Постояв на остановке, я увидела достаточно полных маршруток, чтобы понять, что не хочу в них садиться. Я не вынесу еще и такой духоты. Никогда так не делала раньше, только наблюдала за другими, но не составило труда махнуть рукой у дороги и поймать попутку.

Через двадцать минут я стояла у моря, смотрела на серые волны и чувствовала, что потихоньку начинаю приходить в себя. Не знаю, сколько прошло времени, но уже изрядно стемнело, когда я поняла, что смогу вернуться в квартиру и смогу выдержать тишину молчавшего телефона.

Осмотревшись, увидела, что отдыхающих словно волной слизало, кроме меня по песку бродило еще несколько человек, и я поспешила уйти. Глянула на мобильный – половина одиннадцатого, ни одного пропущенного вызова, ни одного незамеченного смс – ну да, пора. Пора перестать надеяться и возвращаться в обыденность.

На этот раз я могла и хотела поехать на маршрутке, но пока ждала, ни одной не было. Вечером они ходили не по графику, а как вздумается, так что я поняла: если бездействовать, можно и рассвет на обочине встретить. Вся надежда была на попутку, и когда я увидела огни машины, отчаянно замахала рукой.

К моей радости, машина остановилась. «Жигули», да и какая разница? Я была бы рада и «Запорожцу». Приоткрыв дверь, я с надеждой посмотрела на профиль седовласого водителя и назвала адрес. Он кивнул, и я поспешно села на заднее сиденье. Машина тронулась, но мне вдруг захотелось курить, и я достала из сумочки все ту же пачку сигарет и зажигалку.

- У вас курить можно? – уточнила вежливо.

- Только на переднем сиденье, - сказал водитель, но когда я послушно закинула сигареты и зажигалку в сумочку, машина остановилась. – Пересядь, так будет удобней.

Никогда не садилась на переднее сиденье, если ехала в такси. Во-первых, мне казалось, что на заднем удобней, а во-вторых, в какой-то передаче о криминале услышала и запомнила совет: если водитель незнаком, лучше сесть на заднее сиденье. Правда, только в том случае, если кроме водителя и вас, в машине никого больше нет.

Но здесь меня как черти дернули – и закурить вдруг, и согласиться пересесть на переднее сиденье. Наверное, потому, что в душе каждый надеется, что все плохое произойдет с кем-то другим, а не с ним.

Вот и я даже предположить не могла, к кому подсаживаюсь поближе. И только когда водитель повернулся, меня парализовал страх. Лицо в ямах, как после оспы, седые волосы всклокочены, в глазах застыли злость, ненависть и смех одновременно. Никогда не видела таких прозрачных и таких диких глаз.

- Дверь не закрыта, - упрекнул водитель, и…

Я чуть не закричала, когда его рука прошла в миллиметре от моего лица. Но когда он просто закрыл плотно дверь, облегченно выдохнула и мысленно упрекнула себя за ребячество. Глупость какая: думала, что он даст мне пощечину. Правильно говорят, что у страха глаза велики. Он – обычный человек, которому не повезло родиться красавцем, он просто устал.



Глава 12


Даже когда ловил себя на том, что часто смотрю на пассажирку и любуюсь легкой улыбкой, с которой она смотрит на мелькающие за окнами пятна мегаполиса. Даже когда с жадностью слушал ее смех, когда я остановил машину у парка и потянул Алису на поиски сладкой ваты. А сам, прекрасно зная, где она продается, кружил по аллеям.

- Кажется, это там, - она все же заметила точку, возле которой изредка останавливались дети.

Даже когда я взял ее за руку, разворачивая в другую сторону и предложил:

- Давай притворимся, что мы здесь не по заданию, а просто гуляем.

И даже тогда, когда она согласилась, и молча пошла со мной рядом. Не вырывая своей руки из моей.

Мне нравился парк в этот день. Нравилось бродить у пруда, по которому плыли жирные серые утки. И нравилось понемногу вытягивать из своей собеседницы то, чем она ни с кем не делилась - как ей в голову приходят истории.

- Боишься, что, пока отсыпаешься, какой-то голос нашепчет мне взять нож и так же, как ты, бесцеремонно войти на чужую территорию? – смеется она, потом спохватывается. – Прости. Мы же решили попытаться начать все заново.

Я не поправил ее, хотя и заметил ошибку.

Я не предлагал начинать все заново.

Всего лишь предложил притвориться.

И я не выпустил ее ладонь, когда она захотела спуститься к пруду, хотя и видел, что там грязно, сыро после недавнего дождя, и вся эта грязь потом будет в машине. Плевать. Спустился с ней вместе, смотрел на выводок пернатых, которым до нас не было дела. И до нас, и до того, о чем говорила Алиса.

Слушал ее и хренел. Торчать за компом по пять-восемь часов, чтобы написать то, что можно прочесть за пару минут. И то, над чем кто-то, как я, может тупо поржать.

- Ты кому-нибудь показываешь то, что пишешь? – спрашиваю, с удивлением чувствуя, что начинаю закипать при одной только мысли о хейтерах, которые могут уже ее доставать.

