— Все хорошо? — спрашиваю я, не без интереса наблюдая, как Женя разделывает стейк на маленькие несимметричные куски. Хочется спросить совсем не так, а в лоб: как она после нашей ночи? У нее определенно долго никого не было, а я, хоть и осторожничал, но и выдержкой не отличился.

— Да, спасибо, что вывез меня подальше от работы. — Она пьет вино мелкими глотками и за все время, что мы «пируем», ни разу не смотрит в сторону телефона. Осматривает загородный пейзаж, изредка поднимает взгляд на меня, и каждый раз, когда наши взгляды скрещиваются, спешит отвернуться. Но я ей точно нравлюсь: такие вещи понятны без слов, хоть даже по островкам румянца на ее щеках. — Если честно, забыла, когда выбиралась куда-то без блокнота, диктофона и зудящей мысли обязательно обо всем написать.

— Сказала женщина, только приехавшая из Праги, — посмеиваюсь я.

Но что-то меняется. Совсем немного отклоняется, как стрелка компаса, на градус или два, потому что Женя отворачивается, нервно заправляет за ухо растрепанные ветром пряди, которые тут же снова запутываются в ресницах. Я понимаю, что что-то случилось — и МДЖ привезла с собой не только работу, но и некомфортные воспоминания. Поэтому делаю мысленную пометку больше не заводить разговоров на эту тему. Не настолько мы близки после первого секса, чтобы раскрывать души друг перед другом. Да и не уверен, что хочу заглядывать, что там внутри у этой Одиночки.

Она и правда берет на себя роль «удобной гостьи»: убирает посуду, заправляет посудомойку, делает какие-то мелочи, пока я сижу на крыльце и выборочно перечитываю длинный поток Светкиных посланий. Снова все по старому сценарию: сперва оскорбления, потом попытки раскрутить меня на серьезный разговор, потом слезливые смайлики чуть не к каждому слову. У нее как раз вот эта стадия. Через несколько часов она перейдет к завершающему этапу под названием: «Все мужики — козлы, а ты — козлее всех!» Еще и фотографию обязательно пришлет в каком-то таком виде, чтобы у меня, как она думает, потекли слюни и кровь отлила от мозгов к известному месту. В самый первый раз я на все это повелся, как молодой. И даже во второй ей удалось обвести меня вокруг пальца. Третья наша ссора была целиком и полностью предсказуемой, и я тупо поддался, чтобы избавить себя от долгоиграющего скандала. Так что, можно сказать, научен горьким опытом, и больше не поведусь на эту херню.

— Поехали, повезу тебя к озеру, — предлагаю Жене, когда она спускается ко мне и странно, как будто стесняется, переступает с ноги на ногу. — Там красиво.

Она с улыбкой соглашается. Теперь я знаю, что, когда она улыбается вот так, когда не использует улыбку как зеркальный щит от негатива, у нее появляются ямочки. И, как сказала бы одна моя знакомая, уровень милоты просто зашкаливает.

Все же странно, то между нами ничего не затрещало в первую встречу. Хоть Женя и блондинка с веснушками, но в ней есть то, что мне нужно в женщине: умение молчать, умение не лезть ко мне с дурацкими разговорами и отсутствие желания заарканить меня в брачное рабство.

Нам действительно может быть хорошо вдвоем.



Глава тринадцатая: Одиночка 


Мне нравятся его глаза: иногда ярко-зеленые, иногда — прозрачно-нефритовые. В обрамлении длинных темных ресниц взгляд Артема точно может дать фору любому красавчику из Голливуда. И даже лучики морщинок в уголках глаз выглядят именно так, словно находятся на своем месте. Если убрать — будет какой-то другой мужчина. Скорее всего, сбросит с ходу лет пять, но с годами уйдет и какая-то харизма, зрелая мужская притягательность.

— Ты во мне дыру протрешь, — не поворачивая головы от дороги, посмеивается Артем.

За городом порядком разбитая дорога, но здесь нет других машин, как будто он снял весь поселок в личное пользование. Поэтому Артем ведет машину одной рукой, вторую лениво выставив в окно. Изредка подпевает исполнителям из динамиков и пару раз непосредственно кривляется, изображая то репера, то рок-певца.

Не представляю Игоря за подобным занятием: он даже машину вел двумя руками, и мы слушали джаз, а не русский реп.

Но если не думать об Игоре, не вспоминать прикосновения его пальцев и нашего разговора, после которого я хотела дать забросать себя камнями, словно пропащую женщину, мне хорошо сейчас. Как будто пробежала марафон и за финишем свалилась не на раскаленный асфальт, а на ортопедический матрас: жесткий, но при этом довольно комфортный и точно не травмоопасный для моих колен.

— Можешь здесь остановить? — прошу я, когда мы проезжаем мимо кромки леса. Уже сумерки, но, если не заходить в чащу — мы точно не заблудимся.

— Собираешься настрелять к ужину белок, охотница?

Он притормаживает у обочины, но я не жду, пока он поможет мне выйти.

— Эй, маленький Сусанин, ты не слишком резво рванула навстречу приключениям? — слышу в спину знакомую насмешку.

