- Я сам сказал ей ехать!

- Но у самой то голова на плечах должна быть! Если не успевала – сказала бы мне, я бы приготовила! Как так!? Все разъехались, а ты тут остался совершенно один, да ещё и голодный!

- Ну-ну, не злись! Сейчас пиццу закажем!

- Какая пицца!? Посмотри в окно! – а за окном началась настоящая пурга, и снег перестал таять на белом мраморе террасы, а уже полностью покрыл её нетолстым белым ковром.

- Правда, зима пришла! Пицца не поедет к нам… Но! Есть кусок кекса – Эстела отрезала от того, который увезла с детьми. Я накормлю тебя кексом и напою чаем!

- А я тебя чем накормлю?

- Ты знаешь, как кормить меня… - горячее дыхание обдаёт мою щёку своим поцелуем.

Но я не поддаюсь, я же приземлённая натура:

- Сейчас пойду на кухню готовить, как нормальная жена, - улыбаюсь ему, а он мне, мы словно играем в игру «Кто кого больше любит?» – Тебе чего хотелось бы?

- Мне бы хотелось взять тебя сейчас на руки и отнести в нашу постель …

-Алекс! На пустой желудок сексом занимаются только студенты, а мы с тобой давно уже вышли из этого шикарного возраста!

-Не сексом, а любовью, сколько повторять… - мягко и ласково негодует мой супруг, улыбается нежнейшей улыбкой и заглядывает мне в глаза, ищет в них чего-то …

- О! Я знаю! Приготовлю пиццу! Знаю рецепт, на который уйдёт не больше двадцати минут! Когда живёшь одна с тремя детьми и при этом работаешь, такие рецепты не просто выручают, они спасают порой! – я воодушевлённо выскальзываю из внезапно ослабших рук Алекса и направляюсь на кухню.

Flora Cash Nightmare

Лишь обернувшись, спустя мгновение, обнаруживаю на его лице мрачность и уже на пути к кухне ругаю себя за произнесённую, не подумав, фразу. После последних болезненных и максимально близко подошедших к трагическим событий Алекс стал ещё более раним: любое напоминание о плохом или потенциальная угроза нашему тихому миру повергали его в глубокое уныние, а порой даже в отчаяние. Мне было очень тяжело взаимодействовать с ним в такие моменты, ведь я – человек чёрствый и утешать не умею совершенно. Вот в это мгновение мне следовало бы бегом вернуться к нему, исцеловать всего, и сказать, что-то вроде «Как же хорошо, что теперь у меня есть ты!», но увы, это совершенно не в моём духе: я не умею нежничать, я могу приласкать и то тогда только, когда меня об этом попросят. К этому моменту я уже начинала понимать, что Алекс, будучи аномально нежным не только в своём отношении к близким, но и внутри себя, он, вероятнее всего, очень страдал от недостатка ласки с моей стороны. Думаю, он подсмотрел у детей, как работают нежность и ласка в моём специфическом случае:

- Лера, Лерочка – слышу его шёпот у своего уха, и чувствую, как сильные руки мягко заключают мой живот в кольцо нежности, - пойдём после ужина в ванну! Ты замёрзла, я согрею тебя!

- Хорошо, - отвечаю ему мягко и улыбаюсь, ведь муж мой явно пережил приступ мрачности и теперь снова в игривом настроении.

- Я бы хотел, чтоб ты помыла меня так, как когда я болел …- говорит он робко, и я догадываюсь, чего он хочет – это ласки, нежные поглаживания по его коже, поцелуи, блуждания моих пальцев в его прядях, касания наших тел кожей к коже, и всё это без малейшей сексуальной подоплёки – только ласки сами по себе, ради ласок и нежности, во имя выражения взаимной любви, о которой мы никогда не говорим…

- Хорошо, - отвечаю, - я помою тебя!

Потом мы пьём кофе с молоком и едим пиццу и всё это почему-то сидя на полу, скрестив ноги на белом пушистом ковре у рабочего стола Алекса. У него босые ноги, хотя сам он одет в сине-серую серебристую рубашку и джинсы, ведь сегодня пятница – день, когда в американских компаниях традиционно упраздняется дресс-код. Эти обнажённые ступни, скрещенные на полу, напоминают мне очень давно ушедшие пять дней из нашей юности, проведённые в Париже, и девушку с именем, как морской полудрагоценный камень, которая, сама того не зная, своим внезапно вспыхнувшим чувством совершенно искривила траекторию наших с Алексом судеб…

Мой муж смотрит на меня мягким, полным любви взглядом, улыбается и жуёт пиццу.

- Ты знаешь, очень вкусно для такого быстрого рецепта! – хвалит меня он.

- Я рада, что ты доволен! Завтра приготовлю тебе большой кусок мяса!

-Почему мяса? – смеётся он.

- Потому что мужчин надо кормить мясом, чтобы они хорошо работали.

- Разве я плохо работаю? – купает меня в своей улыбке, улыбаясь не только ртом, но и глазами.

-Ты работаешь замечательно, дорогой мой, но порядок - есть порядок! Мужчинам нужно готовить мясо. И побольше!

- Мне нравится, когда ты так говоришь!

-Как?

-Дорогой мой… Значит я тебе дорог?

-Конечно, дорог, но ты ведь и без слов прекрасно знаешь это!

- Знаю, но люблю слышать от тебя ласковые слова, которые так редки, что мне кажется иногда, ты не раздаёшь их бесплатно, а только за подвиги!

