Но вернёмся к воскресному утру. Я читала довольно долго и не шевелясь, потому что руки Алекса были обвиты вокруг моей талии, а сам он в точности повторял своим телом мою позу. Воссоединившись в супружеской постели, каждую ночь мы спали именно так, и мне было тяжко, но приходилось привыкать, так как за годы жизни с Артёмом я была приучена к полнейшему независимому комфорту, крутись как хочешь, хоть всю ночь… У меня уже затёк весь правый бок и онемела нога, но я всё ещё терпеливо не двигаюсь, потому что преследую одну лишь цель – дать этому трудоголику выспаться хотя бы один раз за всю неделю.

Наконец, Алекс просыпается. Сонный он смешной и милый до изнеможения, растягивается в обожающей улыбке и губы его тут же тянутся целовать то, что первое попадётся. Наконец, он просыпается до конца и по яркому солнцу, заливающему спальню понимает, что проспал:

- Чёрт! Сколько времени?

Хватает свой смартфон и, недоумевая, проверяет заведённый будильник:

-Ничего не понимаю, я же выставил его на 6 утра! Я точно помню…

- Не ругайся на будильник, - отвечаю ему я, вытягивая, наконец, многострадальную правую ногу, - это я его отключила.

- Зачем? У меня куча дел была запланирована на утро, больше так не делай! – он мягок, но в голосе проскальзывает негодование, как посмела я вмешиваться в «святое» - в планы!

- Алекс!

- Да!?

- Ты решил это воскресение уделить мне, так?

- Так…

- Значит, время этого воскресенья принадлежит тоже мне, так?

- Ну, да …

- Вот я своё время взяла и потратила на твой сон. Больше мне ничего не нужно, потому что сейчас для меня это самое важное: ты мало спишь и никогда не высыпаешься, мало ешь и никогда не отдыхаешь, и всё это действует мне на нервы, потому что я беспокоюсь, что ты снова заболеешь!

Алекс молчит, а я вытягиваюсь уже вся, так как кровь, наконец, вернулась в мою ногу, и стону:

-Блин, у меня всё тело затекло!

Поворачиваюсь к нему и вижу, что глаза его наполнились слезами, да ещё так щедро … Я уже в панике, лихорадочно решаю, что он запланировал нечто важное на утро, мысленно отрубаю себе голову за эту выходку, и шепчу:

-Прости меня, я поняла, я больше так делать не буду…

Внезапно он загребает меня обеими руками, как большой, очень большой котёнок, вжимает меня в себя, и надрывным голосом просит:

- Делай! Делай, пожалуйста, так всегда! Делай со мной всё, что захочешь, ты - самое дорогое, что у меня есть…

Кажется, в эту секунду мы совершили гиперскачок навстречу друг другу, а я так и не поняла, что же его так тронуло?

mario-m-let-me-out

В воскресенье погода сделалась теплее, а ветер умереннее, и мы долго гуляли по побережью. Алекс показывал мне чудесные места, мы были в сказочном лесу, влажном, покрытом светлозелёными мхами, даже нашли несколько огромных белых грибов, которых тут много, и «наши», уже разбалованные их обилием, не берут все другие, а сами американцы вообще такой забавой, как сбор грибов, не увлекаются.

В отель мы вернулись ближе к вечеру, нужно было быстро поужинать и выдвигаться обратно, домой, чтобы успеть вернуться хотя бы до полуночи, ведь завтра Алексу на работу, и его будничный будильник выставлен на 5:30. Хотя бы 5 часов пусть поспит…

Я устала, и пока Алекс собирал наши вещи и делал нужные ему звонки, прилегла в спальне ненадолго, но он очень скоро последовал за мной. Постель стала для нас чем-то намного большим, чем место для сна и ложе любви. Это было то место, которое единственное подтверждало, что мы пара, что мы всё ещё супруги, оно давало надежду, что однажды всё вернётся, наши глаза вновь наполнятся счастьем, а сердца радостью, что мы вновь найдём друг в друге родственные души, но на этот раз уже сохраним эту связь, взлелеем её и превратим в то, что Алекс так уверенно описывал мне, сидя на полу своей парижской кухни - в нашу настоящую и счастливую семью.

Мой муж лёг рядом, не отрывая глаз, но и не прикасаясь. Его нерешительность сковывала меня, но я собрала силы и волю в кулак и сделала первый шаг: провела ладонью по его щеке, медленно нежно, наслаждаясь сама и лаская его одним и тем же жестом. Глаза Алекса закрылись, он как никто всегда чувственно откликался на мои редкие ласки, но мне и тогда не дошло, как много на самом деле они значили для него…

Не дождавшись ничего большего, он придвинулся ближе и обнял меня, лаская своими губами мои руки, лицо, шею, грудь и остальные части моего тела, по мере того, как ловко освобождал их от одежды. Вот кто не скупился на ласки, вот кто умел щедро дарить их, доводя до исступления – это Алекс, Бог любви, сломленный и опустошённый, он никогда не изменял себе, оставаясь непревзойдённым любовником. Сейчас я часто задаюсь вопросом: как он вообще терпел меня? Мою тупую упёртость и принципиальность? Мою холодность и бесчувственность?

