Утром в субботу Николь долго не выходила из своей комнаты, и мы с Алексом наслаждались друг другом уже при свете дня: снова занимались любовью, потом у нас был воскресный совместный класс йоги с инструктором, затем совместный душ, и снова с любовью. Когда появилась Николь, заспанная и явно перебравшая накануне вечером спиртного, мы с Алексом как дети резвились в бассейне, целуясь и гоняясь друг за другом.

Взгляд сестры был неопределённым и странным. Я вышла из воды, не желая провоцировать её зависть, а Алекс остался плавать.

Солнце заливало ярким золотым светом нашу белоснежную террасу и бирюзу огромного переполненного бассейна, излишки воды которого изливались через внешний край.

Алекс рассекал в бассейне с животной грацией, его мощные руки разрезали воду изящными взмахами, чередуя стили браса, баттерфляя и кроля всякий раз, как он заходил на новый круг от борта к борту. Его смуглая спина, разрисованная почти на половину иссиня-чёрным рисунком татуировки, сверкая на солнце стекавшими потоками воды, играя волнами подаренных ему природой мышц, не могла оставить равнодушным ни одно женское существо. Зрелище буквально сшибало с ног, наполняя физическое неимоверным, нестерпимым желанием заполучить близость, испытать восторг тактильного контакта, исследовать каждый изгиб ладонями, покрыть поцелуями смуглую мужскую кожу.

Именно это всё и было написано на лице моей двоюродной сестры Николь. Я не сердилась на неё и не ревновала, потому что знала, её чувства неподвластны контролю. Нельзя просто сказать себе: «Не смей хотеть, не смей желать». Даже более того, Алекс, несомненно, принадлежал к числу тех людей, красота которых настолько поражает и порабощает, что запретить своим глазам смотреть и наслаждаться практически невозможно.

Алекс просил меня оставить его с Николь наедине, когда она появится, поэтому я направилась на кухню варить кофе, само собой, не переставая наблюдать за происходящим на террасе. Подтянувшись на мраморном борту и игнорируя, как обычно, никель высокой лестницы, Алекс вылез из бассейна живым воплощением божественной красоты и мужественности: мокрые волосы, полностью заглаженные водой назад, стекали по шее и спине чёрной сексуальной прядью месте с излишками воды, широченные волнистые плечи и руки, грудь, волосы на ней, брутальные татуировки на смуглой коже, сексуальный живот и узкие бёдра, плотно обёрнутые прилипшей тканью мокрых белых шорт для плавания – всё это сводило с ума, потрясало, влекло, наполняло желанием, вожделением, похотью.

Сестра неспешно, но уверенно направилась к нему, эротично раскуривая тонкую дамскую сигарету. Алекс не позволил ей приблизиться, бросив гневный взгляд и сказав нечто не слишком приятное, судя по тому, как сжались его достаточно полные губы и нахмурились чёрные брови. У них явно завязалась словесная перепалка, я рванула на верхнюю террасу, чтобы послушать, о чём они говорят, оставаясь незамеченной. Видел бы меня кто в тот момент, припавшей к мраморному полу грудью, ведь борты террасы стеклянные, и спрятаться невозможно, лишилась бы я всякой репутации навечно.

- Меня не интересует то, что ты можешь мне предложить – ответил он ровным, спокойным голосом, но таким, который явственно транслировал его мощь и волю, подчинял и ломал собеседника. – Скажика мне, Николь, у тебя фамилия есть?

- Бакалова.

- А по батюшке как? – голос его сделался мягче и игривее.

- Олеговна.

Далее его же голос, ещё более строгий и сухой продолжил на английском:

- Хелен, извини, что беспокою в твой выходной, но мне срочно нужен авиабилет Сиэтл-Новосибирск, на имя Бакаловой Николь Олеговны. Да, ближайший. Будь добра.

- Ты выгоняешь меня?

- Смотри на это как на услугу, ведь я дарю тебе билет.

- За что?

- Видишь ли, вчера вечером я обнаружил свою супругу расстроенной. Этого было достаточно, чтобы ответ на вопрос: «А стоит ли Николь оставаться у нас далее?» внезапно стал отрицательным, – тон Алекса вновь стал ровным, сухим и даже жёстким. Я подумала, что никогда не хотела бы работать под началом босса, общающегося со своими подчинёнными в подобной манере: слишком много строгости и жёсткости, ощущаешь себя ничтожной букашкой в поле действия его воли.

- И ты выгонишь меня из-за того, что твоя истеричная жена наболтала обо мне?

- Не хочу расстраивать тебя, но Лера не сказала мне ничего. За то время, что мы живём вместе, я не видел её такой никогда, а кроме тебя обидеть её так сильно было просто не кому.

- Алекс, ты совершаешь сейчас ошибку, очень большую. Тебе нужна настоящая женщина: жаркая, сексуальная, красивая, такая, которая могла бы насытить тебя, баловать твоё красивое тело, утолять твои потребности изысканно, опытно, щедро, дарить самые разнообразные ласки, любить тебя горячо и с самоотдачей, так, чтобы ты забыл обо всех проблемах, чтобы мир вокруг тебя раскрасился яркими, живыми красками, чтобы ты ощутил вкус жизни и вкус настоящей женщины. Ведь Лера – это жалкое подобие женского естества, у неё кроме пола и способности рожать от женщины больше ничего и нет! От неё веет холодом как от трупа на кладбище!

Алекс молчал, и это молчание болью отозвалось в моём сердце. Неужели её слова задели его, зародили в его сознании идею переоценки меня, наших отношений и нашей жизни? Я начала терзать себя за то, что оставила их наедине.

- Почему ты смеёшься, Алекс?

- Потому что мне смешно выслушивать весь этот бред от такой умной женщины как ты.

- Алекс, ты рассуждаешь, как зомби. Тебе нужно тепло, я вижу это, я ощущаю это кожей, и ты постоянно хочешь секса, ты живёшь им, и это тоже видно и понятно всем. Всем, кроме твоего эксклюзивного выбора - холодной как айсберг Леры!

- Посмотри на меня внимательно и скажи, я похож на человека, у которого мало опыта?

- Что, такой опытный?

- Более чем. И поверь, это не то, чем следует гордиться. И раз уж мы затронули эту тему, будь добра не пытайся соблазнить меня своей наготой: к сожалению, я давно перестал реагировать на обнажённые женские тела. Ты стараешься напрасно.

- На что же ты реагируешь?

- На чувства и эмоции, свои и того, кто мне дорог. Только это.

Через время снова голос Алекса на английском:

- Да, Хелен. Само собой, прямого нет. Через Франкфурт или через Вену, потом Москва? Ок. Николь, выбирай Франкфурт или Вена?

- Я не хочу уезжать!

- Хелен, какой ближайший? Ок, бери его. Спасибо. Николь, твой самолёт вылетает сегодня в десять вечера, летишь с двумя пересадками через Вену и Москву. Стэнтон отвезёт тебя в аэропорт. И да, верни мою кредитку, будь любезна. И скажи, тебя родители не учили, что брать чужие вещи, особенно деньги, это уголовно наказуемое преступление?

- Кристен сказала, ты даёшь карты всем. По-твоему я менее достойна, чем твои бывшие любовницы?

- Ключевая фраза « я даю». Не припомню, чтобы этот жест доброй воли я обращал к тебе.

- Твоя карта лежала на столе в кухне, я решила, ты оставил её для меня, из-за того, что мне Кристен сказала. Извини, сейчас верну её тебе, и скину позже потраченные деньги на твой счёт.

- Не утруждай себя. Считай потраченное Лериным подарком тебе. А я дарю тебе билет домой и прошу больше никогда здесь не появляться.

- Алекс, послушай, не торопись, я могу дать тебе очень многое, гораздо больше того, чем есть у тебя сейчас, - голос Николь дрогнул. - Я могу так вскружить тебе голову, что ты будешь сходить с ума от страсти и взрываться эмоциями во время нашего умопомрачительного секса. Я могу любить тебя так, как не способен никто. И во мне достаточно огня, чтобы разжечь в твоей душе такой пожар, что тебе будут завидовать все вокруг. Я очарую всех твоих друзей и возможных партнёров, ты будешь гордиться мной и поднимешься так высоко, как никто и никогда. Мы оба с тобой горячие, темпераментные и незаурядные. Я - это тот, кто нужен тебе, кто достоин тебя, кто соответствует тебе и твоему образу жизни. Я, но не Лера, понимаешь? У вас нет ничего общего, она топит тебя, разве ты не чувствуешь сам? И между нами уже давно есть влечение, этого не заметит только слепой. Скажи мне, пожалуйста, только честно, ты хочешь меня?

После долгой паузы, Алекс всё же ответил ей:

- Николь, я уже говорил тебе, моя личная жизнь, а особенно её интимная составляющая, это не та область, в которую тебе стоит соваться, а тем более пытаться говорить со мной. Это верх бестактности, ты не находишь?

-Просто ответь мне откровенно, и я уеду, ты хочешь меня?

- Тебе нужен честный и прямой ответ?

- Конечно!

- Не хочу.

- Я не верю тебе. Любому здоровому мужчине нужно разнообразие, а такому, как ты и подавно.

Алекс глубоко вздохнул, потом спустя время тихо, так, что я едва расслышала, ответил:

- В своё время я наелся этого разнообразия до тошноты, как вспомню, так до сих пор дурно делается.

Через время он добавил:

- И знаешь, если предположить даже, что я хотел бы, то это было бы ничего не стоящее желание.

- В смысле?

- В смысле, что я просто, как и любой самец, ещё не метил тебя как самку, и моё сомнительное желание развернуть тебя и грубо трахнуть, просто чтобы отметиться, а потом благополучно забыть о твоём существовании, ничто в сравнении с моим же желанием беречь свою семью, чувства моей женщины и свою верность ей. Понимаешь? Это то, что важно.

- Понимаю, - ответила сестра тихо.

- Скажи, зачем такая умная и красивая женщина как ты, ведёт себя настолько глупо? Зачем ты устроила весь этот цирк? Зачем обидела Леру, да ещё так сильно?

- Алекс! – голос Николь сорвался, она рыдала бурно и искренне. – Прости меня, я наделала ошибок, но я правда, я…

- Молчи. Лучше молчи! – оборвал он её напряжённо.