- Мама и сестра знают, что я что-то пишу, - пожимает плечами. – Подруги нет, они вообще не читают. Их трудно заставить прочесть даже то, что задают в школе, так что… Ты – мой первый читатель.

Пока я обдумываю, как деликатней соврать, что у нее все не так плохо, она добавляет:

- Единственный и, скорее всего, последний.

И все мои благие намерения, все мысли про ложь во спасение рушатся от этих слов и ее быстрого серьезного взгляда.

Понимаю, что она говорит об историях, а мозг воспринимает ее слова, как признание.

Мне.

Единственный и последний…

Смотрю на ее губы, так пристально смотрю, что глаза начинает резать, как будто в них бросили горсти песка.

А потом поднимаю руку и провожу пальцем по ее нижней губе, которая податливо приоткрывается, и…

Блядь!

Опускаю ладонь, соврав, что мне что-то там показалось. И, жестко сжав ее руку, разворачиваюсь и тяну в сторону сладкой ваты.

Она смеется, не понимая, куда мы спешим.

А я сжимаю ее ладонь еще чуть сильнее, заставляя ее практически бежать за собой, как это делают родители с маленькими детьми. Так проще. Дурь выходит из головы. И да, так легче вспомнить, что она действительно еще маленькая.

Слишком маленькая для того, что пронеслось в моих мыслях, когда ее губы расслабились под натиском моих пальцев.

- Какая встреча… - ехидно протянул он.

И вот это его ехидство и холодный взгляд сработали, как ледокаин, – я успокоилась, перестала дрожать и во время секундной паузы подсказала:

- Да. Неприятная.

Мужчина хмыкнул, осмотрел меня с ног до головы и вкрадчиво так напомнил:

- Кажется, вы уверяли, что возможный руководитель вам не понравился…

Осмотрев его в свою очередь, я отметила, что деловой костюм ему так же идет, как и обычные джинсы, но равнодушно пожала плечами и честно заверила:

- С тех пор мое мнение не изменилось.

Он взял секунду на размышления и, судя по взгляду, неохотно, но все же пришел к выводу, что я могу находиться в бизнес-центре не обязательно ради него. А чтобы он в этом окончательно убедился, я перевела взгляд на подругу, потом взглянула на моделей, так и топчущихся у дальней стены, бегло осмотрела небольшую группу людей, вышедших из одинокого лифта, и так как Матеуш все еще стоял напротив меня, вернулась взглядом к нему.

- Значит, вы здесь не ради работы… – медленно, словно не веря своим же словам, произнес мужчина.

- У вас такое искреннее изумление, - не удержалась я от улыбки, - будто за вами гналась толпа девушек и уверяла, что мечта всей их жизни – стать вашим секретарем! А едва вы от них отбились, как - раз… и одна из них снова у вас на пути! То есть, я!

- А разве это не так? – поинтересовался он.

Поинтересовался совершенно серьезно, и… я не удержалась от смеха.

- Нет, - отсмеявшись, немного его успокоила. – У меня более коварные и далеко идущие планы. И не в отношении вас.

Чтобы окончательно успокоиться, я снова перевела взгляд на подругу и…

- У вас слишком большие и темные очки, - услышала замечание Матеуша. – Не переживаете, что пропустите того, кого ждете?

Недоуменно взглянув на мужчину, я пожала плечами и не стала ничего объяснять. Более того, из упрямства хвастливо добавила:

- Я все в них прекрасно вижу. А то, что мне надо, даже в абсолютной темноте рассмотрю.

- Уверены? – как-то уж очень мягко прозвучал его голос, и мне бы остановиться, но…

- Естественно! – поддакнула я. – Тем более что иногда темнота даже нравится.

- Ну что ж… - в зеленых глазах Матеуша открыто плескалось ехидство. – Будет интересно увидеть… лично…

- Матеуш Леславович! – от двери к нему стремительно направился какой-то мужчина в черном костюме.

Я машинально повернула голову, а в следующую секунду услышала щелчок пальцев, странный ползущий звук и…

Холл здания погрузился практически в кромешную темноту.

Не знаю, как это получилось всего за одну секунду, но погасли не только лампы, каким-то образом удалось потушить даже солнечные лучи, заглядывавшие в многочисленные окошки!

Где-то послышались изумленные возгласы. Кто-то, придя в себя, стал стучать по двери застывшего на полпути лифта. Кто-то кому-то наступил на ногу и теперь извинялся. Кто-то начал передвигаться наощупь. Лариса пыталась выяснить у охранников, что случилось, и за что-то негромко их упрекала. Мужчина, который спешил сказать что-то Матеушу Леславовичу, потерялся в образовавшейся темноте и пока не напоминал о себе. А Матеуш…

- Ну как? – услышала я его тихий голос.

Но почему-то он раздался не напротив, а позади меня…. Более того, у моего левого уха…

- По-прежнему утверждаешь, что легко можешь увидеть, что тебе надо? – последовал новый вопрос уже у моего правого уха.

Мне показалось, что по моей шее скользнул легкий ветерок, и я поежилась. Повернув голову на голос мужчины, коснулась чего-то удивительно нежного, и…