– Жена Йена беременна, – она нахмурилась, все еще погруженная в свои мысли. – Значит, она смертная?

– Да.

Она повернулась к нему.

– И их ребенок будет таким же гибридом, как дети Шанны?

– Да. Есть уже и другие. У Жан-Люка и его жены – близнецы.

– У них есть и человеческие, и вампирские черты?

Коннор кивнул.

– Они выглядят как нормальные дети, бодрствуют днем и едят настоящую пищу. Но у них есть и другие... дары, такие как левитация, телепортация, способность исцелять.

Ее глаза расширились.

– Как интересно. Мне бы очень хотелось познакомиться с некоторыми из этих детей, – она вздохнула. – Но я боюсь, что это будет слишком опасно.

Коннор пожал плечами, доставая бутылку из микроволновки.

– Наше сообщество всегда имеет дело с какой-то опасностью. Казимир и его Недовольные хотели бы уничтожить нас всех. И если мир смертных когда-нибудь узнает о нашем существовании, и они тоже захотят убить нас.

Она нахмурилась.

– Может быть, люди примут вас, как только они узнают, что вы защищаете их от Недовольных.

Он поднял бутылку.

– До того, как Роман изобрел эту штуку, мы питались людьми. Мы их не убивали, но я не могу себе представить, что они будут рады этому. Они увидят нас такими, какие мы есть: кровососущими паразитами. Нечестивыми созданиями ночи.

Она поморщилась.

– Я не позволю тебе так говорить о себе. Ты хороший, благородный человек. И все твои друзья кажутся совершенно очаровательными.

Он фыркнул.

– Ты все еще думаешь, будто находишься на небесах. Это земля, и люди будут считать своим священным долгом убить нас. Вот почему нет ничего важнее, чем держать наше существование в секрете.

– Тогда мы в одной лодке. Мне тоже нужно хранить мое существование в секрете, – она вздохнула. – Пока я не смогу вернуться на небо. Если я смогу вернуться.

– Ты вернешься обратно. Мы позаботимся об этом.

Ее взгляд смягчился, а кончики губ приподнялись.

– Спасибо.

Его сердце сжалось в груди. Черт возьми, как он выживет, оставшись с ней наедине? Он глотнул немного крови и направился к дивану.

– Нам нужно поговорить.

Он сел и поставил бутылку на кофейный столик, заметив ружье и меч, которые Бринли оставила неподалеку. Что будет, если Мариэль дотронется до ружья? Он не хотел этого знать, поэтому быстро извлек патроны.

Она села на другой конец дивана.

Он спрятал пустой дробовик под журнальный столик.

– Тебе следует держаться подальше от оружия, которым ты не умеешь пользоваться.

– С этим проблем не будет, – она повернулась боком на диване лицом к нему, поджав под себя босые ноги. – Я не хочу с ним связываться.

Он подозревал, что она будет чувствовать себя так. Он даже сказал это Ангусу, но это привело лишь к еще одному спору. Хотя они оба согласились, что она должна быть в безопасности, они расходились во мнениях о том, как это сделать.

Он положил патроны на стол и взял бутылку.

– Как только мы найдем Казимира, мы попытаемся победить его в бою. И так как ты поможешь нам найти его, ты можешь оказаться в очень опасной ситуации.

– Я понимаю.

Он сделал глоток из своей бутылки.

– Ангус хотел, чтобы я обучил тебя самообороне. Я... сказал нет.

Он услышал, как она быстро втянула воздух, и повернулся к ней.

– Не пойми меня неправильно. Я хочу, чтобы ты была в безопасности и под защитой. Но я не хочу, чтобы ты прибыла на место сражения с мечом в руке. У Недовольных были годы, у некоторых из них столетия, чтобы научиться сражаться. Нескольких ночей тренировок будет недостаточно. Для тебя было бы самоубийством вступить в бой.

Она поморщилась.

– Не думаю, что смогла бы, даже если бы ты захотел.

Он проглотил больше крови.

– Ты подвергаешь себя огромному риску, чтобы помочь нам. Могу я спросить, почему?

– Я думаю, что мир был бы намного безопаснее без Казимира и его злых товарищей, – она вздохнула. – Но я не могу притворяться, что делаю это только для того, чтобы защитить людей. Я надеюсь, что смогу доказать свою ценность, и архангелы позволят мне вернуться на небеса.

– Понятно, – это казалось хорошим планом, но ему нужно было сохранить ей жизнь, пока она не достигнет своей конечной цели. – А что ты обычно делаешь, когда тебе грозит опасность?

– Обычно мне ничего не угрожает, – она повернула голову и посмотрела в окно. – Раньше я всегда могла улететь.

– А как насчет того, как ты сбила меня с ног ударом воздуха?

Она не отрывала взгляда от окна, и в глазах ее блестели непролитые слезы.

– Мне разрешено это делать только в случае крайней необходимости.

