Мари Князева - Молодой господин

Дахи, правда, надо отдать ему должное, держался молодцом. Уделял мне внимание почти как обычно, задерживая взгляд на яркой гостье исключительно в рамках вежливости и нисколько не расплываясь от её комплиментов. Но я и раньше замечала, что у него хорошая выдержка.

Ева одолжила мне свой смартфон с переводчиком с их языка, который, конечно, не позволял мне следить за каждым словом, произнесённым за столом, но помогал хотя бы улавливать общее направление. А интонации и мимика людей добавляли разговору эмоциональной окраски. Например, я уловила, с каким неприкрытым восхищением высказалась Самита о способностях Дахи к языкам:

- Как тебе удалось в чужой стране так быстро сориентироваться, выучить язык, чтобы управлять бизнесом?

- Я начал учить его здесь, Ева мне помогала.

- Ой, Дахи, ты такой умный и такой скромный, хи-хи-хи!

Сказать, что я медленно закипала - это ничего не сказать. На меня накатывали жуткие приступы ревности (странно, раньше я была уверена, что не ревнива), и страшно бесило то, что Самита тоже, как и Зойра, старательно делает вид, будто меня здесь нет. А я даже не могу напомнить о себе, так не владею языком. Да, очевидно, нужно было подойти к вопросу его изучения намного ответственнее.

Конечно, с моей стороны глупо было ревновать. Я ведь всегда понимала, что Дахи пользуется успехом у женщин, что он завидный жених по многим причинам, начиная мужественной красотой и заканчивая денежным состоянием. Но спокойнее от этого понимания не становилось. Я действительно глубоко привязалась к нему, и чужие заигрывания с моим мужчиной причиняли мне боль.

Наконец гости уехали, и все стали расходиться по своим покоям. Я за этот долгий день устала так, что буквально падала с ног. Ситуация усугублялась большой разницей в часовых поясах: тут было ещё детское время, а у меня дома дело клонилось к рассвету следующего дня. Мы с Дахи не спали почти сутки.

Но я, разумеется, была рада его видеть, когда он прокрался в мою комнату, как вор, и набросился на меня с поцелуями.

- Я очень скучать... - прошептал он, и мои мурашки послушно двинулись в поход по спине, несмотря на то, что звучало это признание неправдоподобно. Ну как можно скучать по бледной моли, когда тебя окружают такие красивые экзотические бабочки, как Самита?

Я уткнулась в шею молодого человека, глотая слёзы. Надо бы его отпустить, а я не могу...

Дахи оторвал меня от себя и встревоженно заглянул мне в глаза:

- Эва, что случиться? Тебя кто-то обидеть?

Я покачала головой.

- Мой мать говорить с тобой? - проницательно предположил он.

Я не смогла солгать. Кивнула.

- Что она сказать?

- Что если ты женишься на мне, то отец лишит тебя наследства, и нам придётся самим себя обеспечивать.

Дахи нахмурился и покачал головой. Достал смартфон, я повторила. Мой парень нахмурился ещё сильнее:

- Это пугать тебя?

Я замотала головой:

- Нет! Конечно, нет! Я люблю тебя, и труд меня не пугает, ты же знаешь! Даже если бы я вышла за Билла Гейтса, всё равно продолжала бы работать. Я люблю свою профессию...

- Эва, тебе не надо работать, - перебил меня Дахи. - Твой долг - любить меня и воспитывать детей. Деньги делать я.

- Но твоя мама сказала...

- Что я не уметь?

- Что ты никогда не начинал сначала...

- Значит, и не мочь?

Я опустила глаза, отчаянно краснея. Да, звучит чудесно: я не верю, что у тебя получится. Качественная такая поддержка от будущей жены...

Но Дахи почему-то не разозлился. Он погладил меня ладонью по щеке, мягко приподнял голову за подбородок. Наговорил на переводчик:

- Моя мать иногда странно себя ведёт. Добивается чего-то, но это что-то не всегда лежит на поверхности. Сейчас я ясно вижу, что она хочет разлучить нас. Вот и Самиту пригласила, и наговорила нам обоим... неприятных вещей. Но я не хочу верить, что это её слепое самодурство. Понимаешь, она ведь моя мать... Поэтому давай будем честны друг с другом, а для моей матери притворимся, что этих разговоров не было...

- Что она тебе сказала?

Дахи вздохнул, явно не желая распространяться об этом.

- Ты ведь сказал: "честны друг с другом"... - напомнила я.

- Она попросила пообещать, в обмен на её благословение, - нехотя выдавил из себя Дахи, - что вторую жену она выберет мне сама.

Я нервно сглотнула, потому что в горле у меня внезапно пересохло. Но голос всё равно остался хриплым:

- И что ты ответил?

- Что уже пообещал тебе больше не жениться. Что я мужчина и клятвы назад не забираю.

