- А ты должен?

-Не понял?

- Я говорю, что ты не имеешь больше ко мне никакого отношения, так с чего я, скажи на милость, стану перед тобой отчитываться?!

Он так зол, что мне кажется, ещё немного, и он ударит меня.

- С того, что ты мать моего ребёнка, и это, к несчастью, я изменить не могу!

И он выходит, хлопнув дверью так, что она чуть не вылетела вместе каркасом, на котором висела.

Через час примерно Алекс возвращается с врачом, которого я раньше не видела. Врач долго изучает папку с моими анализами, осматривает меня, задаёт вопросы на русском, он оказывается русский и мне определённо нравится его грамотный, профессиональный подход. Нравится до того момента, как Алекс задаёт ему один единственный вопрос:

-Каковы прогнозы?

- Прогноз при четвёртой стадии гидронефроза неутешительный, у вас угроза отказа работы обеих почек. Я думаю, самое время начинать подготовку к трансплантации хотя бы одной.

Я в ужасе, меня будто парализовало. Алекс закрывает лицо руками и выходит, а я рыдаю. Как я могла допустить такое?

Ещё через час меня пересаживают в кресло и поднимают долго на лифте на крышу больницы. Вижу вертолёт Алекса и не понимаю, что происходит. Спрашиваю, мне отвечают:

- Мы должны Вас транспортировать в Рочестер в Клинику Мэйо.

- Зачем?

-Извините я не знаю, я просто делаю свою работу. Но вы не пугайтесь, это лучшая клиника по нефрологии в США. Мы просто проведём в вертолёте несколько часов, и вы на месте.

Рочестер, красивый город на берегу озера Онтарио. С другой стороны его простирается уже другая страна – Канада и её провинция с одноимённым названием. Рочестер выглядел восхитительно из окна вертолёта, но мне было не до красот, я сама очень злилась на себя за свою глупость и безалаберность, и мне было страшно … страшно превратиться в рухлядь в 34 года! Я видела много раз людей переживших это, они выглядят и живут словно безжизненные мумии, и в голове их только одно: заботы и тревоги о не своей, но такой нужной почке, приживётся или нет. В этот момент мои переживания по поводу расставания с Алексом показались мне вдруг такими ничтожными и бессмысленными…

Но всё оказалось не так уж и плохо. Меня осмотрели, снова провели исследования и сразу же стали лечить новыми методами. Клиника Мэйо специализируется на трудных медицинских случаях, врачи направляют сюда больных со сложными заболеваниями со всех штатов США, а также из многих стран мира, зная об их великолепной диагностике, инновационном и эффективном лечении.

У меня приятная палата, похожая больше на жилую комнату, чем на больничный бокс, большой телевизор в ней, софа для посетителей, которую также можно использовать и как кровать, потому что присутствие родственников здесь разрешается и приветствуется даже ночью. Американская медицина считает, что близкие люди помогают пациентам преодолевать стресс, а также сводят к минимуму число медицинских ошибок. Но в моём случае присутствовать некому – родители далеко, и я им не говорю о том, что болею, нет смысла тревожить их стареющие сердца, муж Артём не может оставить детей, и их школу, так что я живу в этой приятной комнате почти месяц одна. Живу и работаю, потому что время между процедурами, обследованиями и приёмом лекарств нужно чем-то заполнить.

Меня лечит доктор по имени Карлос Алаилло, аргентинец по происхождению, и он так щедро насыщает меня ультрасовременными лекарственными препаратами и процедурами, что результат не заставляет себя ждать – уже через неделю мой диагноз гораздо более оптимистичен, ещё через одну прогноз утешителен, и ещё через одну я уже уверена, что уйду отсюда своими ногами со своими же собственными почками, которые стану теперь беречь и лелеять всю оставшуюся жизнь…

Вообще, за мной так трогательно ухаживали в этой клинике, медперсонал и медбратская рать оказались такими душевными, а само это место упоительно умиротворяющим, что мне совсем не хотелось домой … Да, больница оказалась лучше моего собственного дома, и если бы не дети, я может быть и не вернулась бы туда никогда …

По правде говоря, теперь я уже с полной уверенностью могла сказать, что американская медицина действительно самая лучшая в мире и с точки зрения профессионализма медпомощи и с позиции комфорта и уровня счастья пациента.

Когда я вышла из огромных стеклянных дверей больничного холла и стала искать глазами вызванное заранее такси, я увидела чёрный Porsche. В Штатах на самом деле эта марка встречается не так уж и часто, рядовые американцы предпочитают Ford, Chrysler, Chevrolet, Dodge, но только не Porsche.

Алекс вышел из машины, сказал «Привет» забрал мою сумку, закинул в багажник и открыл мне переднюю дверь. Я села молча. После того, как мы тронулись, он сказал:

- Отвезу в аэропорт, у меня здесь ещё дела. И пожалуйста, впредь относись к своему здоровью внимательнее.

