Мы расположились в гостиной, накрыли на стол, беседы возобновились, Алекс и Артём занялись музыкальным фоном. За окном хлынул настоящий ливень, он барабанил по стёклам, почти заглушая негромкую музыку в нашем убежище. Все начали шутить по поводу дождя, и вдруг Алекс повернулся резко в мою сторону и сказал:

-Лера, вы закрыли вентиляционный люк на чердаке?

О, чёрт! Сколько раз я забывала сделать это, и Алекс злился на меня за мою рассеянность. Минимум четыре раза ливни устраивали нам потоп через это смотровое окно в мансарде.

- Кажется, закрыли, но пойду проверю, - я точно знала, что не закрыла его.

- Ты сможешь сама, ты же говорила там механизмы слишком тугие? – он не поверил, и меня залило краской от стыда. Я опять сглупила, я - рассеянная дурочка, надо же так опозориться.

-Да, смогу, конечно.

Обязательно Mikki Ekko Comatose

Я летела наверх со всех ног, едва сдерживая реки из своих глаз, я злилась на себя за эту ошибку и за то, что Алекс снова так ловко поймал меня на ней. Я ненавижу себя, когда ошибаюсь, пытаюсь изо всех сил бороться с рассеянностью и забывчивостью, но в последнее время что-то совсем плохо у меня получается. И вот я на четвёртом уровне, лезу по деревянной лесенке в мансарду и точно! Конечно, окно не закрыто, и под ним уже гигантская лужа, я протягиваю руку вверх, хватаюсь за ручку и дёргаю изо всех сил, чтобы захлопнуть ставню, но расстроенное состояние моего духа сделало меня совершенно слабой, бессильной, я дёргаю и дёргаю, но упрямая створка никак не поддаётся. Я чувствую, что эта неудача сейчас вот-вот добьёт мои нервы, и я расплачусь. Дождь хлещет меня по лицу, я мокрая и уже на грани и, вдруг, чувствую тепло и чьё-то присутствие, крепкая мужская рука ложится на ручку рядом с моей и совершает одно лишь движение, ставня громко захлопывается, мгновенно в мансарде темнеет, ведь стёкла покрыты каким-то слоем чего-то, защищающего от потерь тепла наш дом. Поток воды остановлен, я опускаю руку и разворачиваюсь, темно и не видно кто это, но я знаю, конечно знаю, я чувствую его тепло, его запах, его энергию, которая так питала меня когда-то… Он стоит напротив меня и не двигается, так близко, так восхитительно близко… Я чувствую, я ощущаю каждой своей клеткой его, всё внутри меня сжалось в сладкой истоме, о Господи, как же хорошо, когда он рядом, как восхитительно осознавать его так близко, но почему он не уходит, ведь дело сделано, почему же… И я не могу поверить сама себе, мне кажется, или правда я чувствую его дыхание на своих губах? Чёрт, не видно же ничего … Он касается меня своими губами или нет? Или мне только кажется? Или мне так безумно этого хочется, что мои фантазии стали настолько реальными, что невозможно их отличить от происходящего на самом деле?

Внезапно в холле внизу загорается свет, я вижу его щёку, висок так близко от себя, прядь его волос нежно касается моей щеки, и слышу голос Габриель:

- Ну что там у вас, что так долго, Алекс?

- Всё нормально, Габи, не тревожься, - отвечает его голос, уже далеко от меня.

Я не понимаю, что это было? Мне всё это приснилось? Причудилось?

Спускаюсь медленно, мне кажется, у меня отнимаются ноги, во всём моём теле слабость. Замечая это, Алекс подаёт мне руку, помогает спуститься. Господи, он всё ещё здесь! … Затем, не оглядываясь, уходит с Габриель. Я одна наконец: сползаю по стене на пол и сижу в полной прострации. Возникает ощущение, что мне в рот налили живительного бальзама, и он уже начал действовать: боль, та что жила у меня внутри, вдруг утихла, мне стало легко и неудержимо захотелось спать, моё тело обмякло, и я почувствовала, как проваливаюсь в сон. Разбудил меня муж, он взял меня на руки и отнёс в спальню, поцеловал в лоб и сказал, что я никогда не выглядела так плохо, как сейчас. Я подумала: «Неужели так заметно, я совершенно не умею скрывать свои чувства. Это плохо, очень плохо».

В тот же вечер, вернее, это уже была ночь, Алекс уехал на два месяца в Китай начинать новый очень большой и серьёзный проект возведения жилых эко-комплексов - так сказала мне Габриель спустя две недели, когда я набралась храбрости спросить её, куда он подевался.

- Как же ты будешь справляться сама?

- Алекс велел во всём полагаться на тебя, он обещал, что ты во всём поможешь! Знаешь, я завидую тебе, он так уважает тебя! - она мило улыбается, но я почему-то ей не доверяю.

- Ну он будет навещать вас с малышкой, я надеюсь?

- Сказал, что в эти два месяца не сможет приехать ни разу, так как должен быть постоянно на месте - ему нужно всё наладить там. На самом деле я просила его взять нас с собой, но ты же знаешь какая сейчас экология в Пекине.

-Да, я видела, люди в масках передвигаются по городу. Это ужас вообще. Ну, хорошо, если что-нибудь понадобится – звони, приходи.

-Конечно, дорогая, спасибо тебе!