Его слова надрывали мне сердце. Ну чем я такое заслужила? Особенно невероятно всё это звучало на фоне красивого личика Самиты. Дахи словно почувствовал мою неуверенность - прервал наш поцелуй и спросил:

- Что ещё тебя беспокоить?

Я решила больше не таиться. Откровенность явно идёт на пользу нашим отношениям, и это вполне естественно: честность и доверие всегда идут рука об руку.

- Эта девушка... Самита - разве она тебе не нравится?

Мгновение Дахи пытался сдержать улыбку, но потом рассмеялся.

- Эва, ты думать, что я видеть её первый раз?

Я пожала плечами. Какая разница? Дахи снова обратился к переводчику:

- Я уже несколько лет воюю с родителями за право самому выбрать себе невесту. Откровенно говоря, меня тошнит от этих чужих дочек, а их так называемая красота - я не вижу в ней ничего особенного. И знаю, чего она им стоит. У меня ведь есть взрослая сестра, и у моих друзей тоже. Эта красота - искусственная, процентов на пятьдесят, это в лучшем случае. А тебя я видел ночью из постели. Совсем без украшений. И ты была восхитительна. Если бы только я мог надеяться на твою благосклонность тогда - всю оставшуюся ночь не выпускал бы тебя из объятий. Эва, я обожаю тебя. Ты мой идеал, как ты не понимаешь? Ни Самита, никто другой не сравнится с тобой. Ты просто чудо. Мой ангел. Любимая.

Не переставая целовать, Дахи прижал меня к стене, а потом звякнула молния на моём платье. Мне и в голову не пришло его остановить. Я помогала жениху раздевать меня и сама расстегивала пуговки на его рубашке. Усталость и сонливость куда-то улетучились, всё тело горело желанием прикосновений, и чем больше Дахи меня трогал, тем сильнее хотелось ещё. Вот наконец платье полетело на пол, мужская рубашка - в другую сторону, льняные брюки - в третью. Оставалось совсем немного, низ живота трепетал в предвкушении сладостного вторжения, и тут в мою дверь кто-то настойчиво постучал. Дахи замер, непонимающе посмотрел мне в глаза, тяжело дыша.

- К-кто там? - дрожащим голосом поинтересовалась я и попыталась выскользнуть из-под жениха, всё ещё державшегося за мои трусики.

Он нехотя выпустил меня и обречённо побрёл искать штаны.

- Лина, это я! - послышался из-за двери голос Евы. - Дахи у тебя? Отец его ищет...

- Ээ, да, он зашёл пожелать мне спокойной ночи! - пробормотала я, застегивая платье. Не хотелось врать единственной в этом доме женщине, которая на моей стороне.

Дахи накинул рубашку, сам открыл дверь. Смерил Еву недовольным взглядом и вышел вон.

Я был страшно зол на этот контроль со стороны родителей. Будто я мальчишка, и нужно проверять, лёг ли я спать, или где-то шатаюсь по дому и шалю. Особенно, конечно, было неприятно, что меня остановили в самый неудачный момент. Мы с Эвой были близки чуть больше суток назад - ночью накануне вылета. Утром я не стал приставать к ней, так как опасался, что она ещё не вполне восстановилась после своего первого раза. Мне отнюдь не хотелось делать ей больно - я желал доставлять ей удовольствие. Но моё собственное вожделение уже достигло таких размеров, будто мы с ней неделю не занимались любовью. Смотреть на Эвино милое личико и хрупкую фигурку, слышать её трогательный нежный голосок и не иметь возможности прикоснуться, обнять, исцеловать её с головы до ног - это было серьёзное испытание для меня.

Поэтому я шёл к отцу чуть ли не с намерением отчитать его за эту излишнюю опеку, но увидев выражение его лица, быстро остыл.

- Дахи, ты ведёшь себя непозволительно! - воскликнул он. - Подумай, в какое положение ты ставишь свою невесту такими... визитами.

Я, как всегда под его праведно-гневным взором, сник, и всякое недовольство оставило меня. Кроме недовольства самим собой.

- Прости, отец, я совсем не подумал об этом... Дело в том, что мы... уже были близки, я никогда ни к чему не принуждал Эву и впредь не собираюсь. К тому же я твёрдо намерен жениться на ней, даже если это будет стоить мне наследства и любой другой материальной помощи...

- Погоди, о чём ты говоришь? - перебил меня отец, нахмурившись.

- Так мать сказала Эве. Что если я женюсь на ней, то ты лишишь меня наследства.

- Ты же понимаешь, что это полная глупость? Я лишу своего сына средств к существованию в тот самый момент, когда они больше всего будут ему нужны?

- Средства мне нужны, но я не ребёнок. У меня есть руки и голова. Я сам добуду эти средства, если понадобится.

Отец улыбнулся по-доброму и снисходительно.

- Разумеется, сынок. Ты всё можешь. Но и у меня нет намерения лишать тебя того, что твоё по праву рождения.