Ночью толком не спалось. Опять разболелась голова, и оказалось, что я уже слишком отвык спать один в постели. Рука то и дело неосознанно тянулась в сторону в желании разыскать и притянуть к себе теплую, вкусно пахнущую малышку, обнять покрепче, зарыться носом в её мягкие, пушитые волосы, успокоиться и крепко уснуть. Потом вспоминалось, что моя девочка пожелала взять на сегодня тайм-аут, и накатывал очередной приступ раздражения. Словно бы она не имела на это право. Сам от себя бесился из-за этих нелепых эмоций, борясь с эгоистичным желанием вернуться в свою спальню и лечь к ней в постель. Но в итоге сила воли все же победила. Или это была усталость, потому что в какой-то момент я, наконец, просто провалился в сон.

Проснувшись утром, первым делом заглянул к ней. Даша сладко спала. Одеяло сползло в сторону, сексуально обнажив её тонкую изящную спину, волосы разметались по подушке, которую она крепко обнимала обеими руками, на щеках красовался едва заметный румянец. И в тот момент, когда я уже собирался отойти, её губки с тихим вздохом слегка приоткрылись, а пальчики на подушке на мгновение крепко сжались. Похоже, моей девочке что-то снилось. Безумно захотелось её поцеловать, но рука не поднялась будить. Пусть спит. Вечером зацелую, заласкаю, затискаю вдоволь, и точно не позволю больше ночевать одной.

В офисе целый день некогда было продохнуть. Шла активная подготовка к запуску нового производства, в моем кабинете царил полный хаос, люди сновали туда-сюда, носили мне миллионы бумаг, задавали миллионы вопросов. Мы нанимали персонал, готовили помещение под установку линии, которую немцы должны были вот-вот поставить, обсуждали предложения от поставщиков сырья, и в этом супер-напряженном рабочем ритме я чувствовал себя прекрасно. Ровно до тех пор, пока не сделал перерыв на пятнадцать минут и не позвонил Даше. Она не взяла трубку. Немного позже набрал ей еще раз, но она снова не ответила на звонок. Это уже настораживало, и я тут же отыскал в списке своих контактов номер Нади, набрал ей и поинтересовался, не рядом ли с ней сейчас девушка.

— Нет, Олег Владимирович. Даша с самого утра еще не спускалась. Я заходила к ней два раза, звала завтракать, а потом и обедать, но она отказалась. На вопрос о самочувствии, не заболела ли, ответила, что все нормально, просто она не голодна. Но я все равно принесла ей в комнату чай с бутербродами, и оставила там на всякий случай.

— Понятно. Поднимись к ней еще раз, пожалуйста, проверь, все ли в порядке.

— Хорошо.

Вскоре Надя перезвонила и сказала, что все в порядке, и что Даша все же выпила оставленный ей чай и съела один бутерброд.

Я не стал просить Надю передать девушке трубку, хоть и очень хотелось поинтересоваться, почему она игнорирует мои звонки. Решил, что спрошу об этом лично, когда приеду домой вечером.

Остаток дня провел как на иголках. Как ни старался не думать о ней, это получалось из рук вон плохо. В груди поселилось тревожное чувство. Похоже, моя девочка накрутила себя до такой степени, что это грозит вылиться в самые неприятные последствия. В очередной раз пожалел, что сказал ей правду. Не готова она была её услышать. Но все еще надеялся, что остынет, подумает и перезвонит.

Не перезвонила.

Когда до конца рабочего дня оставалось примерно полчаса, сорвался и уехал домой, забив на встречу с одним из партнеров. Позвал Риту, в общих чертах объяснил ей, что именно я от него хочу, попросил извиниться за свое вынужденное отсутствие, и договориться, как она это умеет. Моя помощница если и испугалась, то вида не подала, и пообещала сделать все, что будет в её силах.

Как сумасшедший мчал домой, всю дорогу мысленно уговаривая себя не злиться на девочку. Знал ведь, когда связывался с ней, сколько ей лет, и должен был осознавать все возможные последствия. Конечно, я тогда не мог даже представить, что захочу с ней нянчиться, но это не снимает с меня ответственности за свое решение. Только вот, не смотря на все эти доводы, не злиться на Дашу все равно не получалось. Как бы там ни было, что бы она там себе не надумала, если я ей звоню, она должна взять трубку и хотя бы узнать зачем. Пренебрежение моими звонками равнозначно неуважению. Такое кого угодно выбесит.

Когда я приехал домой, Даша по-прежнему была наверху, в нашей спальне. Передав Наде пальто, сразу поднялся к ней и вломился в комнату без стука.

Она лежала на кровати поверх одеяла, одетая в свои старенькие джинсы и футболку. Те самые, в которых она была, когда мы познакомились. Это выбесило еще больше. Что она, черт возьми, творит?

Увидев меня, сразу подскочила и села, сложив руки к себе на колени. Глаза опустила вниз, молчит.

Подошел ближе, остановился напротив в двух шагах.

— Почему не отвечаешь на звонки? — едва сдержал себя, чтобы задать этот вопрос спокойно, а не прорычать от злости.

— Прости… — разлепив пересохшие губы, тихо произнесла она.