Я улыбнулась ей в ответ такой же фальшивой улыбкой, как и она мне. Интересно, догадывается она или нет? Судя по тому, как скоро она прибежала за Алексом, дав нам лишь несколько мгновений побыть наедине, не то, что догадывается, но, наверное, даже и знает. Я открыла Габриель для себя в новых гранях: она невероятно умная, хитрая, находчивая. Ничто не способно столкнуть её с пути, когда она идёт к своей цели. Я даже восхищаюсь в глубине души ею, ведь сама то я сдала свои позиции не то что быстро, а с космической скоростью.

Lotte Kestner ~ I Want You

Прошёл месяц, и Габриель сообщила мне торжественно, что она ждёт второго ребёнка. Уже три месяца как. Можно ли передать то, что я при этом испытала? Нет, нельзя. Бальзам, пролитый на мою рану, прекратил своё действие, и она стала ныть с новой силой, ещё больнее, ещё острее, потому что пользование лекарством не прошло даром - оно дало надежду, и теперь эта бестолковая надежда ранила ещё больше, ведь пришло понимание её обманчивости. Первое, что пришло мне на ум при этой новости - он спит с ней и делает ей детей. Он оставляет в ней своё семя, это интимно, это любовь, он хочет быть с ней. Что я для него тогда? Ничто? Воспоминание? Что это было там, на чердаке? Он хотел поцеловать меня или нет? Или мне показалось… Тогда почему его лицо было так близко? Какого чёрта? Что он делает со мной? Дразнит? Издевается? Мстит?

Опустошение и боль, нестерпимая, терзающая боль. Боже, как я хочу его, как же я хочу его целиком, хочу заниматься с ним любовью, хочу спать с ним в одной постели, пить кофе из одной чашки по утрам, хочу принимать душ с ним вместе, печь ему торты, лечить его, когда он болен, хочу ощущать его в себе, хочу чувствовать его тепло, хочу видеть его рядом и прижиматься к нему, хочу вдыхать его запах, хочу любить его …

И тут в моём мозгу появляется страшное: «Я не могу жить так больше, у меня больше нет сил, я не хочу … жить». О, ужас. Я потеряла к себе уважение после этой мысли. Никогда, никогда в жизни я не могла представить себе, что окажусь настолько слабой, немощной. Я погнала её прочь, эту страшную мысль, я сделала над собой усилие, встала и двинулась, сделала шаг, потом ещё один, затём ещё, и ещё, и ещё … Я шла, я шла жить дальше так, как смогу, просто жить, просто дышать, просто смотреть на море, слушать дождь, ощущать ветер … Я старалась вспомнить, срочно вспомнить всё то, что радовало меня в жизни помимо … этого человека. Я завела машину и поехала в магазин, я купила чёрный шоколад, кока-колу, пирожные эклеры – то, чего не ела ни разу с тех пор, как вышла замуж за Алекса.

Потом я поехала в кино и смотрела комедию, потом я была в клубе и слушала рок музыку. Это была группа Zucchero, импозантные старички- итальянцы исполняли невероятно красивую песню Il Suono Della Domenica, не знаю, о чём она, но её звуки растекались в моей душе живительным миром. Мне как будто стало легче. Как прекрасна всё-таки жизнь, как много красивого и хорошего мы не замечаем, игнорируем, концентрируясь не на том, на чём нужно. Я рада, что мне полегчало, и с этим чувством я покидаю клуб и еду домой. Моя боль притупилась, теперь с ней можно жить и я буду, буду всегда и несмотря ни на что. Не в моём характере совершать самоубийства, не в моём.

Алекс не приехал через два месяца, он смог только через четыре. Он навестил жену и дочь, они гуляли по побережью обнимаясь, а я могла их видеть лишь издалека со своей верхней террасы. Я сидела спиной к стене и бурно рыдала, в голос. Дома не было никого кроме меня, а святое семейство не могло слышать – слишком далеко они ушли. Алекс не навестил Лурдес, и это был уже сигнал бедствия.

Fleurie - Sirens (Audio)

После этого случая я окончательно взялась за свой размякший мозг: моя цель выбить из себя всю эту хандру и сосредоточиться на своих детях и своей жизни. Мне захотелось коренных перемен, и я уволилась из Университета, устроилась в банк в Отдел Кредитных Историй. Им требовался человек с хорошим знанием математики, чтобы помочь программисту выстроить верные алгоритмы работы с кредитным прошлым клиентов текущих и будущих, то есть максимально автоматизировать процесс принятия решений по выдаче кредита. Я снова начала работать над своей диссертацией, и дело пошло в гору, это уже было достижение. Два раза в неделю помимо йоги я танцевала в группе современного танца, а для этого также пришлось подкачаться в тренажёрке, поскольку современный танцы требуют не слабой физической подготовки. Наконец, мне удалось вынырнуть из своей депрессии, надолго ли?

Приближался мой 35-ый День Рождения, и я решила перевернуть страницу в этот день. А что делают женщины, когда хотят в корне поменять свою жизнь, ну или своё отношение к ней? Верно, худеют с понедельника. Но я итак худая и сильно, слишком сильно уже, мне бы поправиться. Тогда что? Ну конечно, стрижка! Начиная с 27-ти лет я блондинка и ношу волосы сильно ниже плеч. Причёска Шакиры лучший вариант для меня, проверено горьким опытом. Но в 16 лет у меня была озорная стрижка, в то время было модно так – очень коротко выстриженный затылок выглядел задранным к верху, а впереди косая чёлка до подбородка, спадающая на бок. И вот на пороге 35 лет я стригусь точно также и возвращаю свой натуральный цвет – пепельно-русый. Для меня это символично: я хочу начать всё заново, так, будто мне 16, и все неправильные выборы, ошибки, сделанные мной в жизни, можно исправить, переписать всё заново с черновика набело…