Виктория Мальцева - Моногамия

Алекс, Алекс, Алекс …

Когда я давала показания офицеру полиции, так случилось, что происходило это в присутствии Марка и моего мужа. И вот Марк, услышав имя «Кристина», рассвирепел и тут же вышел, хлопнув дверью. Он вернулся, когда я спала, а Алекс работал в своём ноут-буке. Сквозь дрёму я услышала, как они начали шептаться, и конечно тут же проснулась, но не подала виду:

- Что ты с ней сделаешь?

- Ничего.

- Хочешь, я найду её? Я сделаю так, что эта тварь ответит за всё, даже за то, чего она не делала!

-Ты не прикоснёшься к ней и пальцем.

-Ты в своём уме? Она убила твоего ребёнка и почти убила … твою женщину! Да ещё как! Не известно ещё, чем всё это кончится!

- Она не виновата.

-Ты совсем кретин? Тогда я сделаю всё сам!

-Ничего ты не сделаешь. Она ответит по закону за то, что совершила. Каждый отвечает за свои поступки в меру своей вины, в том числе и я. Я виноват в том, что случилось! Я виноват, понимаешь! Она не одна такая, их десятки, их сотни, я довожу их до этого, я это делаю, а не они! И вот получил за это сполна …

-Да ты всю свою жизнь заставлял их млеть, но до этого момента никто никого не пытался убить, да ещё так зверски! Я не могу это так оставить, если бы Лера была моей женой, я бы уже нашёл эту чёртову няню и прикончил! Я не понимаю тебя и никогда не пойму!

-Благодари Бога за это.

-За что?

-За то, что ты не я.

-Если б я был тобой, она была бы со мной, так что мне не за что его благодарить.

-Держи свои чувства при себе, мне не зачем знать об этом.

- Ты знал всегда, и будешь знать. И ты …Ты элементарно не можешь защитить её! Ты настоящий идиот, ты хоть понимаешь, что она может выйти и довести это дело до конца, её посадят даже не за убийство, а за покушение! И она выйдет оттуда ещё озлобленнее и ещё решительнее!

-Я прослежу за этим и решу, что делать, потом. Проблемы будем устранять по мере их поступления. А сейчас сделай одолжение, не мешай, Лера, во-первых, отдыхает, а во-вторых, мне срочно нужно дать комментарии по квартальному отчёту и успеть, пока Лера не проснулась. Мне ещё отвечать на её бесконечные вопросы.

- И это тебе тяжело? Отвечать на её вопросы? Это твоя проблема сейчас? Ты бы лучше подумал заранее о том, что нужно предпринять сейчас, чтобы совсем не поседеть потом!

- Это уже не твоего ума дело. Езжай в офис – там уже расслабились все.

- Я поеду и, конечно, в твоём офисе и в твоей компании всё будет под присмотром, но! Больше можешь меня не считать своим другом!

Алекс не собирался мстить или наказывать, не для того он пришёл в этот мир. Но и оставить это жуткое событие без ответа он не мог, и то, что он придумал, не будет понятно мужчинам традиционного склада ума и характера, ведь такие поступки не совсем в мужском духе. Однажды, уже в самом конце моего пребывания в больнице, Алекс уехал по важному делу, как он сказал. Мне, привыкшей к его круглосуточному присутствию, вниманию и заботе, было тяжело пережить эти несколько часов, я скучала так сильно, как никогда. Когда он вернулся, я заметила на его шее не сбоку и не посередине, а чуть левее от центра наклейку.

-Что это у тебя?

- Сними плёнку и увидишь, - говорит он, очень мягко улыбаясь мне.

-Очередное тату?

-Да, – мурлычет он, целуя меня в шею.

- Может, пора уже остановиться? От тебя скоро тебя не останется!

-Эта – последняя, и из всех она единственная действительно нужная.

- Но место ты выбрал не самое удачное. Её же теперь видно будет всегда и всем, ты ничем не закроешь её, и это не совсем вяжется с твоим имиджем тотальной строгости на работе…

- Именно это от неё и требуется…

Я начинаю осторожно снимать плёнку, и понимаю, что меня ждёт нечто неординарное, потому что Алекс в это мгновение смотрит на мое лицо с особенным выражением ожидания, нетерпения и таинственности, он дышит тяжело и глубоко, и мне кажется, я даже слышу учащённое биение его сердца…

Под плёнкой оказалась вертикальная надпись … Надпись, содержащая семь букв, семь красивых, но, в то же время, ярких и чётких символов, обозначающих звуки моего имени Valeria…

Я поняла, что это не татуировка, это метка … Он пометил себя, отыскав для меня самое нежное и самое открытое место на своём теле, такое которое было бы доступно взору всегда и везде, ведь любой собеседник, любой просто проходящий мимо него человек неизменно наткнётся глазами на эту надпись, надпись моего имени, надпись, отсылающую мысли к большому Чувству, которое не терпит полутонов и оттенков, которое не допускает двусмысленности, которое единственное тяготеет к чёткости, честности и преданности…