Артем догоняет меня уже за первой полосой деревьев: обнимает сзади за талию, сжимает пальцы в замок у меня на животе. Приятное тепло простреливает куда-то внутрь, растекается до самой груди.

А ведь я правда благодарна ему за то, что вырвал меня из меланхолии. Украл у мыслей о чужом муже. И сейчас он правда мне нужен: весь, целиком, с каждой своей морщинкой.

— Поцелуешь меня? — Я почти не слышу свою просьбу, потому что она звучит в унисон со вкусом его губ на моих губах.

На этот раз жадно впитываю его в себя: заполняю приятной мужской силой и толикой безбашенности все свои трещинки, все, что осталось после вчерашнего разговора на набережной. Если бы против душевной боли существовало лекарство, то Артем был бы моей единственной панацеей от раковой опухоли по имени «Игорь».

А еще мне нравятся его жесткие собственнические пальцы на моих бедрах. И в горле ком от властности, с которой он прижимает меня к дереву, коленом раздвигая ноги.

— Ты спину счешешь, — говорит мне в губы, когда я недвусмысленно пытаюсь поймать пальцами край его спортивных штанов. — И «резинки» остались в машине. Прости, МДЖ, но я не собирался раскладывать тебя на холодной земле.

— Ну и черт с ней, со спиной, — подхватываю его безумие, потому что Артем расстегивает мою кофту и запускает руки под футболку.

Я ведь хочу ребенка.

И такой зеленый цвет глаз…

Наверное, нам нужно поговорить об этом.

Но позже, когда-нибудь позже.

Есть что-то новое, совершенно непонятное в том, что между нами происходит. Я не хочу называть это похотью, потому что это совсем не так. В моей жизни было множество возможностей, когда рядом были на все готовые подходящие мужчины, но я всегда держалась от них на расстоянии. Мне не хотелось, мне было все равно до их обаяния и желания превратить мою ночь в приятное воспоминание.

С Артемом все не так, и это очень пугает, потому что мне нравится все, что он делает и как он это делает: у него совсем нет тормозов, и именно эта скорость нужна мне, как воздух. Чтобы вспомнить, что я тоже женщина, которую, пусть она и не супер-красавица, тоже хотят до дрожи в пальцах, до срывающихся с губ рваных слов:

— Обхвати меня ногами, дурочка, упадешь…

Даже то, как он называет меня дурочкой, звучит по-особенному: не снисходительно, а словно я и правда не такая, как все.

Он берет меня за талию, крепко прижимает к дереву, поднимает, чтобы я сцепила ноги у него за спиной. Киваю, шепчу ему в губы, что держусь изо всех сил — и тогда Артем в один рывок задирает мою футболку, большим пальцем цепляет край лифчика, тянет его вверх. Мы не выглядим как сексуальная парочка с красивой эротической фотосессии, мы просто мужчина и женщина, которых страсть застала прямо в сумеречном лесу, и которым плевать, как они смотрятся со стороны. Мы просто вбираем друг друга: кожей, дыханием, прикосновениями.

Я никогда не делала ничего подобного, не отдавалась чувствам без оглядки. Но мне нравится эта метаморфоза и безумство, в которое я окунаюсь с головой. Плевать на то, что моей спине и правда достанется: куда важнее, что рядом со мной мужчина, чьи касания вызывают во мне громкие несдержанные стоны. И его рот у меня на груди: жесткие посасывания сосков, от которых кружится голова, смазанные укусы, смех, когда я в нетерпении вдавливаю пятки ему в спину.

— Такая мокрая, охренеть просто… — Пальцы у меня между ног жесткие, нетерпеливые.

Он точно знает, как погладить, чтобы я завелась с пол оборота, чтобы перестала думать обо всем, кроме желания быть заполненной им. Но мой мучитель растягивает удовольствие: доводит меня до грани и останавливается, прижимается губами к шее, оставляя следы поцелуев и укусов, хрипло смеется над моими нетерпеливыми подмахиваниями бедрами навстречу его пальцам.

— Не мучай меня… — прошу я. Может быть даже кричу — все равно.

— Ты вообще не умеешь заниматься сексом, да? — Артем растирает пальцами мою влагу, находит клитор и надавливает. Отклоняется, с каким-то садистским удовольствием во взгляде разглядывая мое лицо. — Будем с тобой много и долго практиковаться, МДЖ.

Сейчас я готова пообещать ему все, что угодно за одно только движение.

А Артем его делает.

Удовольствие раскалывает меня на миллионы кусочков, укрывает жгучей волной, от которой в крови взрываются как будто адреналиновые пузырьки. Хорошо. Горячо. Просто… с ума сойти, как приятно. Просто по-женски сумасшедше волшебно.

— Мне не по себе, когда ты так на меня смотришь, — бормочу я, наслаждаясь тем, как Артем бережно возвращает на место мою одежду. — У меня смешное лицо?

— Немного, — не юлит он. И тут же целует: глубоко, полностью подчиняя и покоряя, ставя на колени Маленькую Деловую Женщину, потому что рядом с ним она совершенно бессильна. — Поехали к озеру, МДЖ.