Да, он терпел и мирился, а недостаток моего тепла с лихвой заполнял своей горячностью, настолько щедро, что её хватало нам обоим…

В тот раз Алекс не задавал мне вопросов по поводу увиденного, не требовал восторженных эпитетов, он молчал, и я поняла, что он просто хотел побыть со мной наедине, что действительно удавалось нам крайне редко – вечерами и в выходные, когда ему случалось бывать дома, дети неустанно висели на мне или на нём, в основном даже на нём, и времени и места для нас двоих, кроме как в спальне, больше не было. Но ведь супруги это не только постель, должно же ведь быть и нечто большее, нежели секс? Должно быть, но у нас этого определённо не было, потому что большая часть нашего уединения в этом волшебно холодном и тоскливом месте прошла всё-таки в постели. Это был единственный язык, на котором мы могли ещё говорить.

Я почувствовала тогда это более, чем явно, и поняла, что если ничего не изменить, долго я не задержусь в его объятиях, а мне уже отчаянно не хотелось его терять. С этого момента я стала придумывать нам общие темы для бесед, общие выходы в город, развлечения, стала интересоваться его работой, о которой он всегда много и вдохновенно рассказывал. Я стала выходить в холл, когда Алекс возвращался с работы и улыбаться ему, а он с ещё более тёплой улыбкой устремлялся ко мне, обнимая и целуя, и эту жажду моей близости после его долгого рабочего дня невозможно было вот так сыграть, я чувствовала, как сильно нужна ему. Потом заметила, что с момента моих тёплых встреч Алекс стал возвращаться домой раньше, пренебрегать не столь важными ужинами с партнёрами и коллегами и ужинать со мной.

Лёд тронулся…

Глава 15

Сейшеллы

Justin Timberlake - Suit & Tie (Oliver Nelson Remix)

Богатым быть хорошо. Но богатство сжимает сознание и мир вокруг до значительно меньших размеров. Пока возможности ограничены воображение рисует невообразимые красоты и приключения за пределами досягаемого. Богатство делает эти пределы легко преодолимыми или же вовсе растворяет их, как в моём случае. Вы внезапно осознаёте, что да, красота, восхищение и удивление там были, но ничего сверхъестественного. И даже более того – везде те же самые люди, может быть несколько иные внешне, иначе воспитанные, но те же самые – спешащие на работу по утрам, злящиеся на несправедливость по отношению к себе, гоняющиеся за деньгами и мечтающие о свободе, и не подозревающие о том, что последние два устремления взаимно уничтожают друг друга. Путешествуя много и по всему миру, вы вдруг обнаруживаете, что Земной шар гораздо меньше на самом деле, чем вы представляли себе его раньше.

В июне Алекс отвёз детей к моим родителям на каникулы и заявил, что может позволить себе две недели отдыха, предложив мне выбрать направление. Я выбрала Сейшеллы.

Если Испания это очарование, образ жизни и состояние души, то Сейшеллы – это рай в чистейшем виде. Наверное, именно с этой поездки я впервые начала ощущать вкус обеспеченности. Алекс выбрал для нас элитное место, впечатления от созерцания отеля и его территории непередаваемы. Во-первых, отель представлял собой множество раскинутых в живописном лазурно-пальмовом ландшафте вилл с собственными бассейнами, несколько пляжей, общую территорию развлечений, рестораны, высотные здания с номерами. Во-вторых, публика в этом месте была исключительно отборная – отсеянная долларом через сито мелкого калибра, куда просочиться могли лишь фигуры со счетами от шести нолей. В защиту Алекса могу сказать лишь то, что он этого не знал, а критерий выбора у него всегда один – комфорт и эстетика жилища. Именно в этом отеле предложили то, что ему понравилось.

Одновременно с нами в фойе администрации закатилась сногсшибательной внешности пара: невероятно знойная брюнетка с очень умными миндалевидными глазами и высокий брутально сложенный шатен. Зашли оба в солнечных очках: шатен от Rey Ban, брюнетка в больших черепашьих Cristian Dior, которые тут же сняла, закусив дужку исключительно ровными, белыми зубами. Портье и швейцары замучались вносить за ними чемоданы и сумки, все из одной серии Luis Vuitton. Брюнетка производила впечатление шикарной, дорогой женщины: светло-серый дорожный комбинезон из красивой, но удобной, слега припорошенной люрексом ткани, полностью закрывающий ноги, грудь, плечи и руки, но оставляющий в первозданном виде невероятно стройную, смуглую спину. У неё был алый, короткий маникюр, алые губы, и алые браслеты. Шатен отличался, во-первых, ростом, во-вторых, особенно выдающейся шириной плеч и мускулатурой. Одет он был исключительно: в кремовые лёгкие брюки и белую рубашку с длинным рукавом из тончайшей ткани. Говорили они по-французски, шатен обращался к брюнетке, называя её Мерседес, с ударением на второе «е». Несмотря на то, что работник ресепшн была занята нами, вошедшую пару тут же выбежали встречать резервные работники. Оформили их быстро, закончив даже раньше нас – наша девушка оказалась медлительной, а Алекс её не подгонял, терпеливо ожидая, пока она разберётся с компьютером и нашими документами.