Ее скользкий язычок робко касается моих губ, и я слышу глухой хриплый стон. Кажется, мой собственный. Мне хочется попробовать ее всю. Целиком. Исследовать ее тело пальцами, губами, языком… Жадно, как подросток-девственник, шарю по ее телу, а в голове взрываются разноцветные петарды. Сжимаю грудь. Перед глазами стоят ее молочно-розовые, нежные соски. И ткань не мешает мне катать их между пальцами, превращая в маленькие твердые вишневые косточки. Черт, как я хочу содрать это чертово платье, зарыться лицом между ее грудями, втянуть теплый девичий запах. Поздороваться языком с каждой, даже самой крошечной родинкой. Начертить на ее теле все позы, в которых мечтаю ее взять. Расстегнуть лифчик и навсегда запечатлеть в память этот момент, когда чашечки висят на груди перед тем, как упасть на пол и обнажить, наконец, тугие белесые холмики. У Ягодки они почти фарфоровые, я помню. Наверняка она никогда не загорала топлесс, как мои предыдущие любовницы. И сейчас меня это отчего-то сводит с ума: вечный загар, которым покрывают себя статусные телочки, делает их одинаковыми. Напоминает о резине или дешевых моделях для старых выпусков «Плей боя». Мне даже разонравилась порнушка с этими искусственными куклами. Губы, сиськи, ногти, брови… Черт, как кукольный мультик смотришь. А Ягодка… Она настоящая. С живыми реакциями, с аппетитной белой грудью и выпирающими ключицами. С ней я снова чувствую это волнение от того, что вижу голую женщину. Что-то запретное, дразнящее и напрочь срывающее крышу.

Увлекшись и осатанев от болезненного возбуждения, я сжимаю ее сосок, и она, ахнув, отталкивает меня.

 – Артем… – прерывисто выдыхает она. – Не надо… Пожалуйста…

Блядь, она долго будет надо мной издеваться?! То подпускает ближе, то снова хочет ускользнуть? Кем она меня считает? Железным, мать его, дровосеком?! Или ей нравится, что я, здоровый взрослый мужик, рядом с ней превратился в гребанного онаниста?!

Да, я в курсе, что она девственница! И что теперь, сдохнуть? Она ведь не из тех, кто бережет свой цветок для принца?! Непохожа на полоумную замороченную девицу. Просто сложилось так. Или парня нормального не было. Когда-то это должно случиться?! Я не фанат целок, не из тех больных ублюдков, которые готовы вываливать тысячи евро за то, чтобы увидеть на члене кровь. Я просто хочу Олесю. И будь я проклят, если она не хочет меня так же сильно! Так какого хрена она все усложняет? Мы просто целуемся, я не буду трахать ее в каком-то сортире. Это просто начало, потом мы можем поехать домой или снять номер… Я сделаю так, что нам обоим будет приятно.

 – Тебе ведь нравится, – я глажу ее животик, и она неосознанно выгибается мне на встречу. Накрываю ладонью лобок, и ее лицо искажается от смеси наслаждения, страха и дикой борьбы с собой.

 – Это неправильно… У нас ничего не выйдет… – говорят ее губы, хотя тело кричит о том, что выйдет, да еще как.

 – А что должно выйти? – я покрываю короткими поцелуями шею, облизываю впадинку между ключицами, языком чувствую бешеное биение пульса. – Нам будет хорошо… Так сладко, как ты себе даже представить не можешь. Я покажу тебе, что такое настоящий секс…

 – Глупо… Перестань… Я не хочу…

 – Вранье, – я приспускаю платье, любуюсь налитыми грудями, зажатыми в тиски лифчика. Ничего-ничего, сейчас я вас освобожу, девочки. У вашей хозяйки полно тараканов, но мы-то с вами знаем, как отлично провести время…

Одно движение – и я ощущаю в своих ладонях приятную тяжесть женской груди. С Олесиных губ слетает судорожный вздох, голова запрокидывается. Как давно я ждал этого момента! Как хотел подержать их в руках! Нежно сжимаю, как самую настоящую драгоценность. Терпеть нету сил, и я поправляю член, позволив ему выпрямиться на всю длину вертикально.

Этот жест не ускользает от внимания Олеси, и она, будто очнувшись, испуганно моргает.

 – Ты рехнулся?! Нет! Я не буду!..

 – Я ни о чем и не просил, – шепчу, прежде чем наклониться к ее обнаженной груди и втянуть в рот сосок, плотно обхватив губами. Мать твою, у них и правда ягодный привкус. Катаю тугие шарики на языке, облизываю ареолы, чувствуя каждый пупырышек. Фак, это лучшее, что побывало у меня во рту за всю мою жизнь. Вот бы посадить ее сверху и смотреть, как она прыгает на мне прекрасной наездницей, любоваться, как качаются перед глазами ее груди с бесстыжими возбужденными сосками. Готов кончить от одной мысли об этом.

 – Прекрати сейчас же… – она вцепляется в мои плечи, но не слишком понятно, оттолкнуть она меня хочет или притянуть ближе. Голос дрожит от желания, из глубины рвутся хрипловатые протяжные стоны. Мне стоит нечеловеческих усилий сдерживаться и не задрать ей юбку, прямо сейчас. Будь это любая другая девушка, я бы уже приподнял ее за попку, прижал к стене и, сдвинув в сторону влажную полоску трусиков, вошел в горячую узкую дырочку на всю длину. Боже, я сегодня умру… Яйца ломит, еще немного, и они тупо взорвутся в штанах.

