– Уверен? – переспрашивает Миша.

– Ага, – кивает Мор улыбаясь. – Только за мороженным зайдем.

– За мороженным?

– Я проиграл малой в приставку, – Саша кривит губы.

– Проиграл девчонке? Ну ты даешь, – ржет Миша, но боль останавливает веселье.

Мор настороженно глядит на друга, но тот отмахивается, поднимаясь на ноги.

– Ксю и тебя сделает. Она – мастер, – произносит Саша, горделиво вскидывая подбородок. Он научил свою сестру всему, что знает сам, но ученица уже давно его превзошла и теперь нагло пользуется этим.

– Посмотрим, – усмехается Леванов.


***


Мор чувствует как боль растекается по телу, а во рту появляется что-то вязкое и теплое. Сухая плитка царапает щеку, а живот горит, будто Саша наелся стекла. С трудом он переворачивается на спину, прижимая руки животу. В этот раз все даже хуже, чем обычно. Наверное, слишком долго они не виделись, и ярости в парнях заметно поднакопилось.

– Нравится тебе причесочка? – Макс поднимает голову Саши, хватая за волосы. Ден усмехается, а Женя тяжело сглатывает. Последнему все происходящее нравится меньше всех, а вот первым двум…

– Может, в следующий раз в черный или еще лучше налысо? – насмешливо спрашивает Макс, искривляя линию губ.

Ему хочется бить парня перед собой так сильно, чтобы он кричал от боли, но Саша всегда молча смотрит в пустоту и лишь немного морщится при каждом ударе. Это выбешивает и заводит еще сильнее, заставляя молотить руками и ногами чаще и с бОльшим усердием.

Мор, наконец, избавляется от последних пут воспоминаний. Он всегда отключается в подобные моменты, но это едва ли спасение. Все что происходит в его голове калечит душу. Моменты жизни, в которых присутствовал Миша приходят такими яркими вспышками, что его смерть кажется какой-то идиотской шуткой. Но это не шутка, это произошло на самом деле, и Мор был непосредственным участником. «Жизнь дана, чтобы жить.» Миша так часто это повторял, но кто знал, что это не личное убеждение, а попытка самовнушения. Он уговаривал себя жить, но все-таки сделал другой выбор.

Жжение кожи головы заставляет Морева сфокусироваться на Максе, склонившемся над ним.

– Если тебе станет легче, валяй, – отвечает Саша, а затем сплевывает скопившуюся во рту кровь на землю, поворачивая голову вбок.

– Мне никогда не станет легче, – шипит Макс. – Как и тебе.

– Тогда продолжай, – отвечает Мор спокойно, глядя в глаза своему оппоненту абсолютно без капли страха.

Сейчас даже непонятно, кто из них более безумен: пышущий яростью Строганов или безжизненный и отстраненный Морев. И тот и другой поглощены собственными демонами, пожирающими их души, здравый смысл, отнимающими жизненные силы и заставляющими копать могилы для собственных желаний и веры в светлое будущее.

– Какая же ты бесчувственная тварь, – выплевывает Макс и со всей силы отбрасывает голову Мора, так что она со звоном ударяется о тротуарную плитку.

Тройка парней удаляется, оставляя Сашу, который зажмуривается от острой дикой боли в затылке и пытается собрать последние силы, чтобы не отключиться. Через минут десять Мореву удается подняться на ноги и кое-как дойти до своей машины. Сев за руль, он переводит туманный взгляд на тетради, лежащие на соседнем сидении. Мореева. Она, наверное, ждет его.

Настя…

Морев мгновенно становится встревоженным. Не нужно было к ней приближаться. Неужели он забыл, кто такой? Как он мог решить, что достоин…что может просто прийти к ней? Глупость. Это была такая глупость. Мор упирается лбом в руль, прикрывая глаза. Она должна была попросить Диму о помощи, а Саша не должен был вмешиваться.

Мор не может различить, что мучает его больше – физическая боль или моральная. Мечта разбивается о реальность. И это правильно, чем мельче осколки, тем лучше. Так их нельзя будет склеить. Он не тот. Она не для него.

Шуршание пачки и фольги, а затем резкий щелчок зажигалки. Сигарета в дрожащих пальцах не приносит так необходимого облегчения, но становится еле ощутимой анестезией. Нужно покончить уже с Настей Мореевой и держаться от нее подальше, как он и обещал Диме и себе самому.

Сколько раз в день он повторяет это? Миллион, как минимум. Но мозг отказывается подчиняться. Нет, мозг, скорее, это и твердит, а вот сердце, которое эта девчонка отравила собой, когда впервые произнесла «Настя Мореева» своим тоненьким голоском и улыбнулась, раздирает на части все доводы и рвется к ней за противоядием. Но дело в том, что его просто нет.

Еще один взгляд на тетради… Она же ждет.

– Ладно, просто отвезу ей лекции и оставлю возле двери, – проговаривает Мор вслух, в надежде, что так установка будет принята безоговорочно.

Сердце протестующе стучит по ребрам. Глупое сердце. Но оно хотя бы честное.


***


– Настюша, не расстраивайся. У тебя обязательно все получится, – успокаивает меня мама.

Вытягиваю ноги, опираясь затылком о стену. Оказывается у меня очень уютная прихожая, потому что последние полчаса, проведенные здесь на полу, куда лучше предыдущих, которые я провела, расхаживая по всей квартире не зная, куда себя деть.

