Спустя два месяца я просыпаюсь утром в спальне, в которой не спала ни одна женщина, кроме меня, и в которой вместо Алекса теперь был Артём. Я считала, что Артём навсегда останется мне близким человеком, мы прожили вместе долгие годы, пережили бури, родили двоих детей, у нас были мечты и планы когда-то. Но оказалось, это не так. Мы – чужие, он больше не мой человек, и, что самое страшное, я постепенно начинаю понимать то, что он никогда и не был моим. Как случилось, что мы соединились, да ещё так прочно?

Я просыпаюсь от шума, выхожу на террасу и вижу, справа от нас кто-то купил участок и взялся строить дом, небольшой, явно меньше нашего. Рабочие отбойными молотками равняют скалистую поверхность для фундамента и террасы. Пыль столбом и грохот невыносимый просто.

Я звоню и жалуюсь Алексу, слышу в ответ:

- Хорошо, я поговорю с рабочими , чтобы с утра делали какую-нибудь другую работу.

- Что это значит?

- Это значит, что я строю себе дом по соседству. Согласись, это отличная идея – Лурдес будет близко к обоим родителям.

Следовало ожидать чего-то подобного от Алекса. Это было в его духе, поэтому я даже особенно не удивилась и … обрадовалась! Да, я безумно обрадовалась, теперь я смогу видеть его чаще. Хотя бы это, хотя бы видеть. Ведь я … любила его…

Дом Алекса строился быстро, на всё ушло около трёх месяцев. Американские дома возводятся вообще очень скоро, ведь их не из камня строят, как у нас, а из готовых сэндвич-панелей. Алекс строит свои дома по своим собственным технологиям, где главное – экологичность и экономичность, поэтому в них много стекла. Дом Алекса оказался не менее красивым, чем мой, но раза в три меньше и только с одной небольшой террасой. Похоже, он не собирался устраивать вечеринки у себя. Ещё около месяца рабочие доделывали нюансы отделки, ещё пару недель – ландшафтные работы. Дом готов. Дом ждёт его. Но, где же он?

Я ждала его приезда каждый день, мне нужно было видеть его, и у меня уже развилась стойкая зависимость, потребность в его лицезрении. Я испытывала отвращение к себе, да, потому что это было как раз то, что он так ненавидел, не терпел, презирал. У него были свои странности, и это была одна из них: однажды он признался мне в том, что чужие взгляды словно выпивают его, он страдал, физически страдал от разглядываний. И его по настоящему интересовали лишь те люди, кто видел в нём личность, характер, его темперамент, но главное не внешность. Он не понимал, что его красота - это наркотик для других людей, и мужчин и женщин, попробовав однажды уже не можешь отказаться, испытываешь изнуряющую потребность, нестерпимый голод любования им.

Мы практически не пересекались, не виделись вообще. Алекс приезжал к детям только тогда, когда меня не было дома, для этого он и попросил меня составить своё расписание и дать ему сразу после моего возвращения из непутёвого бегства. Я каждый день уезжала утром на свою учёбу, возвращалась после обеда, иногда ближе к вечеру.

Артём, ошалевший от внезапно обрушившегося на него достатка, даже и не думал работать, и это очень удручало меня, отвращало от него далеко и безнадёжно. Мои карточки при мне, счета больше не пополняются, но денег там скопилось за годы жизни с Алексом на 300 лет сытой жизни вперёд. Я ими не пользуюсь принципиально. Поэтому расходы на содержание моего дома и Эстеллы Алекс оплачивает сам. Разворачивается непростая и какая-то плохо пахнущая ситуация, но я изменить не могу ничего, только уехать обратно, а эту глупость я уже делала.

Я сижу за барной стойкой в кухне, обдумывая это и разглядывая новую мебель. Вообще, после своего возвращения я не узнала нашу кухню и спальню, они были полностью другими, другая мебель, другие предметы, другая техника, и исчезла панель с аквариумом, вместо неё теперь нет ничего.

В кухню входит Эстела. Я спрашиваю:

- Эстела, ты не знаешь, почему Алекс убрал аквариум?

- Знаю, - она мнётся, я вижу, и недобро смотрит на меня. Не хочет разговаривать явно.

- Так почему же?

- Он разбил его.

- Разбил?! Как он умудрился?

Она отвернулась и молча достаёт продукты из пакета, укладывает их на полки холодильника. На продукты и прочую дребедень она получает деньги тоже от Алекса.

- Эстела, почему ты не хочешь говорить со мной?

- Вам показалось, сеньора.

- Расскажи, как Алекс аквариум разбил.

- Он взял большой стул и разбил его, и всё остальное тут тоже разбил и сломал.

Я оторопела.

- Он был очень зол… я испугалась и спряталась в своей комнате. А он ещё наверху в спальне всё сломал. Я очень боялась, никогда не видела его таким! Потом он вышел на террасу и подошёл к краю бассейна, - тут она разрыдалась, - слишком близко к внешнему краю, я испугалась и выбежала, я взяла его за руку и попросила не делать это, это такой грех! Он плакал, он так плакал!

На меня будто упала бетонная плита и придавила так, что я совершенно потеряла способность соображать. А она продолжала:

- Он так вас любит! Он так вас любит, я сколько живу ещё не видела, чтобы мужчина так любил! А вы бросили его!

