, это запрещённое место!

— С чего ты взяла, что это запрещено? — деланно удивляюсь я, перекидывая аккуратно рюкзак через забор.

— Если бы было разрешенное, мы бы не крались сюда ночью! — хихикает она.

— Справедливое замечание, — я нагибаюсь и без спроса стягиваю с неё каблуки. Тоже перекидываю их через забор.

— Эй, ты переходишь границы! — она смеётся, и потому просто не может сделать мне серьёзный выговор.

— Границу переходишь и ты, — я в два счета перекидываю вес своего тела на ту сторону и быстро приземляюсь по другую сторону преграды. — И чем скорее, тем лучше!

Она мнётся пару секунд, но потом всё же принимает нужное, верное решение: встаёт босыми ступнями на железо ограждения. Покачивается немного, а после подпрыгивает и перемахивает через верх.

Я успеваю удержать её за упругий зад, а она, почуяв это, тут же с возмущением начинает пыхтеть.

— Руки! Руки! — от смеха, что попала в такое смешное положение, она не может спокойно закончить предложение. — Хватит!

Я тяну её на себя, и, наконец, она отталкивается от забора и опадает в мои объятия. Тут же неосознанно задерживаю дыхание. Моё сердце буквально разваливается на части, на огромные куски, а руки буквально зудят от желания привлечь её к себе ближе, пригладить волосы, дотронуться до щеки. Мне сладко и больно прижимать её к своей груди – потому что точно знаю, что без неё мне будет очень непросто, но рядом с ней – невыносимо.

С тяжелым вздохом отстраняю её от себя, убедившись, что она уверенно стоит на ногах. Ищу на земле туфли, преклоняю перед ней колено, и, как Золушке из сказки, помогаю надеть обувь. Она держится за моё плечо, тихонько, легко, и я сжимаю зубы – потому что хочу привлечь эту руку к себе, поцеловать тыльную сторону ладони, услышать её пульс.

Но с этим нужно заканчивать скорее, и я резко встаю на ноги, бодрым шагом двигаюсь вперёд, в темноту, предлагаю Алёне догонять меня.

Былая неловкость тает без следа – нам немного смешно и чуть-чуть жутковато находиться здесь, в неизведанном для девушки месте, а я же просто настраиваюсь на её волну, чтобы помочь прочувствовать этот день от начала и до конца.

Наконец, тропинка заканчивается маленьким ограждением.

— Снова забор? — угрожающе она покачивает указательным пальцем. — Ну уж нет, никаких заборов! Моё платье снова не выдержит такой нагрузки!

— Оно терпело твои бёдра весь вечер, а тут не сможет выдержать какой-то активности? Пф! — смешу я её и лёгким движение руки открываю неприметную калитку.

Алёна проходит за мной и наконец узнаёт то место, куда я её привёз.

— Это же зоопарк! — она хлопает в ладоши.

— Да, я знаю много тайных троп в привычные для тебя места. Ну и непривычные тоже.

— Надо же, сто лет тут не была! — смеётся она.

— Я тоже так подумал, и решил привезти тебя прямо сюда.

Помогаю ей пройти через небольшое заграждение, и мы оказываемся в полукруглом вольере для слона. Он огромной громадой стоит рядом, переминается с ноги на ногу.

— Ой, а это не опасно? Он нас не затопчет? — Алёнка немного начинает дрожать от страха, хотя, возможно, озноб вызван запахом приключения, которым пропитан весь сегодняшний вечер. Её вечер.

Я достаю из рюкзака тёплый плед, расстилаю его на земле, помогаю ей на него сесть удобнее, сверху укрываю пледом потоньше – знал, что придется красть её из дома в одном платье.


Тут же с жестом фокусника выуживаю из недр большой сумки несколько больших свечей, поджигаю их и устанавливаю рядом крохотный фонарь, чтобы добавить света. Алёна восторженно ахает на все мои манипуляции, но молчит, видимо, не находя слов. Я с улыбкой достаю пару фужеров и открытую бутылку белого вина – совиньон всегда ассоциируется у меня с нежностью и заботой, - выуживаю подготовленное нарезанное фруктовое и сырное ассорти, располагаю всё это в близости друг от друга, и, наконец, присаживаюсь рядом.

— Вуаля, — протягиваю ей фужер с вином. — Всё для вас, мисс, в ваш день рождения.

— Дени-ис, — мягко произносит она моё имя, и от этого моё сердце начинает биться чуть чаще, чем ему следовало бы. — Это так…

— Очешуительно? Уникально? Креативно? — подзуживаю я её, и она легко смеётся, запрокинув голову, явно получая удовольствие от того, во что превратился е личный праздник.

— Можешь не скрывать своих эмоций, и говорить так, как есть: я – бог. Единственный и неповторимый!

— Дааа уж, что есть, то есть, — хихикает она и отпивает из фужера. Глаза потеплели, щёки раскраснелись, она с удовольствием улыбается и явно кайфует. Как и я.

— Раньше мы с отцом каждый мой день рождения приходили в зоопарк, когда я был малышом. Это было нашей традицией, которая, конечно же, прекратилась со временем. Но у меня навсегда осталось впечатление, что звери ждут того часа, чтобы поздравить меня с моим праздником, пожелав всего того, что желают близкие друзья.

Невесело вздыхаю, но заставляю свои глаза улыбаться.

— Я дарю эту свою традицию тебе.  Кто знает, что станет с нами дальше, в будущем, это будет для тебя моим самым драгоценным подарком.

— Дэн, это так…— она смотрит во все глаза на меня, и мне кажется, читает всё, что творится в моей душе.

— Все эти фальшивые приёмы, нужные улыбки нужным людям – это, конечно же, хорошо, но ещё лучше, когда у тебя есть что-то для души. Я думаю, ты оценишь этот момент.

Я включаю на телефоне легкую блюзовую композицию и показываю на небо. Там начинают разгораться звезды, которых не увидишь из города, и Алёнка восторженно глядит на них. А я – с не меньшим восторгом – гляжу на неё.

— Ты очень близок с отцом? — спрашивает она, помедлив.

— Да…и нет… — раздумываю над ответом. — В какой-то момент он полностью ушёл в бизнес, думаю, что только ради того, чтобы отвлечься от мыслей о предательстве матери, ну и тогда мы потеряли связь. Конечно, мы общаемся, звонки и прочее, но… той душевной теплоты уже нет.

Думаю о том, что немного лукавлю при этих словах сам с собой – отец всё также любит меня, как и я его. Просто… всё довольно сложно. Как и все отношения с другими людьми у меня в последнее время…

— Про маму не буду спрашивать, — хихикает она прямо в фужер.

— Да, — тяну с улыбкой. — Это ты у нас ребенок номер один, а я так… сбоку припека.

— Не говори так! — вспыхивает она. А потом повинно опускает голову – понимает, что в моих словах содержится истина.

— Ты знаешь, чем займёшься в будущем? Какие у тебя мечты? — решаю перевести я тему разговора.

— Мечты? — она задумчиво кусает губу. — Их много…

Она снова замолкает и думает о чем-то своём, глубинном, личном, снова смотрит на небо, считает звёзды и улыбается вдруг сама себе.

— Ну, так выпьем же за их исполнение! — тяну к ней фужер, чтобы чокнуться.

— Ой, ты же за рулем! — с негодованием смотрит она на лёгкий алкоголь в моей руке. Мне хочется рассмеяться в голос, но я удерживаю серьёзное выражение на лице.

— Мне ты можешь доверять, Алёна. Когда ты со мной, я держу себя в руках и не позволяю себе лишнего. Тем более не могу позволить себе подвергнуть тебя риску.

Она очень цепко глядит на меня, понимая, о ЧЁМ конкретно я говорю ей, и кивает, принимая.

Мы еще немного молчим, каждый думая о своём, слушаем музыку, поглядывая друг на друга. И этот маленький момент спокойного, тихого счастья, буквально впивается мне в мозг, сердце, прижигается татуировкой в воспоминаниях. Я точно знаю, что буду хранить их в себе до гроба, точно также, как и она.

* * *

Наше время заканчивается – свечи оплывают, становится холоднее, да и знаю, что скоро охранник пойдёт со своим традиционным ночным дозором, а потому помогаю подняться Алёне с нашего импровизированного ложа, убираю всё в рюкзак и помогаю ей добраться таким же путем до байка у служебного входа.

Мы мчим до дома в полной тишине, чувствуя сердцебиения друг друга. Она – ладошкой, прижимаясь к груди, а я – спиной, ощущая, как хаотично колотится её нежное и маленькое сердечко…

Притормаживаю под фонарем недалеко от входа в дом – не хочу, чтобы мать увидела меня по камерам слежения и устроила выволочку - она это может.