— Уймись, наконец, — пробормотал, поднимаясь.

— Слезь с меня! — рявкнула в ответ.

Монгол упал на спину, зашипел от гребаного спазма в боку и прищурился, пытаясь разглядеть время. Но настенные часы расплывались пятном, а сознание куда-то ускользало.

— Принеси воды, — смочил бы потрескавшиеся губы, да нечем.

— Может, тебе врача? Хреновато выглядишь. Ещё хуже, чем было до этого. Не хочу радоваться заранее, но по-моему тебе каюк.

Улыбка появилась сама собой. Нет, волчонок. Не дождёшься.

— Ты сама спасла мне жизнь. Так что давай, поднимай жопу и беги за водой. Я пока подыхать не собираюсь. Много дел у меня.

Она неопределённо хмыкнула, сползла с кровати.

— Время шесть утра, а я из-за этого борова глаз не сомкнула. Как же я тебя ненавижу, Монгол.

— Архан! Меня зовут Архан! — схватив подушку, швырнул её в мелкую, но та ловко увернулась и скрылась за дверью.

— Ой, здрасте, — послышалось оттуда.

— Доброе утро, Алина. Как чувствует себя мой сын? — отец. Его сейчас только не хватало, с этой ебучей, давно никому не нужной заботой.

— Алина! — заорал так, что содрогнулись стены и, игнорируя боль, рывком поднялся с кровати. — Иди сюда!

Дверь открылась, показалась растерянная мордашка девчонки и, как обычно, расслабленное лицо отца.

— Я сам схожу за водой, возвращайся в постель, — приказал ей грубо, но смотрел в этот момент в глаза папаши.

Монгол сам не мог понять, откуда взялась эта бешеная ревность. Его буквально расплющивало, когда слышал, как Алина воркует с Императором. Как примерная, блядь, девочка. Неужели решила использовать старика, чтобы свалить от него, от Архана? В таком случае они друг друга стоят.

— Определись уже, — злобно зашипела и зашла в комнату, а Архан шагнул за порог, закрыл за собой дверь.

— Вы, я вижу, жить не можете друг без друга? Уже и бухаете вместе. Может, тебе моя баба приглянулась, а, отец?

Старый сукин сын расплылся в улыбке и, запрокинув голову, захохотал, а Монгол сжал кулаки от злости на самого себя. Придурок, бля. Чего его так понесло? Сам же и показал отцу свою слабую сторону. Хотя, если о ней уже и враги знают, то какая нахуй разница.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Сынок, ты действительно влюблён, — старик с трудом унял дикий ржач, опустил взгляд на футболку, пропитавшуюся кровью. — Всё ещё кровоточит? А швы как? Дай, гляну, — потянулся к нему.

— Всё нормально. Это старое пятно, — отступил на шаг назад.

— Архан, сынок… Прекрати. Я просто посмотрю. Ты же знаешь, я всю молодость в дырках пробегал.

Поморщился. Откуда взялась эта опека? Годами дела не было до сына, а теперь вдруг воспылал любовью? Монгол, может, и поверил бы в это, если бы не знал своего отца, как облупленного.

— Я тоже не на островах отдыхал. Всё со мной нормально, не стоит беспокоиться. Фатиме скажи, пусть принесёт завтрак для Алины и воды.


Захлопнув дверь перед лицом Императора, уставился на девчонку, которая обернулась одеялом и превратилась в кокон.

— Подъём! — рявкнул на неё, но ответа не последовало.

Засранка уже уснула.

Подошёл к кровати и, наблюдая за её невинной мордахой, невольно улыбнулся.

— Ладно. Потом нахлобучу тебя.

События ночи проносились в башке бессвязной путаницей и единственное, что он запомнил — перегар мелкой. Он точно взбесился от этого, а что было потом — чёрная дыра в сознании.

От температуры всё ещё ломило кости, и зверски хотелось пить. Когда в комнату вошла Фатима, схватил с подноса бутылку с водой и за мгновение осушил её.

Фатима накрыла на стол, повернулась к Алине.

— Не буди.

— Завтрак остынет. Да и ты бы поел, чтобы сил набраться, — коснулась ладонью его плеча. — Прости нас, Архан. Я всего лишь хотела ей помочь.

— Убирайся.

Она опустила руку, не спеша пошла к выходу, но у двери остановилась.

— Береги эту девочку. Лишь она может тебя спасти. Если она исчезнет из твоей жизни, ты погибнешь, Ар.

Рыкнув, рванул к двери, распахнул её настежь.

— Я не нуждаюсь в спасении.

* * *

Действительно не нуждается. Ему хорошо в своём мраке. Чернота и грязь — его стихия. В одном я согласна с Монголом. Не нужно ему спасение. И я не хочу его спасать. Если только использовать, чтобы вырваться, наконец, из этого жуткого мира, в котором я когда-нибудь загнусь. Я хотела на свободу. Хотела вновь научиться радоваться жизни. Ведь когда-то у меня получалось… Совсем недавно, хотя, казалось, будто целую вечность назад.

И, может, мне и правда стоило послушаться Фатиму и взять свою жизнь в свои же руки? Просто исходить из того, что имею, и перестать убиваться по прошлой жизни, начать выбираться из этого дерьма? Что со мной сделают, если поймают на лжи? Да что бы ни сотворили, хуже уже просто некуда. Так что мне терять? Чего опасаться?