- Ты многого не знаешь, Эстела, - еле выговорила я, абсолютно подавленная.

Потом добавила:

- Он любит не меня, а свою дочь. Я забрала у него дочь, поэтому он так взбесился, но на него это совершенно не похоже … Он ведь всегда такой сдержанный, спокойный, рассудительный …

Эстела посмотрела на меня с мудрым осуждением и не сказала ничего. А я подумала, почему же он плакал, и почему стоял у края бассейна, там ведь скалы, если бы он оступился или … прыгнул, он не выжил бы, это точно … Впервые в моё сознание закрались сомнения в моих выводах о нём, сделанных ранее, впервые я допустила, что могла и ошибиться …

Внезапный шум заставил меня выйти на террасу. Это был Алекс, он приехал в свой новый дом и был не один, с ним была … Габриель! Габриель и живот, месяцев на 4-5 беременности. Внутри меня что-то оторвалось и улетело в Космос. Кажется, это была моя душа ...


Глава 3 Габриель

James Bay - Hold Back The River

https://www.youtube.com/watch?v=mqiH0ZSkM9I&list=RDsm3p4vHT-7s&index=14

Прошёл ещё год. Мне 34 года. Я окончила учёбу с блеском и мне предложили место младшего преподавателя на практических занятиях по алгебре на первых курсах. Я занимаюсь любимым делом, я отлично зарабатываю и больше не пользуюсь финансовой поддержкой Алекса. Артём занимается программированием, кажется, он, наконец, нашёл себя. Мы продолжаем жить в доме на берегу, но у меня уже есть планы и на этот счёт. В свободное время я занимаюсь йогой и работаю над своей диссертацией: «Некоторые методы проекционного типа численного решения одного класса слабо сингулярных интегральных уравнений». Интегральные уравнения возникают при математическом описании разнообразных механических, физических и других процессов, но, несмотря на значительное продвижение в этой области, методы их приближенного решения исследованы еще явно недостаточно. Этим исследованием я и занимаюсь и поглощена им полностью. Это будет моей гаванью умиротворения и смыслом жизни в течение нескольких последующих лет.

На моём лице всегда горит неоновым светом яркая вывеска удовлетворения, благополучия и покоя. За нею – разбитое сердце, изнемогающее от боли. У Алекса родилась ещё одна дочь – Анабель, он сам дал ей имя. Мои любимые Габриель и Анабель – так он называет своих жену и дочь. Он много работает, как и прежде, но всегда находит время для детей, причём всех, и тех, которые не имеют к нему отношения тоже. Мои дети любят его всем сердцем, и от этого мне ещё тяжелее. Мы видимся редко, но видимся - в основном на совместных вечеринках. Его лицо, как мне кажется, тоже выражает умиротворение и покой, похоже, он доволен жизнью, получил то, что хотел. И это дала ему Габриель, бывшая очкастая угловатая девочка, которую никто не замечал. И всё-таки это оказалась Габриель, моя интуиция меня не подвела, что-то всегда шептало внутри меня, что он выберет её рано или поздно. Так и случилось, и, кажется, они счастливы. Он относится к ней с теплом и нежностью, той нежностью, в которой купалась когда-то я … моей нежностью.

Я вижу, как Алекс ласков с Габриель, как его рука гладит её волосы или талию, как его губы целуют её лоб, и представляю себе не нарочно, это выходит само собой, как он занимается с ней любовью, и это доводит меня до исступления. Моя личность парализована этой зависимостью, этим чувством к нему, которое страшно назвать любовью. Это похоже больше на болезнь, злокачественную хворь, которая съедает меня изнутри. Я изо всех сил стараюсь отпустить этого мужчину из своего сердца, но оно держит его крепкой хваткой, так же самозабвенно, как сам он не выпускает руку Габриель из своей…

У нас часты вечеринки с его и моими друзьями, мы устраиваем их чаще на нашей террасе – она больше, и у Алекса нет бассейна. Я не любитель вечеринок, но сейчас я обожаю их, ведь для меня это единственная возможность видеть его. Люблю его бесконечно, безмерно, безгранично, люблю тихой больной любовью. Мне кажется, я достаточно хорошо скрываю свои чувства, и никто ни о чём и не подозревает…

Главное для меня сейчас – хотя бы иногда, хоть изредка, пусть издалека и мельком, но видеть его… Стараюсь делать это незаметно, украдкой: я любуюсь им, его телом, его руками. Я мечтаю о нём, смотрю на его волосы, когда он беседует с кем-нибудь и представляю себе, как мои пальцы купаются в его прядях, почти ощущаю их мягкость и восхитительную нежность. Я обвожу взором контуры его нежных губ и касаюсь их мысленно своими лишь слегка, так, чтобы он ничего не почувствовал. Я мечтаю дотронуться до него, но это абсолютно невозможно, ведь он, похоже, избегает меня. Он приходит к детям только тогда, когда меня нет, он решает бытовые вопросы через Артёма, Эстелу, деловые и финансовые – через своего адвоката. Я забыла, когда мы в последний раз разговаривали с ним. Ах да, это было на мой день рождения, пол года назад. Он сказал: