— Иди ты! — отмахиваюсь я, чувствуя, как невовремя краснеют щеки.

Потому что, на краткое мгновение я представила себе это… И эта мысль теперь не дает мне покоя.

— Да шучу я, шучу, — смеется мужчина. — Чего ты такая пугливая?

Фыркаю и вновь продолжаю свой путь. Куда иду? Не знаю. Зачем? Тоже не понятно. Главное сейчас — выгнать из головы картинки, которые рисует воображение.

32

Думая обо всем, начинаю себя жалеть. Вспоминаю, кручу в голове события прошедшего времени и понимаю, что вот прямо сейчас хочется сесть здесь, посреди дорожки, обнять коленки руками и разреветься. Все же, к таким судьбоносным поворотам в своей жизни я не была готова.

Да и кто же к ним готов?

Судьба случается… Эта фраза как нельзя лучше передает смысл нашего существования. Жить для того, чтобы судьба случилась…

Останавливаюсь, чтобы перевести дух и… понимаю, что давно уже не видно ухоженной дорожки, вымощенной камнем, аккуратных деревьев мандаринового сада. Поворачиваюсь и смотрю на Дана, который все это время, оказывается, брел за мной. А я-то думала, что все так же и стоит, рассматривая небо и восхищается его красотой.

— А мы где? — задаю вопрос, хотя понимаю, что он звучит глупо.

— Мы? В окрестностях городка, — немного подумав, отвечает он.

— И как мы тут оказались? — еще глупее вопрос.

— Я думал, ты знаешь, куда идти, — усмехается Дан. — Потому просто шел следом.

— То есть, тебя не смущает то, что я тут впервые и по твоей милости, а значит просто не могу знать, где и что? — улыбаюсь я.

— Обо всем успела подумать? — переводит тему мужчина.

— Да, — киваю я. — Я хочу уехать, Дан. Отсюда. Я неуютно себя чувствую в этом доме.

— Что же… Хорошо, значит уедем, — пожимает плечами он.

И, прежде чем отвернуться, я успеваю заметить тень сожаления на его лице…

Странно это все. Сначала помощь, после спектакль, теперь вот знакомство с родителями… Что с ним не так? Я косячу — он прощает. Веду себя импульсивно — он терпит… Другой бы либо плюнул и сослал меня куда-нибудь подальше, либо лично отвез в аэропорт и насильно затолкал в самолет. Мол, лети-ка ты дорогуша туда, откуда прилетела…

По той же тропинке возвращаемся в дом. Стоя на небольшой веранде, смотрю вдаль, где виднеются горы. Надо же, а отсюда, кажется, до них совсем рукой подать. И я ни разу не видела их вживую… Лишь на картинках, фотографиях и открытках…

— Там хорошо, — раздается сзади и я вздрагиваю, цепляясь пальцами за перила. — Воздух другой совершенно. И дышится легко, свободно… Чувствуешь себя птицей, что парит в небесах.

Поворачиваюсь и вижу перед собой маму Дана. Она протягивает мне стакан, в котором плещется сок со льдом.

— Спасибо, — выдыхаю я, хотя внутри такое чувство, будто все ухнуло куда-то вниз.

— На здоровье, — усмехается она. — Если останетесь на ночь, то утром можно будет прогуляться в горы. Оттуда открываются такие виды живописные… Которые ты никогда не сможешь забыть.

— Наверное, — протягиваю я, смущаясь еще больше.

Понимаю, что в воздухе повисло напряжение. Мама Дана хочет что-то сказать, но не знает, с чего начать. А я же… Признаться, очень хочу услышать ее мысли, чтобы знать, что думает обо мне эта женщина.

— Дан повез Изи домой… — вновь начинает она. — Но ты не подумай, они всего лишь друзья… — киваю, а она делает тяжелый вздох. — Скажи мне, пожалуйста, что между вами?

Поднимаю глаза и встречаю ее взгляд — взволнованный, встревоженный… Видно, что женщина переживает за своего ребенка и не хочет, чтобы сына окрутила нечестная женщина.

Понимаю, что не могу солгать. Не хочу играть и дальше этот спектакль, который придумал Дан. Становится мерзко на душе, что согласилась на эту авантюру. Одно ведь дело — проучить бывшего, и совсем другое — лгать тем, кто ближе всего, кто любит и, несмотря ни на что, останется рядом…

Мысленно прошу у Дана прощения за то, что собираюсь сделать. Набираю полную грудь воздуха, задерживаю ненадолго и выдыхаю:

— Ничего.

Это слово звучит резко, в какой-то степени даже грубо. Нервно прикусываю губу, жалобно глядя в лицо этой женщины.

— Простите, — наконец не выдерживаю пристального изучающего взгляда. — Я не знаю, как это объяснить… Ваш сын замечательный человек. Он был безгранично добр ко мне, помог выпутаться из очень тяжелой ситуации, заложником которой я невольно стала… И, признаюсь, он мне очень нравится… И как человек, и как… мужчина. Однако, — запинаюсь, опускаю взгляд и понимаю, что вот-вот расплачусь.

