Coldplay - Midnight

Успокоившись, я взяла свой ноут-бук и ввела в поисковике «тантрический секс зачем мужчине?». Ответ нашёлся почти сразу: конечная цель - преобладание и давление сознания над телом, стремление научить физическое подчиняться разумному, оно, в свою очередь, проконтролирует все физиологические процессы, и в первую очередь сексуальную энергию, которая будет трансформирована в другие виды энергий: энергию созидания, мудрости, творчества. В основе учения (по Аюрведе) легенда о том, что мужское семя – невиданный источник энергии, теряемый при каждом естественно (или неестественно) завершаемом совокуплении. Отсюда вывод: каждый мужчина должен стремиться к минимизации потерь своей живительной энергии, вплоть до приучения себя к полному отказу от секса, как абсолютного зла.

Я уже успела понять, что Алекс – это мощнейший бесперебойный генератор сексуальной энергии: он разгорается от мелочей, и происходит это настолько быстро и неукротимо, что иногда диву даёшься, как он это делает, а главное, как он с этим живёт… Похоже, теперь мой друг решил научиться управлять своим незаурядным сексуальным аппетитом…

Иду к нему. Он сидит на стуле поджав ноги, одетый полностью, хотя выходил голым, ковыряет вилкой свой недоеденный зелёный салат, сам смотрит в окно, размером во всю стену кухни, смотрит вниз на виадуки с мелькающими авто, соединяющие башни и небоскрёбы этой суперсовременной части Парижа.

Сажусь рядом, он переводит взгляд на меня, и я вижу, что на нём лица нет, спрашиваю:

-Ну и как, тантрический секс понравился тебе?

-А тебе?

-Я первая спросила…

- Ты делала это раньше?

-Нет, сегодня – первый раз.

-Я тоже.

Молчание.

- Не вижу, чтобы ты был в восторге.

-Так и есть. Я не в восторге.

-Зачем тогда делаешь это?

Молчит некоторое время, видимо формулирует ответ для доступного мне изложения:

-Хочу найти общий язык со своим телом.

-В плане?

-В плане я им управляю, а не оно мной.

- Звучит вдохновляюще, но не похоже, чтобы вы оба были довольны! - я улыбаюсь и говорю с ним очень мягко.

Не знаю почему, но почему-то мне вдруг становится совершенно очевидно, что Алекс не развлекался с француженками. То, как он среагировал на поцелуй в аэропорту, как его тёмный взгляд почти не светлел за всё время, говорит лишь об одном – о длительном, очень длительном воздержании… Может не во все эти два месяца, но в последние две недели точно…

Дальше в этой серо-стильной квартире ставится спектакль с названием «Я удовлетворён, я больше ничего не хочу…», и у этого спектакля есть один лишь только зритель – я. И этот зритель спокойно восседает в кровати главного персонажа, случайно обнажив плечо и приоткрыв едва-едва грудь, этот зритель делает вид (то есть тоже играет, но в своей собственной постановке), что усиленно что-то ищет в своём ноут-буке, а сам, конечно, краем глаза наблюдает за развитием событий на главной сцене… А там разворачивается захватывающее зрелище: сильный и мудрый властитель своего тела и ума бесцельно слоняется по квартире, в безуспешном поиске чем бы занять себя, ведь накопленную нерастраченную энергию мужского семени нужно теперь на что-нибудь потратить…

Я сгибаю ногу, и пола белоснежного махрового халата медленно сползает в сторону, обнажая всё глубже и глубже моё бедро, а бёдра у меня шикарные, и я отлично знаю об этом. Наблюдаю за Алексом: его взгляд уже поймал это представление и замер в созерцании… Он дышит тяжело какое-то время, потом нервно отводит глаза и сбегает на кухню как загнанный зверь – воля прежде всего.

Спустя минут двадцать, успокоившись там, по-видимому, за это время окончательно, возвращается и, стараясь на меня не смотреть, предлагает прогуляться. Я соглашаюсь. Одеваю платье с глубоким декольте, высокие сапоги на каблуках, ну и, конечно же, шубку - я же знаю, прогулкой это дело не закончится.

Garou – Burning

И мы идём гулять по уже вечернему современному Парижу. Небо к вечеру прояснилось, и остатки уже севшего солнца залили небо романтичным розовым светом, размыто перетекающим в золотой ... Высоченные башни из стекла и металла соединены между собой запутанными лабиринтами площадок с мини садами, фонтанами, бассейнами, виадуками, перетекающими сложными петлями с одного уровня на другой. Мы уверенно идём по этому сложнейшему лабиринту, часто пользуемся лифтами, то вниз то вверх, и без Алекса, честное слово, я бы не нашла дорогу назад! Наконец, мы выходим на открытое и свободное пространство - площадь Дефанс, у основания которой воздвигнуто невероятно захватывающее творение – гигантская четырёхугольная Арка Дефанс в виде белоснежного квадрата, стоящего на одной из своих сторон – символ современного стиля в искусстве и архитектуре. Место действительно красивое, особенно для меня, любителя современности. Сама площадь, обрамлённая высоченными суперсовременными небоскрёбами, плавно перетекает в огромный замысловатый бассейн, выложенный цветной плиткой и обрывающийся глубоко вниз искусственным водопадом, затем в длинный модный сад, украшенный странноватыми скульптурами в новейшем стиле, и завершается снова технично-модным водным пространством с цветными бусинами на тонких шпилях, которое вместе с отражённым в воде ванильным небом смотрится замысловато сказочно, а оттого завораживающе… Это место просто восхитительно для моего нежного восприятия, как и мой спутник, невыносимо красивый и измождённый собственной нерастраченной сексуальной энергией…

Вдруг снова предложение:

-Почему бы нам не съездить в ресторан?