Вот сейчас только полежу немножко, отдохну и соберусь с силами. А потом встану и начну жить по-новому. Я буду идти вперёд и больше не стану себя жалеть. Смогу. Вырвусь. Я сильная, так ведь? Я же не сошла с ума после всего. Не покончила с собой. Не превратилась в истеричку. Вот и дальше буду жить. Идти вперёд, пусть даже по головам и не оглядываться на прошлое. А самое главное — больше никому не позволять вытирать о себя ноги.

Услышав глухой стон, приоткрыла один глаз, вздохнула. И чего неймётся этому гаду? А гад стоял у зеркала, отдирал прилипшую повязку.

— Нет, это невыносимо. Мне дадут поспать или нет? — заворчала, откидывая одеяло и поднимаясь с кровати. — Дай сюда, — буркнула, глядя на него исподлобья, и Монгол покорно сдался, повернулся ко мне.

— Подслушивать, значит, любительница, да? — смотрел на меня сверху вниз, как на букашку. — И бухать.

— А тебе не насрать? — даже бровью не повела, хоть и сжалось всё внутри от его похотливого взгляда. — Или принц жениться на мне всё ещё желают? Так я товар порченый, не по статусу вам… — Договорить Монгол мне не дал, больно схватил за предплечье и сжал, казалось, со всей своей дури.

— Никогда больше так не говори, поняла меня? Никогда. Ты моя девочка. Чистая и невинная, — выдохнул в лицо и запустил руку в мои волосы, надавливая на затылок и притягивая к себе.

— Нет, не трогай! — упёрлась ладонями в его грудь, да куда там. Выстоять против здоровенного мужика, пусть даже раненного — это вам не с котёнком бороться.

— Успокойся, волчонок, успокойся. Я не сделаю больно. Больше никогда, — почувствовала его дыхание на своих губах, и по коже поползли мурашки. Не от удовольствия. От ужаса.

— Не надо. Я не готова ещё. Пожалуйста, — бормочу осипшим голосом и в глаза его смотрю.

Монгол отпускает меня, отступает на шаг, и я осознаю, что только что выиграла бой. Да, это ещё не война. Но я ступила на верный путь. Глупо, наверное, радоваться такой чепухе, но для меня это было целое достижение.

* * *

Остаток дня я провела с Фатимой, что благотворно влияла на меня и моё настроение. И как ни странно, я больше не чувствовала себя дерьмом. Мне действительно стало легче. Не выть и биться головой о стену хотелось, а дышать полной грудью.

Выбрала новую спальню несчастной женщине, и та чуть не упала в обморок, когда я остановилась у гостевой комнаты. Я назвала бы её апартаментами высшего класса. Ну, или «пять звёзд». Интересно, а шесть-семь звёзд бывает? Потому что, ну, никак не назвать эти хоромы обычной спальней.

Резная мебель из красного дерева, огромная кровать, на которой с лёгкостью поместится четыре человека, даже имелся бар и стойка с удобными стульями. Два небольших диванчика на высоких ножках и журнальный столик. Отдельная гардеробная и ванная комната. Да это целая квартира!

Я исследовала каждый угол с улыбкой до ушей, а Фатима жалась у двери и с опаской поглядывала в коридор.

— Это плохая идея, послушай глупую Фатиму. Не подходит мне эта комната. Она для гостей, а не прислуги. Давай уйдём отсюда? Аслан будет зол и ни за что не позволит, чтобы я переселилась сюда.

Но я упрямо раздвинула шторы, передвинула кресло-качалку под солнечные лучи и устроилась в нём.

— Моя сестра очень любила вечернее солнце. Говорила, что оно дарит больше тепла перед заходом.

На моё плечо легла её тёплая, мягкая рука.

— Уже осень. Скоро станет холодно и сыро. Наслаждайся теплом, принцесса, а я пойду… У меня ещё много дел. Пора накрывать на стол. И ты приходи в столовую. Аслан будет ждать тебя.

Я положила свою руку на её, сжимая пальцы.

— На стол вместе накроем, рано ещё. А пока перенесём сюда твои вещи. Ты будешь жить здесь.

Фатима сопротивлялась, махала руками, горячо спорила и уверяла, что такая большая комната ей ни к чему, и я понимала это. Но желание сделать всё по-своему сильнее доводов разума.

* * *

— Так, значит, ты выделила Фатиме гостевую комнату? — после долгой паузы, наконец, спрашивает Аслан Шамилевич.

Я улыбаюсь на «все тридцать два» и спокойно выдаю:

— Ну, вы же разрешили взять любую комнату на первом этаже. Нам понравилась эта.

Фатима, стоящая за императорской спиной, побледнела, покраснела и, казалось, вот-вот грохнется в обморок.

— Ещё бы вам не понравилось, — Аслан Шамилевич бросил косой взгляд, чтобы увидеть виновницу, а та попыталась слиться со стеной.

— Да, комната действительно замечательная, — притворилась дурочкой, и мужчина усмехнулся.

— Ты мне нравишься, Алина. Очень умная девочка.

Именно в этот момент в столовую заходит Монгол, и я ловлю его злой взгляд. Неужто барин опять не в духе?

Так и есть. Судя по перекошенной морде, готов убивать. Причём убивать именно меня. Уж не знаю, чем на сей раз провинилась, но мне стало как-то наплевать. За сегодня я одержала целых две победы и чувствовала себя не какой-то там принцессой, а самой настоящей императрицей. Шальной, мать её, императрицей.