И хочется объяснить все, открыть душу, рассказать о том, что гложет изнутри и… Не могу. Не знаю, с чего начать, какие слова подобрать, чтобы они прозвучали правильно, описали всю ситуацию, а не запутали еще больше…

— Оставайтесь с ночевкой, — голос женщины звучит мягко, тепло и я вновь поднимаю глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. — Спасибо, что сказала правду, какой бы она не была. Возможно, в этот раз Даня сделал правильный выбор.

— Выбор? — удивленно переспрашиваю я.

— Всему свое время, — улыбается она. — Послеполуденная жара меня совсем добьет. Как ты смотришь на то, чтобы охладиться?

Она кивает в сторону бассейна и весело подмигивает.

— Я бы с радостью, но ничего с собой не брала, — отвечаю я обтекаемо, не вдаваясь в подробности.

— А, так это не твой чемодан Данька отнес в вашу комнату? Странно, мне сказал, что твой… Ну, да ладно, — еще одна хитрая усмешка.

«Так это не твой чемодан..?»

«Мне сказал, что твой…»

Чемодан? Мой чемодан? Здесь?

— Простите, а где «наша» комната? — спрашиваю я, чувствуя, как гулко бьется сердце в груди.

— По лестнице наверх, вторая дверь справа, — коротко отвечает она.

— Спасибо, — бросаю я и едва сдерживаю себя, чтобы не перейти на бег.

Мой чемодан… Неужели он и тут успел расстараться?

33

Когда я вбегаю в комнату, сомнений не остается — это действительно мой чемодан… Теперь внутри сомнения насчет Дана.

Что он за человек?

Он легко справился с моими проблемами… Тогда, в отеле. После с сумочкой. В магазине вина. И с чемоданом…

Опускаюсь на краешек кровати и начинаю думать об этом. Воображение шалит, рисуя сначала Дэна в образе мафиози, после в образе ангела-хранителя, который неумолимо и необратимо превращается в демона-искусителя. Такое ощущение, что ему даже не нужно щелкать пальцами, чтобы решить что-то…

И во что я ввязалась?

Я настолько погружаюсь в себя и свои размышления, что не замечаю, когда возвращается Дан, входит в комнату и тихо прикрывает дверь за собой. Поднимаю глаза на него и… понимаю, что нужно бежать. Интуиция, которая молчала до сегодняшнего дня, проснулась и истерично вопит, что я снова влипла, и на этот раз мне не удастся выпутаться так легко.

Замечаю тень на его лице. Кто знает, может это свет так падает, или же я себя успела накрутить и теперь отношусь к этому человеку с подозрением?

— Уже нашла? — спрашивает Дан, кивая на чемодан. — Сюрприз не удался.

— Очень даже удался, — мрачно качаю головой я. — И когда ты мне планировал сказать об этом?

Мужчина выдыхает, взъерошивает волосы рукой и наконец-то отлепляется от стены, к которой прислонялся все это время. Подходит ближе, натягивая на лицо беззаботную улыбку, в которой я почему-то теперь вижу лишь оскал и замирает в каком-то шаге от меня. Теперь я вынуждена смотреть на него снизу вверх, отчего еще больше чувствую себя жертвой чьих-то манипуляций.

— Наверное… — он на мгновение замолкает. — После совместного заплыва в бассейне.

— В котором ты любезно мне предложил купаться голой, — еще больше мрачнею я. — Не терпится меня раздеть?

На его лице читаю удивление. Дан явно не был готовым к такому вопросу. И явно растерян.

— Что же, — продолжаю я. — Если это единственная вещь, которая для тебя имеет ценность, и которой я могу отплатить за твою доброту, то…

— Остановись, — его голос звучит холодно. Во взгляде больше нет былой теплоты. — Мне жаль, что мое хорошее отношение ты воспринимаешь как поиск какой-то выгоды.

— Тогда почему ты ведешь себя странно? — поднимаюсь, чтобы хоть как-то сравнять наши взгляды, но тщетно… Он все равно выше меня на добрых сантиметров тридцать. — Почему решаешь мои проблемы? Почему ничего не сказал про чемодан? И к чему весь этот спектакль?

— Может твой мир и наполнен лишь теми, кто делает что-то только из корысти, но я все же хочу верить, что вокруг полно бескорыстных людей, — теперь его слова жалят. — И с самого детства я уяснил одну истину: хочешь изменить мир — начни с себя.

С этими словами он разворачивается и выходит прочь, оставляя мне неприятное послевкусие от разговора. И чувство стыда. Все же, я была неправа. Хотя бы в том, что позволила себе голословные обвинения. За то, что придумала себе то, чего нет…

Сыграла в любимую женскую игру: сама придумала, сама поверила, сама обиделась.

Прохожусь вдоль комнаты — туда-сюда, из угла в угол. Нет, все же что-то не клеится, хоть ты тресни. Да, я допускаю, что в мире не всегда и не все ищут корысти. Но и в альтруизм слабо верится.

Да к черту альтруизм! Это уже тупизм! От меня одни убытки! Вот почему я не могу поверить в то, что Дан абсолютно бескорыстен. Он не дурак, не идиот совсем…

Да что с ним не так?

Или все же со мной? Может это я после предательства близких не могу довериться кому-то и во всем ищу подвох?

Подумаю об этом завтра… И, скорее всего, в самолете. Хватит с меня римских каникул. Жалко, что город не успела посмотреть, а ведь так мечтала об этом… Однако, в моем черном списке стран Италия теперь занимает почетное первое место.