Олеся станет моей. Сейчас, позже… Неважно. Мы переспим, и она отлично это понимает.

 – Что именно прекратить? – я глажу ее бедра, приподнимаю юбку, пробираюсь к аппетитной попке и сжимаю ее, не сдержав гортанный рык. Что же ты со мной делаешь, Ягодка? – Вот это? – слегка прикусываю сосок. – Или это? – шлепаю ее по заду, представляя, как сладко будет это делать во время секса.

 – Мы не должны! – она стряхивает мою руку, отталкивает меня и прикрывает грудь. Вот же кайфоломщица! Кого ты наказываешь сейчас – меня или себя? Кто еще сыграет на твоем теле такую симфонию стонов? Кто научит тебя получать удовольствие, если не я? Неужто ты думаешь, что твой проклятый мент знает, с какой стороны у женщины точка G? – Артем, нет! Слышишь?! Мы не будем заниматься сексом!

 – А звучит так, как будто ты себя в этом пытаешься убедить. И не особо успешно, – насмешливо смотрю в ее потемневшие от страсти глаза.

 – Ты самовлюбленный нарцисс, ясно тебе? – она пытается изобразить гнев, хотя я-то вижу: потряхивает ее сейчас совершенно по другой причине.

 – То есть ты меня не хочешь?

 – Какое это имеет?.. – начинает она, но осекается и закусывает нижнюю губу, от чего член снова неистовым жеребцом рвется из джинсового стойла. – Нет. Не хочу.

 – Правда, что ли? – от такой неприкрытой и наивной лжи становится дико смешно. Боже, она со стороны-то себя сейчас видит?

 – Что, так трудно поверить, что кто-то не сходит с ума от желания прыгнуть тебе в постель?

 – Трудно поверить, что девчонка, которая течет, как ненормальная, пытается мне солгать.

 – Это бред, ясно? Если ты озабоченный извращенец, это не значит, что остальные такие же.

 – Вот как? – усмехаюсь я и дразняще провожу пальцем по ее шее, наблюдая, как ее кожа снова покрывается мурашками. – А хочешь пари?

 – Споры для идиотов.

 – Боишься?

 – Детский сад какой-то…

 – Боишься, – уверенно констатирую я, а мысленно считаю: «Три… Два… Один…»

 – Ладно, – как по команде выдает Олеся. – Что за дебильное пари?

Я расплываюсь в коварной улыбке. Вот так, мой милый мотылек. Ты попалась. Ловушка захлопнулась, и просто так ты отсюда не выйдешь.

 – Ставлю свою «бэху», что ты меня хочешь.

 – Бред какой! Тебе что, машина не нужна?

 – Ну, если я до сих пор не научился разбираться в женщинах, лучше мне ездить на велосипеде, – развожу руками. – Но вот если я не ошибся, и ты сейчас изо всех сил держишься, чтобы не запрыгнуть на меня верхом, то тебе придется платить.

 – Как?

 Я тянусь к ее уху.

 – Ты кончишь здесь. Со мной. Позволишь довести тебя до оргазма.

Олеся вздрагивает.

 – С ума сошел?! Я не буду заниматься сексом в туалете!

 – А кто говорил про секс? Только не притворяйся наивной, Ягодка. Ты отлично знаешь, что есть масса способов получить удовольствие без члена.

 – Окей, – она расправляет плечи и старательно косит под училку начальных классов. – Я тебя не хочу. Давай ключи. И учти: я сниму на телефон, как ты поедешь домой на велосипеде.

 – Э, нет, моя сладкая, так не пойдет. Мне нужны доказательства, – я снова задираю ее юбку.

 – Что ты… Нет, прекрати… – возмущается она, но я не привык верить на слово. Тем более – таким маленьким бессовестным врушкам. Не обращая внимание на ее попытки выкрутиться, я ловко пропускаю руку между ее бедер, пробираюсь под трусики… О, да, это даже круче, чем самые смелые мои фантазии. Там так горячо и мокро, что удивительно, как еще на полу под нами не растеклась полноценная лужица. Вынимаю пальцы и подношу к ее лицу: они красноречиво блестят от влаги.

 – Не хочешь, значит? – демонстративно погружаю пальцы в рот и, прикрыв глаза от наслаждения, облизываю. – М-м-м… А на вкус, как будто еще как хочешь.

 – Извращенец! – в который раз краснеет она. – Это не гигиенично!

 – Зато так приятно… Хочешь попробовать?

 – Катись ты! – она свирепо поджимает губы. – Ты все равно не сможешь довести меня до оргазма!

 – Еще одно пари? – вскидываю бровь. – Давай так: если смогу, то сегодня вечером ты придешь ко мне в спальню, и мы вместе будем принимать душ. Обещаю потереть спинку.

 – Иди к черту, понял? Больше никаких пари!

 – Нет – так нет, – улыбаюсь я. – Но за предыдущее тебе все-таки придется расплатиться.

Ее щеки становятся пунцовыми, по груди расползаются красные пятна. Явно бесится, но не хочет передо мной спасовать. Что ж, разве не этого я добивался? Один – ноль, детка. В мою пользу.

 – Вперед, – она с видом пленного партизана опускает руки по швам и задирает подбородок. – У тебя пять минут.

 – Ты так течешь, моя милая, что я управлюсь быстрее. Одно условие: не мешай.

 – Плохому танцору…

 – Не пытайся меня разозлить, не выйдет. Подними руки за голову и стой так. А будешь жульничать, я начну так громко стонать, что  и Инесса, и ее секретарша поймут, чем мы тут с тобой занимаемся.