– Остаться в живых считается крайней необходимостью.

Она посмотрела на него и сморгнула слезы.

– Ты совершенно прав. Я использовала силу, чтобы попытаться остановить Закриэля. И еще раз, когда я думала, что Дэрафер убьет тебя.

– Значит, ты можешь управлять воздухом?

– Все ангелы могут в определенной степени управлять стихиями. И некоторые из них более искусны, чем другие. Например, вода. Я могу заставить его закипеть или замерзнуть. Я даже могу вызвать дождь. Некоторые ангелы могут заставить реку течь в обратном направлении или...

– Они могут раздвинуть Красное море?

Она кивнула с намеком на улыбку.

– Да. Хотя что-то настолько большое требует предварительного одобрения и больших скоординированных усилий. Мы не часто делаем такие вещи, так как это имеет тенденцию быть замеченным.

Он фыркнул.

– А огонь? Ты можешь контролировать его?

Она пожала плечами.

– Немного. Ты бы видел Воинов Бога. Они великолепны. Они владеют огромными огненными мечами и управлять огненными колесницами.

Звучит впечатляюще.

– Они помогут тебе, если ты окажешься в опасности?

– Я... я не знаю, – ее плечи поникли. – Раньше они бы так и поступили.

– Молния, которую я видел в лесу, – это Закриэль управлял огнем?

Она скорчила гримасу.

– Он очень талантлив в метание огненных шаров.

– Он бросал их в тебя! Я видел следы ожогов на твоей спине.

Она потерла лоб.

– Он пытался отрезать мне крылья. Я отказывалась стоять на месте, вот так я и сгорела...

– Не ищи для него оправданий, – прорычал Коннор. – Если я когда-нибудь доберусь до него, он пожалеет о том дне, когда родился... или был создан... или вылупился из проклятого яйца, не знаю. Я знаю только, что он ублюдок.

Ее губы дрогнули.

– Это не смешно.

Она улыбнулась.

– Я ничего не могу поделать. Есть что-то очень привлекательное в тебе, когда ты становишься таким свирепым и грубым.

Он пожал плечами, хотя почувствовал тепло на своем лице.

– Так ты можешь защитить себя огнем?

Она поморщилась.

– Я никогда не была очень хороша в этом.

– Покажи мне.

Она поколебалась.

– Нам нужно выйти на улицу? Полагаю, что если ты устроишь лесной пожар, ты сможешь вызвать дождь, чтобы остановить его?

Она застонала.

– В этом нет необходимости.

Она подняла руку, протянув ее к камину.

Коннор почувствовал, как по комнате пробежала легкая дрожь энергии. Маленькое пламя вспыхнуло на полене в камине, а затем погасло.

Он моргнул.

– Ты... ты просто разминалась?

Ее лицо покраснело, когда она опустила руку.

– Это все.

Он оглянулся на камин, где над поленьем вилась лишь струйка дыма.

– Я видел больше огня на вершине праздничного торта.

Она вздохнула.

– Я никогда не развивала этот навык. Я не хотела этого делать. Это казалось разрушительным, и все, что я когда-либо хотела делать, это помогать людям. Мне нравилось быть Целителем.

Она выглядела такой подавленной, что он попытался придумать что-нибудь утешительное.

– Я... ты такая, какая есть.

Ее губы скривились, а глаза снова смягчились тем нежным взглядом, который заставил его сердце сжаться в груди. Он допил остатки крови и поставил бутылку на стол.

– Какие элементы остались? Земля?

– Я могу заставить землю содрогнуться. Это может помешать кому-то напасть на меня.

Он поморщился.

– Это коснется всех. Точно так же, как ты делаешь с воздухом. Это всех собьет с ног. Трудно выиграть битву таким образом... Если только... Как ты думаешь, ты могла бы научиться сужать свой фокус?

– Думаю, что смогу. Я видела, как это делают Воины Бога.

– Тогда вот как ты будешь защищаться, – Коннор встал и протянул руку. Она приняла ее, и он поднял ее на ноги. Он начал отпускать ее, но ее пальцы сомкнулись вокруг его руки.

– Спасибо за помощь, Коннор Бьюкенен.

Он с трудом сглотнул. Боже всемогущий, как же ему хотелось заключить ее в объятия и поцеловать. Будет ли она возражать? Или она растает в его объятиях? Воспользуется ли она некоторыми из тех советов, которые ей дали дамы?

Он моргнул и отвернулся. Он не мог позволить, чтобы его зрение покраснело. Она бы знала, что это значит. И если он поцелует ее, она сможет заглянуть в его черную душу. Сейчас же у нее сложилось ложное впечатление, что он добрый и благородный, и, помоги ему Бог, ему это нравилось. Он не мог потерять ее доверие и уважение.

Кроме того, не было никакого смысла сближаться с ней. Она хотела вернуться на небеса. Последнее, что ему было нужно в жизни, – это еще больше страданий.