– Надеюсь, что да, – отвечаю, вновь сверля взглядом входную дверь.

– Может, стоит попросить кого-нибудь помочь или поискать репетитора?

– Уже. В смысле, один старшекурсник согласился позаниматься со мной.

– Что? Кто?! – мамин голос, ставший на октаву выше напоминает сигнализацию. Только сейчас до меня доходит, как это должно было прозвучать для нее.

– Мама, успокойся, – смеюсь. – Это Саша Морев. Помнишь его?

– Еще бы. Такое забудешь. Ты плакала из-за него по четным числам месяца, а он из-за тебя по нечетным, – саркастично говорит она.

– Мы были детьми, – выходит даже немного грустно. Раньше все было предельно понятно, а теперь все так запутанно…

– Хулиганы не меняются. Хотя, Моревы старшие прекрасные люди и возможно смогли воспитать этого сорванца как следует. Попроси у него Мариночкин номер, а то мы как-то потеряли связь после переезда.

Наши с Сашей мамы очень часто встречались друг с другом, в основном в кабинете директора, правда, но это не помешало им подружиться. С их стороны даже были предприняты несколько попыток примирить нас с Сашей, но первая закончилась тортом в моих волосах, а вторая сломанными CD дисками Мора. С тех пор Ирина Владимировна Мореева и Марина Николаевна Морева встречались на нейтральной территории и без детей.

– Хорошо. Ладно, мамуль, мне пора. Уже поздно, нужно готовиться ко сну.

– Конечно, кнопочка. Только будь осторожна с этим мальчиком.

– Да мы просто…

– Знаю я, как просто это бывает, – насмешливо произносит она. Ну надо же, моя собственная мать и дразнит меня. – Спокойной ночи, – ласковый голос родительницы заставляет улыбнуться и почувствовать себя лучше, забыв о возмущении.

– Спокойной. Поцелуй папу от меня. Я вас очень люблю, – на глаза внезапно наворачиваются слезы.

Я так хотела жить отдельно, но тоска по родителям оседает тяжестью на сердце.

– И мы тебя, родная.

Со вздохом опускаю телефон, включая блокировку, и снова гляжу на дверь. И где он? Ведь обещал прийти. Неужели соврал? Опять издевается? Вспоминаю, как нежно он касался моих волос и крепко прижимал к себе успокаивая. Неужели так можно сыграть? Даже помню его учащенное сердцебиение, оно словно до сих пор ощущается рядом с ухом, если закрыть глаза. Плохое предчувствие проводит острым когтем по горлу. Уже начало десятого, он обещал заехать после восьми. Вдруг случилось что-то…

Звонок в дверь, и я тут же оказываюсь на ногах. Жалобно щелкает замок под моими пальцами, но в коридоре пусто. Замечаю стопку тетрадей на полу перед порогом и тут же бросаюсь вниз по лестнице.

– Стоять! – кричу, догоняя белый затылок.

Мор шарахается в сторону и опирается плечом о стену, стоя ко мне спиной. Нет. Его затылок не белый. Кровавые пятна на волосах и красные дорожки по шее вниз, вливающиеся в бордовое пятно у верхнего края светлой футболки. Прикрываю рот рукой, чтобы заглушить громкий вдох. Что с ним случилось?

– Мор… – делаю шаг вперед.

– Настя, иди домой, – голос звучит отстраненно и глухо.

Саша собирается продолжить спускаться, но я, не задумываясь, встаю у него на пути. Его реакция заторможена, а тело двигается безумно медленно. Губа разбита, весь в пыли и синяках. Взгляд затуманен, а дышит будто через раз. Да как он вообще стоит?

Паника, страх, отторжение реальности. Не может быть. Это все какой-то…

– Мореева, ты меня слышала?

– Слышала, – наконец-то прихожу в себя. Это все взаправду, и нужно что-то делать. – Только вот слушать я тебя не собираюсь.

Беру Сашу за руку и осторожно подныриваю по нее, чтобы он смог на меня опереться.

– Ты что творишь? – ошарашено спрашивает Мор, поворачиваясь ко мне.

Больно смотреть на него, но все-таки встречаюсь взглядом с двумя льдинками. Во что он вляпался? Почему не поехал в больницу? Вопросов масса, но лучше спросить обо всем в моей квартире.

– За мной двойной должок, считай, это расплата, – обхватываю его за талию и начинаю разворачивать в обратном направлении. Сейчас главное завести его домой и проверить степень повреждений. А потом уже разберемся со всем остальным.

Слышу тихий смешок с его стороны. Что тут смешного? По-моему, ничего.

– Я могу и сам дойти, – Мор вместо того, чтобы положиться на меня, просто прижимает к себе, будто обнимает.

– Не можешь. Тебя шатает, – удерживаю его за талию, после очередного заноса. Какой же он тяжелый.

– Это все из-за того, что ты пытаешься нести меня, а у тебя явно недостаточно сил для этого, – снова смеется.

– Весело тебе? – бурчу я.

– Не то слово. Моя спасительница, похожа больше на Гаечку (прим. автора: мышка, персонаж из мультфильма «Чип и Дейл»), чем на Супермена, – имя супергероя Саша произносит сквозь хриплый вздох. Отшучивается, но мне все равно видно каково ему.