– Ты отлично справляешься с Берти, – похвалил он меня. – Это правда, – добавил он, обращаясь уже к отцу.

– Я только одного не понимаю, – начал отец, поворачиваясь к Кларку спиной. Похоже, положительная оценка моей работы ничего для него не прояснила. – Положим, вы не учитесь в школе. Но вы ведь собираетесь учиться в университете?

– Нет, я… – замялся Кларк, снова бросая взгляд на меня, убирая руки в карманы, а затем снова доставая их оттуда. – Я… ну, я писатель. Так что я в основном занимаюсь творчеством. И я не уверен, что учеба в университете вписывается в мои планы на данный момент.

– Писатель, – отец сник.

Я же постаралась, чтобы испытанное удивление не отразилось на моем лице. Выходило, что отрицательной стороной умозрительных отношений был факт, что ты и в самом деле ничегошеньки не знаешь о предмете своего интереса.

– Ну да, – сказал Кларк с низким смешком. – Я пишу фэнтези-романы.

– Погоди, что? – встряла я.

Все происходило слишком быстро, а мне бы хотелось выяснять все эти подробности, сидя напротив Кларка за столиком в ресторане или хотя бы в машине по дороге туда, но точно не в прихожей, перед моим отцом.

– И это я тоже собирался рассказать за ужином, – прокомментировал Кларк, снова мне улыбнувшись, но я заметила, что его щеки начинают розоветь.

– Фэнтези-романы? – скептическим голосом переспросил мой отец.

– Ну да, – сказал Кларк, пожав плечами, его щеки пылали. – Пока написал два…

– Значит, вы пишете фэнтези-романы, – перебил отец, совершенно не впечатленный, – вместо того чтобы учиться в университете?

– Ну, – протянул Кларк, переступая с ноги на ногу, – вообще-то это серьезная работа. Особенно после того, как вышло «Убийство ворон»…

– Погодите-ка… – мой отец смотрел на Кларка, словно пытаясь что-то вспомнить. – Я об этом слышал. Это же бестселлер! И, кажется, по нему снимали фильм.

Кларк кивнул:

– Два фильма, – он откашлялся. – Вообще-то это трилогия, но я несколько отстаю от графика со своей новой книгой.

Я внезапно вспомнила встречу в библиотеке с тем пожилым господином, который стоял в очереди с книгой в мягкой обложке и жаловался, что автор все никак не напишет продолжение. Как была фамилия автора? Вроде бы Маккаллистер?!

Я в недоумении поглядела на него. У меня появились сомнения, что мы с Кларком примерно одного возраста. Мои ровесники не пишут фантастические бестселлеры, и по их книгам не снимают фильмы с голливудскими актерами. Разве такое вообще возможно?

– Первая книга вышла, когда мне было четырнадцать, – сказал Кларк, явно заметив замешательство на наших лицах, и смущенно пожал плечами. – При домашнем обучении у тебя остается довольно много свободного времени.

– Понятно, – выдавил отец в недоумении. – Пожалуй, вам пора идти. Энди, будь дома не позже… – он умолк и посмотрел на меня в недоумении.

Я молча смотрела на него, обдумывая варианты. Обычно у меня не было комендантского часа. Но если я скажу «полночь» или «час», Кларк может решить, что я планирую провести все это время с ним. И я не знала, как ему сказать о том, что у меня есть и другие планы на сегодняшний вечер, не показавшись грубой. А что, если свидание и впрямь пройдет хорошо, и я действительно захочу провести с ним весь вечер?

– Ну, просто не задерживайся допоздна, – наконец сказал отец, возможно, каким-то чудом поняв причину моих колебаний.

Я с облегчением кивнула:

– Хорошо. – и посмотрела на Кларка в полной готовности выйти наконец за порог. – Пойдем?

Кларк кивнул несколько более решительно, чем люди обычно делают в таких случаях, что заставило меня подумать, что он испытывает те же чувства.

– Увидимся, – сказала я, делая шаг по направлению к двери.

– О, – сказал отец, что-то вспомнив, – я собирался тебе сказать, чтобы ты не отвечала на звонки с незнакомых номеров. Питер считает, что кто-то из стажеров мог «нечаянно» оставить без присмотра бумаги и репортеры получили доступ к нашим номерам.

Теперь наступила очередь Кларка удивляться.

– Репортеры? – переспросил он, потом посмотрел на моего отца и прищелкнул пальцами: – Вы же… Я вас видел по CNN! Вы… сенатор…

– Конгрессмен, – поправил мой отец. – Бывший.

Выражение на лице Кларка изменилось: похоже, он вспомнил, о чем именно была передача по телевизору.

– О, – тихо сказал он, – извините, – он посмотрел на меня, я смотрела в пол. – Я не сообразил, – сейчас Кларк выглядел более смущенным, чем когда-либо раньше.

– Я собиралась рассказать про это за ужином, – пробормотала я.

– Извините, а вы вообще знакомы? – отец посмотрел на нас и вдруг расхохотался.

Мы с Кларком обменялись взглядами, и я почувствовала, что краснею. Ситуация и впрямь была крайне неловкая, мы уже сами, без помощи отца, пришли к подобным выводам, и незачем было их озвучивать.