Всё. Больше мы не сказали друг другу ни слова. Я знала: он приехал убедиться лично, что со мной всё в порядке, хотя, скорее всего, каждое утро его ждал на столе отчёт о моих успехах в лечении. Алекс знал даже в какое время я выйду из клиники, и эта его забота обо мне, участие в моей судьбе в трудную минуту, конечно, согревали меня. Но, я не забыла, что он сказал мне. Он сказал, что жалеет, что не может изменить факт моего участия в рождении его ребёнка … Я не забыла этого, и не забуду никогда.


Глава 5

33 Tours - California Dreamin

Прошло ещё пол года. Сегодня у Алекса День Рождения. Я счастлива уже с утра, ведь вечером обязательно увижу его, подарю ему свой подарок и мы, быть может, даже поговорим. Я испекла торт. Я вообще знаю в них толк, пеку по маминым рецептам совершенно невероятные творения. Когда мы жили с Алексом вместе, он любил очень, когда я готовила ему, особенно торты. Хотя, если он и ел их, то очень мало, потому что вечно следил за тем, что ест, он вообще всегда и во всём следил за собой.

Я испекла для него домашний шоколадный торт с миндалём и заварным кремом, таким густым, который делается из яиц и молока. Это его любимое лакомство, и я всегда пекла в его День Рождения именно эту вариацию.

Мы пришли на вечеринку последними, все гости уже давно были на месте, Габриель бегала с блюдами и тарелками, она хотела, чтобы всё было безупречно и только так, как любит Алекс. По этой причине не было ни шаров, ни цветов, ни дурацких транспарантов, только немного ресторанной еды и очень много алкоголя, музыка, много красивой спокойной музыки.

Я несла торт с зажжёнными на нём свечами, Лурдес и Соня по обе стороны от меня в лавандовых платьях (как и я) держали торжественно нарисованные открытки собственного изготовления. Артём замешкался дома, и мне пришлось подойти к Алексу без него. Не поднимая глаз с торта, который освещал моё лицо, как алтарь в церкви я сказала:

- Дорогой Алекс, мы поздравляем тебя с Днём Твоего Рождения и желаем тебе счастья и крепкого здоровья. Так как у тебя есть всё, что только можно пожелать, мы не придумали ничего лучше, как сделать тебе подарки своими руками. Прими от нас этот тортик и, девчонки, вручаем открытки!

Только в этот момент я решилась поднять глаза на него, я надеялась, он отвлечётся на детей, и мы не встретимся взглядами, ведь я боялась выдать себя… Но, напрасно я на это надеялась - Алекс смотрел на меня, не отрываясь, и лишь слегка улыбался. Впервые за долгие месяцы мы находились так близко и впервые смотрели друг на друга одновременно. Это было невыразимо тяжело и эмоционально в то же время. Мы словно выпали из реальности и зависли в потустороннем мире на долгие неестесственные мгновения. Я старалась изо всех сил выглядеть непринуждённо, а Алекс, будто изучал меня, но по-доброму. Он задержался в таком созерцании меня чуть дольше, чем позволяют правила хорошего тона и выпалил, наконец, что подарки сумасшедшие, лучшие из всего, что мы могли бы придумать для него. Потом добавил, что нет людей, у которых есть всё, чего-то всегда не хватает. С этими словами чуть наклонился и поцеловал девочек, а затем и меня в щёку и снова на долю секунды задержался чуть дольше. Запах, его запах, он затмил мой мозг, мне показалось, у меня отнимаются ноги… В это мгновение кто-то стал тянуть торт из моих рук, это была Габриель, щебечущая хвалебные оды моему творению и обещающая всем наделить по кусочку. Она вытряхнула меня из забытья и увела Алекса задувать свечи и резать торт, а я не поняла, почему он не задул их, пока торт был в моих руках. У меня было чувство, что мой авторский труд вероломно присвоили себе пираты. К чему бы это…

Я присела на мягком диванчике рядом с Артёмом, мы немного выпили. Алекс сидел со своей Габриель прилично поодаль, так далеко, что мы не смогли бы говорить, даже если бы захотели. Я чувствовала себя чужой и ненужной, хотя каждого из присутствующих знала лично и по имени. Лишь один раз я заметила один единственный взгляд, который Алекс бросил на меня искоса. Наверное, случайно. Портилась погода, налетел порывистый ветер, запахло дождём. Мы испугались, что дождь застанет нас на террасе, и решили спрятаться внутрь. Вдруг Артём по непонятной мне причине предложил всем перейти в нашу гостиную, так как она больше и удобнее. Все обратили свои взгляды на меня, а я не своим голосом изрекла первую, не считая поздравительной, фразу за весь вечер:

-Да, конечно, у нас значительно удобнее будет.

И мы стали переносить тарелки с блюдами Габриель по мраморной дорожке, подсвеченной световыми шарами, будто по взлётной полосе, в наш дом. Я искренне не понимала, зачем Артём пригласил их, поскольку чувствовала себя настолько некомфортно, что уже всей душой стремилась покинуть это мероприятие как можно раньше и уединиться дома со своими муками безответной любви. Но, как оказалось, это спонтанно сделанное предложение моим действующим мужем, принесёт моей душе нечто волнительное, то, что наполнит меня жизнью на некоторое время.