Мы смеёмся вместе, а муж мой, тем временем, меняет свою позицию с противоположной на более близкую ко мне. Я нарочно уселась напротив него, чтобы как минимум поесть спокойно самой, но главное накормить его, ведь, как я знала, если я буду рядом – он почти ничего не съест, будет гладить меня, обнимать целовать, всё, что угодно, но только не есть. Алекс вообще отличался отвратительным аппетитом, он ел всегда очень мало, и меня это удивляло, потому что тело его было невыразимо развито физически, он был скорее крупным мужчиной, нежели мелким. Но мне нравилось в нём то, что он не выглядел Стивеном Сигалом или Арнольдом Шварцнегром – он был существенно ниже и пропорционально своему росту уже, но в очертаниях собственного тела выглядел восхитительно крепко и развито, однако с определённой долей изящества.

Oscar & The Wolf - Where Are You

Алекс не сводит с меня глаз, не перестаёт улыбаться, его руки никогда не знают покоя, если я рядом, они либо держат мои ладони, либо гладят их, либо нежно обнимают мою талию, либо поглаживают мне спину, но никогда не совершают никаких сексуальных путешествий, если только мы не в душе или постели, и это опять безумно мне нравится в моём муже. Я знаю прекрасно, как велик соблазн для него как минимум положить свои руки мне на грудь, но он всегда сдерживает себя, контролирует – так научили его в детстве: быть сдержанным, воспитанным, тактичным, деликатным. Но его горячую природу не обманешь, и поэтому он часто, но мягко и робко, просит меня пойти с ним в постель, просит так, что я никогда не отказываю ему, даже если мне совсем не хочется или не можется.

Но это не про сегодня и не про сейчас: все утехи с водой я просто обожаю, словами не передать, сколько нежности выплёскивается из моего супруга в такие моменты. Ради них одних стоило приходить в этот мир, расти и учиться всему, чтобы потом однажды встретить Алекса и пережить радости бытия его любимой женщиной…

Мы нежимся в нашей огромной мраморной ванне-джакузи шестиугольной формы. Алекс выбрал её многие годы назад по итальянским каталогам, и приплыла она в Штаты из Турина специальным заказом, ведь уже тогда в своём воображении он рисовал картины своей счастливой семейной жизни со мной, не жалел денег, времени и других ресурсов, создавая для нас и наших детей этот грандиозный и лучший во всех отношениях дом…

Алекс просил помыть его, и я с наслаждением выполняю его просьбу: мои ладони ласково и нежно скользят по волнам его крепких, здоровых мышц, по его могучим плечам, широкой груди, где я с особым наслаждением ощущаю под кончиками своих пальцев невыразимо сексуальные упрямые короткие волосы… Я обвожу намыленными руками его изящные ягодицы, бёдра, колени, ступни, и лишь в самом конце возвращаюсь к обожаемому мной животу – этому участку уделяю особое внимание, и в этом фрагменте ритуала омовения мужа удовольствия больше для меня, нежели для него. Не выдерживаю натиска влечения, ложусь на его широкую грудь, прижимаюсь к ней своей обнажённой грудью, испытывая при этом невыразимое наслаждение, кладу голову на его плечо, целую его в шею и, очевидно, всё порчу этим, поскольку Алексу уже не до расплавленного неженья под моими ласковыми ладонями: он распахивает потемневшие глаза, и я шёпотом останавливаю его:

- Ещё голова! Голову не помыли! - и он сразу же сдаётся, покорно закрывая глаза обратно и расплываясь в сладкой улыбке, ведь голова и волосы - это самое его любимое место для ласк, и мне известно об этом, ещё со времён холодного февральского Парижа…

И я начинаю этот священный ритуал – опускаю его голову ниже к воде и поливаю волосы руками, смачивая их, затем сажусь на его бёдра, обнаруживая, что он уже в нетерпении, и начинаю, как всегда, с висков: нежно касаюсь их и провожу раскрытыми пальцами дорожки, нежно скользя по коже и соединяя пальцы на затылке, подразнивая его самое эрогенное место. Затем поднимаюсь выше, начиная со лба повторяю те же движения, медленно, иногда возвращаюсь, распределяя волосы на пряди ровнее, и муж мой уже мурлычет, в ожидании самого сладкого. Я глажу его по волосам, и он знает, что ещё немного и будет десерт, и я подаю его: мои пальцы, обезумевшие в своей нежности, ласкают его затылок, спускаясь к шее и вновь возвращаясь, разглаживают его локоны и слегка тянут их, пропуская между пальцев. В этот момент руки Алекса перестают слушаться его благопристойные приказы и ложатся мне на талию, по бокам, туда, где как он уже знает, расположены мои «особые зоны».

Woodkid - Boat Song

У моего мужа волосы всегда слегка отросшие, хоть и стрижётся он теперь чаще, чем в молодости, и вот за эти отросшие пряди на его затылке можно как следует ухватиться и тянуть сперва легонько, потом сильнее, пока он не зайдётся в оргазме… Но это удовольствие мы оставим ему для постели, поэтому здесь, в ванной, я ограничиваюсь лишь массажем и намёками на потягивание, расчёсывая его вьющиеся шёлковые волосы своими пальцами. Но и этих моих действий более, чем достаточно, мой возбуждённый Алекс не знает, чего ему хочется больше ласк, или секса, и последнее всегда одерживает верх, поэтому, его руки уже касаются моей груди, но так нежно и едва дотрагиваясь, что мне тут же хочется большего, а это уже означает, что процесс запущен. Карие глаза приоткрываются, следя за моей реакцией, и видимо, удовлетворившись ею, раскрываются больше, губы меняют улыбку наслаждения на улыбку вожделения, и он поднимается, ловко и с чувством заключая меня в объятия, его губы уже страстно ласкают мои плечи и шею, и я понимаю, что с купанием однозначно покончено, и моего разгорячённого льва уже не остановит ни что…