– Ну, хорошего вечера, – сказал он и направился в сторону кабинета.

Когда он ушел, я повернулась к Кларку:

– Ну что, пошли?

– Пошли.


Через двадцать минут я отложила меню в сторону и посмотрела на Кларка, сидевшего напротив меня. «Вагончик» было местечком с мексиканской кухней, которое любил Том, так что Палмер всегда настаивала, чтобы мы отмечали здесь премьеры спектаклей с его участием и его дни рождения. В этом небольшом полутемном заведение на столиках стояли свечи в разноцветных стеклянных подсвечниках, и выступала народная мексиканская группа. Палмер всегда доплачивала им за то, чтобы они сыграли для Тома Happy Birthday в мексиканском стиле. Но сегодня это был выбор Кларка: пока мы ехали, он уточнил, не возражаю ли я, и я была порядком впечатлена, когда он назвал при входе свое имя, а официантка проводила нас за заказанный столик и вручила ламинированные меню.

Теперь, когда наша встреча происходила не у него на кухне, Кларк держался гораздо увереннее: открывал передо мной дверцу машины, занимал меня беседой и в целом старался, чтобы мне было приятно, учитывая, что у меня это было первое свидание почти что вслепую.

– Ну, – сказал Кларк, тоже откладывая меню и улыбаясь, – значит, конгресс?

– Фэнтези-бестселлеры? – парировала я.

Он засмеялся – впрочем, пока еще несколько смущенно.

– Возможно, стоит начать заново, – сказал он, протягивая мне через стол руку для рукопожатия. – Кларк Брюс Маккаллистер.

Я улыбнулась и тоже протянула руку:

– Александра Молли Уокер, – мы обменялись рукопожатием.

Его ладонь была прохладнее моей, и, когда его пальцы сомкнулись, по моему телу прокатилось странное ощущение. Не искра, не дрожь и вообще ничего похожего на ощущения, которыми обычно описывают любовь в эстрадных песнях. Больше всего это было похоже на прикосновение к тому месту, где тебе обычно больше всего бывает щекотно, – что-то вроде приступа повышенной чувствительности. Я и не представляла, что в моих пальцах столько нервных окончаний. Поэтому довольно быстро отдернула руку, несмотря на то что какая-то часть меня протестовала против этого.

– Брюс? – спросила я, сжимая обеими руками стакан с водой и пытаясь сосредоточиться.

– Ну да, – Кларк пожал плечами. – Я подумал, что использование инициалов на обложках придаст мне солидности.

– Совершенно верно, – сказала я замогильно-серьезным голосом. – Это очень утонченно.

Услышав это, Кларк улыбнулся, а потом слегка наклонился вперед.

– А почему Молли?

Мое лицо не изменилось, но я почувствовала, как тревога зарождается где-то в районе живота, и желудок завязывается узлом. Я не ожидала, что придется прямо с порога отвечать на этот вопрос.

– Так звали мою маму, – широко улыбаясь, сказала я, думая о том, что сейчас самое время официантке принять у нас заказ, принести чипсы или что-то еще.

– Звали? – переспросил Кларк чуть тише, поправляя очки.

Я глубоко вздохнула, стараясь сохранить нейтральное выражение лица, и пожалела, что у меня нет какого-нибудь заготовленного экспромта. Обычно мне не приходилось иметь дело с подобными вопросами. Все репортеры, которые меня интервьюировали, знали эту историю. И парни, с которыми я встречалась в школе, – тоже. Поэтому мне не так часто приходилось об этом говорить.

– Она умерла пять лет назад, – сказала я беззаботным голосом, стараясь не вдумываться в смысл этих слов, не позволяя им затянуть меня в пучину того, что они на самом деле означали. Слыша меня со стороны, можно было подумать, что мне все равно. Я закончила предложение с категоричной интонацией, которую до сих пор любой мой кавалер безошибочно распознавал как маркер того, что я хотела бы сменить тему.

– О, Энди, сочувствую, – сказал Кларк, глядя на меня через стол и пытаясь поймать мой взгляд, в то время как я смотрела мимо него, словно меня очень интересовали обои на стене. – Это ужасно. Что произошло?

Чувство тревоги стало подниматься из живота, распространяясь по телу, и я почувствовала, как мое сердце начинает учащенно биться, а дыхание затрудняется.

– Это было давно, – сказала я, еще сильнее показывая интонацией, что не хочу об этом говорить, и внутренне умоляя, чтобы Кларк наконец это понял.

– Ну, – весело сказала я, снова беря в руки меню и делая вид, что меня восхищает здешний выбор блюд, – что собираешься заказать?

Потом посмотрела на Кларка с радостным, но при этом немного отстраненным выражением лица. Но Кларк, похоже, не мог сообразить, в чем дело. Его лицо по-прежнему выражало сочувствие, пополам с некоторым непониманием: словно я вдруг ни с того ни с сего перешла на французский.

– Что будете заказывать? – у стола появилась наша официантка в черно-розовой футболке с надписью «Вагончик», державшая наготове ручку и блокнот.