Хотя ответ я уже знала. Догадывалась, во всяком случае.

— Твоя сестра, — невозмутимо ответил Аслан Шамилевич и полоснул ножом по сочному стейку, из которого потекла кровь. Замутило. — Ты должна понимать, я не мог позволить ему пасть настолько низко. Я не имел ничего против этой девчонки. Но она была шлюхой. Наследник Императора не может взять в жены шлюху.

Острыми осколками вонзились в сердце его слова. Хотя я и понимала, что он прав. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать — Монгол не стал бы тем, кем он есть сейчас. Не выбрался на верхушку криминального мира, если бы женился на Лере. Да даже будь он сыном учителя русской литературы, едва ли кто-то бы порадовался такой невестке. Лерка сама это знала, потому и была уверена, что Монгол на ней не женится.

Впрочем, они бы были идеальной парой… Проститутка и бандит.

— А я, по-вашему, подходящая партия?

Император усмехнулся, заботливо придвинул ко мне икру.

— Ты — да. Я хочу, чтобы именно ты стала женой моего сына. Роди мне внука, и я тебя озолочу. Всё, что захочешь. Весь мир к твоим ногам.

Моя челюсть медленно уехала вниз, а глаза полезли из орбит. Нет, я не ослышалась и не сошла с ума. Двинулся по фазе тут кто-то другой.

— Благодарю вас за столь лестное предложение, но я, пожалуй, откажусь, — улыбнулась ему, насколько могла вежливо и опустила ошалелый взгляд в тарелку.

— Ты не можешь отказаться, девочка. Я же говорил, в нашем роду мужчины выбирают себе женщин вне зависимости от их согласия или несогласия.

— И что, заставите?

Мужчина на мгновение замер, поднял на меня взгляд.

— Я заставил свою жену родить Архана. А мой сын очень похож на меня.


Так я и думала. Яблочко от яблоньки…

— За что сидел Мон… Архан? И почему вы позволили вашему сыну сесть в тюрьму? У вас ведь такие возможности… Ни за что не поверю, что вы не могли ему помочь. Откупить там или нанять хорошего адвоката.

Скорее всего, я сильно рисковала быть послана, но, раз уж мне надели на пальчик колечко, намекают на внуков от меня же, можно и повыпендриваться.

— Он сидел за убийство. И да, я мог помочь сыну. Но зачем, если у него в восемнадцать лет не хватило мозгов зарыть труп в ближайшей лесополосе? Он должен был познать жизнь. Почувствовать на вкус собственное дерьмо. Только так становятся настоящими мужчинами.

Тут я немножко прифигела. Не то, чтобы для меня новость об убийстве стала великим открытием, нет. Я знала, что руки Монгола, которыми он с таким удовольствием лапает моё тело, по локоть в крови. Но то, как об этом говорит его отец… Молодой парень, убивший человека, был наказан не за само убийство, а за то, что не додумался скрыть улики. Охренеть.

— Я знаю, как дико для тебя это всё звучит, малышка. Но ты ещё слишком молода. Поверь мне на слово, мужчина должен быть жёстким и жестоким. Иначе его просто втопчут в землю те, кто сильнее.

А наши разговоры с Императором обретают смысл. Теперь я хотя бы понимала, отчего Монгол стал таким зверем. Его таким растили. С детства готовили к тому, что придётся жрать других. И он жрал. Любой бы жрал, если бы ему это внушали каждый день. Да и попасть в тюрягу в восемнадцать лет как-то слишком… Так, стоп! Я же сейчас не жалею Монгола? Он так-то за дело сел!

— Извините, Аслан Шамилевич, но у меня что-то нет аппетита. Можно я пойду?

Он не удивился. Просто молча кивнул и продолжил терзать несчастный кусок мяса, который мне теперь представлялся человеческой плотью.

— Алина? — окликнул, когда я уже взялась за ручку двери. — Хорошо подумай над моим предложением. Сделаешь моего сына счастливым, получишь в свои владения империю.

Это, конечно, заманчиво. Только задача больно непростая. Я бы сказала, невыполнимая. Речь ведь идёт о Монголе. О том, кто якобы враг мне…

Но самое страшное, что я больше не испытывала к нему ненависти. И страха тоже нет. Всё исчезло, будто и не было. А оно не должно исчезать. Я же презирать его должна. Должна… Только вместо этого прыгала под ним и на нём всю ночь.

* * *

Сидя на большом диване, Фатима ловко выводила петли своей загадочной одёжки и хитро на меня поглядывала. Ждала, что я заговорю первой.

— Аслан Шамилевич предложил выйти замуж за его сына и родить ему ребёнка.

Фатима приподняла бровь, даже спицы в руках замерли без движения, но быстро обрела присущее ей спокойствие.

— Это хорошо. Значит, он принял тебя.

Ммм… Надо же, какая честь. Я, наверное, должна была упасть ему в ноги и расцеловать ботинки из крокодиловой кожи? Или просто возрадоваться, тихо и скромно, как и полагается принцессе? Только не учили меня в детдоме, как быть невесткой Императора.

— Это всё, что ты мне скажешь?

Фатима отложила своё вязание, внимательно посмотрела в мои глаза.


— А что ты хочешь услышать?

— Ну… Я не знаю. Твоё мнение, к примеру.

Она как-то неопределенно хмыкнула, вновь взялась за спицы. Это что-то новенькое. А где же: «Покорись, смирись, сделай принцу приятное»?

— Моё мнение тебе неинтересно. У тебя есть своё, и ты уже всё решила.

— С чего ты это взяла?

— Будь это не так, ты бы даже мысли не допускала, чтобы сблизиться с ним. А если говоришь об этом, то…

— Ладно. Поняла. Ты на их стороне. Как всегда, как все в этом доме.

— Это не так, — забрав из моей руки чашку с чаем, поставила её на стол и стиснула мои пальцы. — Такую как ты, добрую сердцем и сильную духом, не сыскать во всём мире. Ты очень дорога мне, девочка. Я потеряла свою дочь, затем потеряла и Архана… Но обрела тебя и считаю, что ты моё успокоение, дарованное небесами. И я хотела бы, чтобы вы с Арханом были друг у друга. В тебе есть сила и свет, которые не дадут ему рухнуть в пропасть своей ненависти, а у него есть любовь, — тут я не удержалась, фыркнула. — Зря ты сомневаешься. В нём очень много нерастраченной любви. Она где-то глубоко, спрятана, закопана под толстым слоем льда. Но ты сможешь её освободить.

Ага… Сейчас только за лопатой сбегаю.

— Знаешь, я не верю, что смогу когда-нибудь забыть всё, что он мне сделал. Ну, то есть, я, конечно, могу отпустить обиды и попытаться посмотреть на него другим взглядом, но всё, что было… Оно ведь никуда не денется. Оно останется со мной, во мне… Я не знаю. Я, правда, понимаю, что мне выгодно стать невесткой Императора, а тем более родить ему внуков, но это так сложно — заглушить голос сердца и жить лишь здравым смыслом, — тяжело вздохнула.

Женщина усмехнулась, глядя на кольцо, подаренное Асланом Шамилевичем, погладила мою руку.

— А давай мы поговорим об этом потом, когда ты действительно всё отпустишь и посмотришь на него по-другому. Начни с малого. Попробуй называть его по имени.

— Кого? Монгола?

— Не Монгола. Архана.

Пффф… И что это даст?

Фатима, видимо, прочитала мой немой вопрос по глазам.

— Попробуй пообщаться с ним. Просто поговорить. Вы ведь совсем не говорите, я права? И обязательно называй его по имени. Это сближает.

Я открыла рот, чтобы возразить, но за спиной послышались шаги. Шаги тяжёлые, злые. Даже знала, кому они принадлежат.

— Идём со мной, — Монгол заговорил, обращаясь ко мне, хоть и теплилась надежда, что это он Фатиме. — Алина?

Я поднялась с дивана и повернулась к нему.

— Идём, — он протянул мне руку, крепко схватил за пальцы, что тут же онемели.

Я догадывалась, куда он ведёт меня. Посмотреть в глаза своему страху и убить его. И я смогу. Я должна смочь. Потому что выживают только жёсткие и жестокие.

ГЛАВА 27

Он вёл её за руку в конюшню, а Алину колотило так, что сам мандражировать начал. Успокаивающе погладил пальцы и поднёс к губам её руку.

— Если не хочешь, можешь не идти.

Она остановилась, тяжело вздохнула.

— Я справлюсь. Я должна. Я ведь сильная… Да?

— Да, ты сильная. Я ещё не встречал никого сильнее тебя, — Архан невольно усмехнулся, коснулся губами её прохладных пальцев и удивлённо уставился на кольцо. Кольцо матери. Что за нахуй? Откуда?

— Где ты взяла это кольцо? — посуровел, навис над ней скалой, а девчонка втянула шею в плечи, но тут же выпрямилась.

— Украла, — прошипела злобно, вырывая свою руку из его. — Что за вопросы? Твой отец дал! По-твоему, откуда ещё?

— Почему он тебе его дал? — Что опять задумал этот старый лис?

— А откуда мне знать? Хочешь, забери! — порывалась снять с пальца кольцо, да была в нём парочка секретов. Не снять его никакими подручными средствами.

— Даже не пытайся. Не получится, — покачав головой, указал ей на здание. — Туда.

С отцом решил разобраться попозже. В принципе, он и так знает, чего тот хочет.

Шатун поднял голову, оскалился разбитой в кровь пастью.

— Посмотрите-ка, это ж моя сладкая тёлочка пожаловала на свидание! Соскучилась, малышка? Давай, иди сюда, я уже готов, загляни мне в штаны, — вытащив язык, сымитировал что-то, отчего у Монгола пошли красные круги перед глазами.

С размаху двинул его в челюсть, и урод завалился на пол. Повернулся к Алине, а та зажалась у двери с видом загнанного зверька.

— Иди ко мне, — подал ей руку, подтянул поближе почти силой, заглядывая в побледневшую мордаху. — Не бойся. Он на цепи, видишь? Как бешеный шакал. Скажи, что с ним сделать, и уходи, — Архану не хотелось, чтобы девочка видела, как он выпускает мрази кишки. Ему похуй, а её психика может пошатнуться. Ей и так кошмаров хватает. Каждую ночь качает её, как ребёнка, пока страшный сон не уйдёт.

— Нет. Я… — замотала головой, пытаясь собраться с мыслями, но Монгол видел, ей тяжело. Девочка опять переживает ту жуть, которую уже никогда не забыть. Связана этим страхом по рукам и ногам, даже шевельнуться не может.