-Думаешь, это тебе поможет?- я изо всех сил стараюсь не ехидничать.

- Почему не попробовать?

-Дома у тебя полно еды, но ты не особенно хотел есть её. Думаешь ресторанная кардинально лучше?

-Посмотрим.

-А ночью что будем делать?

Алекс вздыхает и с выдохом протяжно сообщает:

-Спать!

- В одной постели или в разных?

-В одной, конечно! – смотрит испуганно…

- Ну, ну, - отвечаю.

Возвращаемся теми же лабиринтами к дому, спускаемся в подземные гаражи, находим отремонтированный чёрный Porsche, едем в ресторан. Алекс всё это время серьёзен, молчалив и … неспокоен.

Я снимаю шубку, отдаю швейцару, но моё глубокое декольте скрыто под бирюзовым шарфом. Мы проходим к своему столику, Алекс в голубом кашемировом джемпере, моём любимом, том, в котором он выглядит непросто красиво, но ещё и трогательно, ведь голубой - его цвет, необычайно волнительно гармонирующий с цветом отросших чёрных локонов…

В ресторане занято около пяти столиков, и гостьи этого заведения одна за другой предсказуемо устремляют свои взоры на Алекса и фиксируют их. Меня забавляет эта неизменная устойчивость эффекта присутствия Алекса, где бы он ни был. Снимаю бирюзовый шарф со своих плеч и понимаю: я – жестокая женщина… Это чёрное платье действительно соблазняет, ведь оно ненавязчиво открывает плечи почти до середины и грудь ровно столько, сколько нужно мужскому воображению, чтобы разыграться не на шутку. Алекс в полнейшем потоплении, мне кажется, он уже готов сдать все свои бастионы. Бедный, он не знает, как не смотреть на меня, ведь мы сидим друг напротив друга, и по замыслу посещения ресторана должны общаться около часа, пока нам не принесут блюда... Эффектность декольте постепенно начинает доходить до меня настойчивыми, упорными, надоедливыми взглядами других гостей этого изысканного и явно дорогого места, и я уже сама жалею, что надела его.

Спрашиваю Алекса:

-Ну и сколько ты уже тренируешь себя?

Он смотрит вопросительно на меня. Не отвечает. Я настаиваю:

-Как долго твоя воля не сдаётся?- я улыбаюсь.

-Мы можем не говорить об этом?

-Хорошо, я не буду. Извини.

Делаю глоток белого вина - оно изысканно в своём аромате и вкусе, выгодно отличается от наших вин тем, что алкоголь практически не ощутим, поэтому букет его вкуса раскрывается ярче и глубже. Я наслаждаюсь вином, и от этого мои губы принимают тот вид, который они могут иметь только лишь в случае неподдельно искреннего удовольствия… Алекс смотрит на них, похоже, он уже парализован и окончательно потерял с таким трудом удерживаемый контроль над своим разумом, ведь мои губы – это то, что возбуждает его больше всего, и мне давно известно об этом.

Мне уже жаль его, потому что выглядит он на самом деле жалостливо… А Алекс, не отрывая своего взгляда от моего рта, внезапно признаётся:

-Два месяца…

-Верится с трудом в это, - отвечаю я, а он мученически отворачивается.

Нам приносят еду: Алекс ковыряет вилкой улитку набитую чем-то противно зелёным, но так и не прикасается к ней, делает глоток вина, и спрашивает, долго ли я буду есть. А я отвечаю, что долго, ведь у меня огромный стейк в яблочном сиропе – невыносимо вкусное кулинарное произведение. Я медленно расчленяю его на кусочки и поглощаю их также медленно, наслаждаясь вкусом, и от этого закатываю глаза. Алекс не сморит на меня, он уставился снова в окно, за которым из-за темноты ничего не видно, кроме мелькающих белых и красных огней пролетающих мимо авто…

Я говорю:

-Знаешь, я против вегетарианства. Зачем нам, плотоядным, отказывать себе в удовольствии? У нас ведь итак их не слишком много, а жизнь такая короткая!

В меня метнулся свирепо-похотливый взгляд, и я понимаю, кажется, от бастионов уже ничего не осталось, а глубокий ров пересох – мы на подступах к цели…

Но Алекс – необычайно волевое создание. Он зафиксировал взгляд на своём полном дорогого белого вина бокале, блюдо его нетронуто и одиноко страдает от бесцельного ковыряния вилкой.

Imagine Dragons Radioactive ---- обязательно

Думаю: надо развлечь бедолагу. Отрезаю кусок телятины покрупнее, обмакиваю его в яблочный соус и говорю: