Первым сюрпризом для него явилось то, что зал был почти пуст. Король ожидал встретить здесь обычную придворную суету. Где же все члены Тайного совета, которым полагалось бы сейчас сплотиться вокруг Марии и демонстрировать ей свою поддержку в грозный час штурма города неприятелем? Однако в помещении находилась едва ли дюжина человек. Они никак не составляли той шумной толпы, что, по его замыслу, должна была засвидетельствовать триумфальное возвращение монарха.

Впрочем, когда он вошел, все затихли, все взгляды обернулись на него, а рты в изумлении открылись. Хоть весь в потеках пота и пятнах крови, и даже без сапог, но перед присутствующими стоял, несомненно, король Эдуард, восставший из могилы.

Эдуарду было чем насладиться.

Он обернулся к лакею, застывшему у дверей, – этого человека король знал с раннего детства.

– Объявите о моем прибытии, Роберт.

Лакей воззрился на него словно на привидение (в некотором роде Эдуард им и являлся), но подчинился.

– Его величество Эдуард Тюдор.

Король медленно подошел к подножию трона и встал прямо перед Марией.

– Вы сидите в его кресле, – пискнула из-за его спины Джейн.

Мария теребила в руках платок.

– О, Эдди. Как я рада видеть тебя живым. Мое сердце разбилось, когда мне сказали, что ты умер.

– Как ты смела похитить принадлежащее мне по праву? Кривая, злая жаба![50]

– О, отлично сказано! – За спиной Эдуарда раздался шелест бумаги: Гиффорд записывал.

– О боже, братик… – Лицо Марии побледнело.

– И у тебя хватает наглости звать меня братиком после всего, что ты сотворила? Мне следует тебя четвертовать! Или ты предпочтешь сожжение на костре? Очищение – кажется, ты так это называешь? Ведь это входило в твои планы – великое очищение от изменников?

– Это все Дадли, – вкрадчиво проговорила Мария. – Это он похитил твой трон для своего сына. Я лишь только вернула его в семью.

Эдуард рассмеялся, но отнюдь не весело.

– Значит, мне нужно благодарить тебя за то, что ты грела мне кресло?

Она молча воззрилась на него.

– Достаточно лжи, сестрица, – сказал Эдуард. – Теперь поговорим по существу о том, что предстоит сделать.

«Сейчас она начнет умолять сохранить ей жизнь, – подумал король. – Будет рыдать, взывать, пресмыкаться». Интересно, найдется ли в его сердце еще хоть капля милосердия к ней?

Вряд ли.

Но здесь его настиг второй сюрприз: Мария ни о чем молить не стала. Она медленно поднялась во весь рост, выпрямила спину и посмотрела на него твердым взглядом. Не снимая короны.

– Ты всего лишь глупый мальчишка, – изрекла она наконец. – Ты и представления не имеешь о том, что делать с нашей великой страной.

– Я управляю ею уже много лет, – возразил он.

Она усмехнулась.

– И это ты называешь правлением? Ты был игрушкой в руках Совета, не более. И вот смотри, к чему это привело. Эзиане распоясались, они чувствуют себя совершенно свободно, сеют хаос во всех пределах, опустошают земли, оскверняют все вокруг и покушаются на самый образ нашей жизни. Ты позволил государству скатиться на край гибели. Эзиане полны решимости отбросить нас в пучину тьмы и порока, а ты им в этом потворствуешь.

– Я сам эзианин, – сказал король. – Как и мой покойный отец. Я его сын…

– А я его дочь, – горячо перебила Мария. – И дочь первородная, истинная наследница! Пусть он заключал нечестивые игрушечные браки с целой кучей эзианских шлюх, моя мать была его единственной законной женой. И потому мне, а не тебе, бастарду, по праву принадлежит трон Англии.

«Ого!» – подумал Эдуард. Он не ожидал от сестры сопротивления. Рот его открылся, потом вновь закрылся. Он хотел сказать что-то вроде: «Нет, все это неправда. Я – законный правитель. Вовсе не Мария. Она же женщина». Но с удивлением обнаружил, что сам больше не считает этот аргумент убедительным. Не верит в него. Король не знал, что еще придумать. Он в буквальном смысле лишился дара речи.

Поняв это, Мария торжествующе сверкнула глазами.

– Я – королева, – продолжала она, выпрямившись еще сильнее. – Всю жизнь я мирилась с тем, что ты отобрал у меня этот титул, ты, явный еретик, жалкий, ничтожный мальчишка! Ты разглагольствуешь о похищении престола, а вор-то на самом деле – ты. Узурпатор!

– Ложь! – раздался голос из задней части зала. Уверенный, властный голос.

Это была Бесс.

Эдуард резко обернулся. Младшая из его сестер стремительно шла по проходу. Прищурив серые глаза, она неотрывно смотрела на Марию.

– Эдуард – законный наследник английского престола, отец выбрал именно его. Монарх вправе завещать корону кому пожелает.

– Отец выбрал его только потому, что нечестивые эзиане соблазнили его и убедили бросить достойную и добродетельную супругу, – не сдавалась Мария. – И еще потому, что он родился мальчиком.

Елизавета уверенно покачала головой.