Это и был его ответ всем потенциальным будущим «Кристинам», всем возможным отклонениям от того пути, который он однажды, уже очень давно, выбрал для себя. Это и было его решение, нетривиальное, возможно для кого-то не слишком мужественное, но для меня – самое сильное и самое мужское, какое можно только себе представить, ведь Алекс единственный мужчина на Земле, который с самого раннего детства искренне верит, что всё и всегда можно решить мирно …

Няня Кристина действительно почти убила меня. Она нанесла мне четыре глубокие раны, ребёнок умер сразу, и к тому моменту, когда вертолёт Алекса доставил меня в больницу, я сама уже почти истекла кровью. Само собой в моём спасении принимали участие лучшие хирурги и гинекологи, но даже это мне не помогло – в моём теле осталось незамеченное повреждение, которое продолжало сочиться кровью. Меня в прямом смысле слова спас Алекс и не бесконечным «Люблю», а своим чутьём, умом и своей безграничной любовью, которая и подсказала ему, вероятно, где была моя угроза. В первые часы после операции по штопанию бесконечных дыр во мне я не приходила в себя, хотя уже должна была, и это и было то, что насторожило его, но моё сознание вернулось ко мне лишь на мгновение тогда, когда я сказала ему, что мне больно… Именно в тот момент он и понял, что что-то не так, ведь я была под действием сильнодействующего обезболивания. Он буквально поставил всю хирургию на уши, он заставил их, технично убедил заново разрезать меня и посмотреть, что там. И вот когда они сняли швы, операционный стол буквально залило моей кровью, и им пришлось сделать полостной разрез, чтобы найти проблему и они нашли её, но ликвидировав, предупредили его, что шансов у меня не много… И вот тогда он прибегнул к последнему средству, какое у него осталось, к силе своего Чувства, именно оно и помогло ему удержать меня, а ведь соблазн не возвращаться был так велик, я помню это …

Все эти подробности, разумеется, я узнала не от Алекса, разве можно что-то узнать от него? Он никогда не исправится. Это был Тони, поражённый, потрясённый, очарованный Тони, который признался мне:

- Я ничего подобного ещё не видел в жизни, такой прочной связи между двумя людьми, настолько прочной, что она рождает необъяснимую магию, которая впечатляет! Честно говоря, я относился скептически всегда к истории с твоей животворящей песней, но теперь у меня совсем иное мнение: вы двое особенные, вы не такие как все, вы чувствуете друг друга необъяснимым науке образом, и вы находите пути тогда, когда их, казалось бы, уже нет… То, что произошло тогда с Алексом и с тобой сейчас – это чудо, настоящее чудо, и, несмотря на мой скепсис, я поражён! И впечатлён! Пока вы вместе – ничто не способно сломать ни одного из вас, вы будто стоите на страже жизней друг друга и отражаете все возможные удары…

Да, это правда, Тони произнёс вслух то, что мне давно уже было очевидно. А ведь он даже не знал всего … всех подробностей, тонкостей, всех наших тайн…

Знание пагубно для любви. Только неизвестность пленяет нас.

В тумане все кажется необыкновенным.

Оскар Уайльд

Обязательно Иоганн Себастьян БАХ - симфония №13 – по кругу до следующей песни

https://www.youtube.com/watch?v=Yl_fqKJEvTY&list=PLBic0FMDLgt4NIoQvaMOV7yU8Xd_7UifP&index=1

Любовь, нежность и забота – это мой мир теперь. Я не живу, я парю в нём, словно в невесомости… И создал для меня его Алекс. Мой Алекс.

В день, когда мне позволили покинуть госпиталь и вернуться домой, моим ногам не пришлось носить меня, это делал за них мой муж. Люди в больнице сопровождали улыбкой созерцание нашей удаляющейся пары, может быть они радовались за нас, может завидовали, а может просто удивлялись чувствам и нежности, которые не часто увидишь… Я боялась дышать и говорить, мне вдруг стало казаться, что всё это сон, что я, вероятнее всего, уже умерла, и всё, что я вижу вокруг и чувствую – это мой рай. И в этом раю, везде и всегда был Алекс… Его руки уносят меня из больницы словно ребёнка, хотя мой вес действительно можно сравнить с детским, ведь первые недели после моего воскрешения питаться мне было нельзя, только пить.

Алекс открывает машину и укладывает меня на уже заранее опущенное сидение, аккуратно пристёгивает ремень, чтобы не задеть меня и не придавить мои медленно заживающие раны. Я вижу его сосредоточенное лицо прямо перед своим, он чувствует, что я наблюдаю за ним, смотрит мне в глаза и дарит улыбку, такую, от которой хочется жить бесконечно долго… Улыбку и поцелуй… Нежный поцелуй, совсем не тот, который распаляет желание, а тот, который даёт умиротворение, покой и счастье, просто счастье…

Мы едем домой медленно, очень медленно, потому что Алекс боится, что мне будет больно. Вот он, наш дом, я не видела его почти месяц, и он всё такой же грандиозный, спокойный, гордый, но теперь ещё и родной! И я не вхожу в него в этот раз, а заплываю на руках у своего через чур заботливого мужа, через чур, потому что я давно уже могу передвигаться сама… Но он упорно желает носить меня на руках, так ему хочется.