И от всего искреннего сожаления, которым был пропитан её слабый голос, вся моя злость мгновенно улетучилась, оставив после себя неприятное чувство опустошения. Устало потер переносицу и присел рядом с ней на кровать, повернулся всем корпусом, пытаясь заглянуть в глаза, но она упорно продолжала прятать их, разглядывая свои коленки.

— Я не могу понять, из-за чего ты так сильно переживаешь. Ну не из-за них же, в самом деле? В чем причина, Даша? Расскажи мне.

— Я хочу уехать к маме, — бесцветным голосом ответила девушка.

— Хорошо, — кивнул. — Паша завтра свозит тебя. Но ведь не в этом причина?


— Ты не понял, Олег, — она подняла на меня красные опухшие глаза, полные холодной решимости. — Я хочу вернуться домой, к маме. Она там совсем одна, ей тяжело. И потом, мне там больше ничего не угрожает…

От её слов каждая мышца в моем теле напряглась, глаза сами собой сузились, злость и бешенство вернулись и накрыли с удвоенной силой.

— Ты хочешь уйти от меня? — спросил, едва сдерживая гнев.

Даша снова опустила взгляд, не проронив при этом ни звука.

— Отвечай на вопрос! — и все же я сорвался, заорал на неё.

— Мне просто нужно время, Олег, — шепотом ответила девушка. — Я должна справиться с этим всем…

— Уйдешь отсюда, назад пути не будет, — холодно предупредил её, мысленно умоляя, чтобы передумала. Потому что от своих принципов я ни за что не отступлюсь.

Но она не передумала. Отвернулась и едва слышно промямлила, рубанув мне ножом по сердцу:

— Как скажешь…

Наверное, с минуту сидел и безотрывно смотрел на неё, тщетно пытаясь справиться с тупой болью в груди. Черт, как же сильно я, оказывается, успел к ней привязаться.

— Значит, ты все решила? — сухо осведомился.

— Да, — еще тише ответила Даша.

— Хорошо. Попроси Надежду собрать твои вещи. Завтра утром Павел отвезет тебя в твою деревню.

* * *

С этими словами Олег резко поднялся с кровати, чтобы в следующую минуту покинуть спальню. Даша закрыла лицо руками, пряча под ними градом покатившиеся по щекам слезы. И, когда дверь за мужчиной с громким хлопком закрылась, упала на спину, заходясь в беззвучной истерике.

38

Спустился в гостиную, сел на диван, откинул голову на спинку и прикрыл глаза. На душе было так паршиво, что не хотелось вообще ничего. Ни есть, ни работать, ни даже завтрашнего дня. И отвечать Наде, которая, услышав, что я спустился, подошла и осторожно поинтересовалась, накрывать ли ей ужин, тоже не хотелось. И я не ответил, забив на призывы совести, которые настойчиво твердили мне, что эта женщина ни в чем не виновата. Просто поднялся, взял ключи от машины, накинул пальто, и вышел из дома.

Колесил по вечернему городу какое-то время, собирая все пробки, но сейчас они ни капли не раздражали. Было все равно, сколько времени я проведу в очередном заторе, ведь я никуда не спешил. Меня никто нигде не ждет. Она не ждет.

Как быстро все может поменяться в жизни. Еще вчера ведь ждала, радовалась моему появлению, улыбалась так искренне, а сегодня… Хочет уйти. Но ведь это ненормально. Что две этих мрази стали нашими гребаными купидонами, а когда их не стало, я оказался ей больше не нужен. Ведь нужен был. Я чувствовал это, потому что невозможно так притворяться. Она ведь в любви признавалась, и сдохнуть мне на этом самом месте, если это было не искренне с её стороны. Да и зачем ей было притворяться? Цель какая? Ей ведь вообще ничего от меня не нужно. Нет в ней ни капли корысти, ни меркантильности.

Тогда почему так легко отказалась от меня? Даже если считает неправильной мою позицию в отношении её насильников, я не понимаю… Не поверила, что я нарочно не сжигал их? Не хочет делить постель с убийцей? Что ж, её право.

Как бы там ни было, раскаиваться в содеянном я не намерен. Не должны эти уродливые отростки человечества спокойно жить и ходить по земле рядом с обычными людьми, да еще и воспитывать детей. Они словно зараженная гангреной конечность, которую необходимо ампутировать, иначе гниль неизбежно будет распространяться по всему организму. Когда служил, однажды видел, как тело человека гниет заживо, и эта отвратительная картина навсегда отпечаталась в моей памяти. А теперь еще и намертво переплелась с недавними событиями жуткой ассоциацией. Нет, я точно не передумаю и не откажусь от своего мнения. Я не такой мягкосердечный, как Даша, и, занеси меня нелегкая в политику (Боже упаси), я бы однозначно выступал за смертную казнь.

Но от того, что я прав, легче не становилось. Как бы ни разнились наши с ней взгляды, нам было хорошо вместе. И осознание того, что она уйдет, раскаленным металлом выжигало грудную клетку. Хотелось заглушить это мерзкое чувство хоть чем-то, и я заехал в алкогольный супермаркет, взял первую попавшуюся бутылку виски, после чего отправился в офис. Часы показывали половину девятого, в это время там обычно уже никого нет, кроме охраны, а мне сейчас необходимо побыть в одиночестве.