– Нет, сестрица. Отец оставил трон Эдуарду потому, что понимал уже тогда: в нем бьется истинно королевское сердце. Он знал: когда дело коснется блага народа, Эдуард проявит щедрость, глубокомыслие и будет мудр в своих решениях. Отец понимал: лучшего правителя для страны ему не найти.

«Ого!» – снова подумал Эдуард и невольно нахмурился. Такие слова, безусловно, льстили ему, но в глубине души он понимал: это неправда. В свое первое «правление» не очень-то заботился молодой монарх о счастье своего народа. Откровенно говоря, он об этом народе ничего и не знал. И уж точно не был «мудр в решениях». Делал то, что ему говорили, подписывал бумаги, которые перед ним клали, соглашался с тем, что его окружение считало нужным и правильным. Он и вправду был игрушкой, королем лишь по званию.

И оставил отец государство ему именно потому, что Эдуард появился на свет мальчиком, а не девочкой.

Бесс встала рядом с ним.

– Эдуард – наш подлинный монарх, – повторила она. – Именно он поведет Англию вперед, к миру и процветанию. Он сделает ее великой. А ты, – обратилась Елизавета к старшей сестре, – всех нас только погубила бы. Ты вступила в заговор с целью убить собственного брата и украсть корону. Ты замышляешь по-живому разорвать самоё сердце нашего народа надвое. Ты позоришь королевскую кровь, струящуюся в твоих жилах!

– Схватить ее! – крикнула Мария гвардейцам. – Отрубить ей голову!

Никто из стражников не шелохнулся. Они смотрели на Эдуарда. Тот по-прежнему молчал.

– Все кончено, Мария, – бесстрастно произнесла Елизавета. – Ты проиграла.

– Нет! – Крик этот эхом разнесся по всему залу.

Затем Мария издала яростный рев и ринулась на Бесс, вытянув вперед руки, словно хотела собственноручно задушить сестру.

Но, не добежав до нее нескольких шагов, вдруг оказалась внутри яркой вспышки света.

Все ахнули в унисон.

Там, где только что находилась Мария, стоял упитанный серый мул.

Первой захохотала пожилая дама, стоявшая неподалеку от трона. Как позднее судачили люди, при дворе она никому не была знакома, но у многих, особенно у любителей карточной игры, вызывала своеобразное состояние дежавю.

– О боже мой! Какая ослица! – загоготала старая дама, и за ней уже все начали хихикать, а старая мулица ревела и выглядела очень несчастной, явно тяжело переживая несчастье, свалившееся на ее голову.

(Повествователи считают своим долгом сообщить вам, что с тех пор Мария уже никогда не была человеком. До конца своих дней она оставалась ослицей. Ослы вообще очень упрямы.)

Эдуард не смеялся вместе со всеми. Он обернулся к стражникам.

– Уведите ее.

Питер Баннистер, случайно оказавшийся под рукой, накинул на шею развенчанной королевы веревку и вывел ее из зала.

Эдуард приблизился к трону. Обычное кресло, просто возвеличенное людьми, подумал он. И даже не слишком удобное. Тем не менее он осторожно уселся на него и огляделся. Именно этого от него и ожидали.

Собравшиеся вновь притихли. Затем медленно, шурша тканями и шаркая подошвами, преклонили перед ним колена.

– Да здравствует король Эдуард! – стройным хором провозгласили придворные. – Да здравствует король!

Ком встал у него в горле. Он ощущал себя совсем не так, как ожидал. Ни радости триумфа, ни упоения победы, ни спокойного осознания воцарившейся справедливости. Король чувствовал себя примерно так же, как в тот день, когда ему впервые сообщили, что он – король. Живот свело от ужаса.

Бесс наклонилась и подобрала корону с того места, куда она с грохотом откатилась несколькими минутами раньше, когда Мария явила миру свою истинную сущность. Затем она медленно и торжественно подошла к брату и улыбнулась. Подняла венец над головой, и…

Эдуард поймал ее запястье в воздухе.

– Постой.

Она замерла.

– Эдуард, что ты делаешь?

– Мария сказала правду, – едва слышно прошептал он. – Я король не по праву.

– Конечно, по праву! – воскликнула Бесс.

– Только потому, что родился мальчиком?

– Разве ты не слышал, чтó я только что говорила? Об осознанном выборе отца?

Эдуард опустил взгляд на свои ноги и тоскливо усмехнулся.

– Ты великодушна ко мне, сестрица. Но я никогда особо не задумывался о благе моего народа. И я не мудр. Я простой парень.

– Ты никогда не был «простым парнем», – возразила Бесс.

– И сердце у меня не королевское. А вот у тебя – да, – убежденно произнес он.

Она в недоумении уставилась на него.

– У меня?!

– Тебе по плечу сделать Англию великой. – Эдуард осторожно взял корону из ее рук и встал.

Джейн, Гиффорд и бабушка дружно уставились на него с открытыми от изумления ртами – да-да, даже бабушка, которую, казалось, ничто на свете уже не способно изумить. Жалко только, что Грейси не было рядом. В последнее время он старался не зацикливаться на мыслях о ней – ведь она сражалась бок о бок с его воинами у городских стен, да и не мог Эдуард позволить себе отвлекаться на волнения о том, что с ней стало. Но сейчас ему очень захотелось узнать, какое у нее было бы лицо, услышь она то, что он собирается сказать.